Папярэдняя старонка: Гісторыя навукі

Веселовский И. Н., Белый Ю. А. Николай Коперник, 1473-1543 


Аўтар: Веселовский И. Н., Белый Ю. А.,
Дадана: 07-04-2011,
Крыніца: Москва, 1974.



И. Н. ВЕСЕЛОВСКИЙ, Ю. А. БЕЛЫЙ


НИКОЛАЙ КОПЕРНИК
1473-1543

Издательство «Наука»

Москва 1974


Оглавление

Введение. Николай Коперник и естественнонаучная революция Нового времени … 5

1. Родина Коперника … 16

2. Происхождение Коперника, его детские и отроческие годы … 29

3. Краковский университет (1491-1495) … 55

4. Италия (1496-1503) … 90

5. Начало пути (1504-1512) … 127

6. Башня Коперника (1512-1516) … 149

7. Планетные системы до Коперника …175

8. Исправление календаря … 190

9. Спор с Птолемеем … 198

10. «Малый комментарий» … 208

11. Ольштын (1516-1521) … 220

12. Работа над «De Revolutionibus» … 239

13. Двадцатые годы. Лютеране в Пруссии … 255

14. Коперник-экономист … 266

15. Теория видимого движения Солнца … 281

16. Теория движения Луны … 294

17. Теория движения планет … 304

18. На покое … 318

19. Анна Шиллинг … 330

20. Коперник и Ретин … 338

21. Коперник, коперниканское учение и математика … 352

22. Конец и... начало … 374

23. Борьба за великое учение … 387

Заключение … 409

Основные даты жизни и деятельности Коперника … 413

Библиографический указатель … 418

Толковый словарь астрономических и историко-астрономических терминов, встречающихся в книге «Николай Коперник» - … 431

Именной указатель … 435


ВВЕДЕНИЕ
НИКОЛАЙ КОПЕРНИК И ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Совершающаяся па наших глазах и при нашем непосредственном участии научно-техническая революция сопровождается глубочайшими изменениями в сфере производства, в человеческой деятельности. Всего поколение назад человечество могло только мечтать о машинах, аппаратах, устройствах, которые в настоящее время стали привычными, но характеристики которых и сейчас еще с трудом укладываются в сознание: одни из них производят вычисления со скоростью миллионов операций в секунду, другие покрывают расстояния в сотни миллионов километров со скоростью, измеряющейся десятками тысяч километров в час, третьи перевозят за один рейс сотни тысяч тонн грузов. Люди создали новые материалы с неизвестными ранее свойствами, новые, не существующие в природе химические элементы, расщепили атом, начали освоение космического пространства.

Веселовский И. Н., Белый Ю. А. Николай Коперник, 1473-1543.

А между тем еще сравнительно недавно, всего несколько веков назад, люди, мнившие себя привилегированными обитателями центра всего мира, жили в примитивных с нашей точки зрения условиях: основным источником механической энергии у них были мышцы, в меньшей мере - натуральные «лошадиные силы», ветер и - совсем немного - вода. Путешествие между двумя соседними городами длилось тогда дольше, чем сейчас длится полет на реактивном лайнере между двумя материками. Человечество не умело измерять температуру и давление, не имело средств для обострения зрения и усиления других органов чувств.

Однако и в прошлом выделяются периоды бурного, революционного развития науки, сопровождавшегося расширением ее приложений к практической деятельности человека. Об одном из таких периодов, занимающем в истории человечества, в истории естествознания и техники исключительно важное место, Энгельс писал:

«Современное естествознание, - единственное, о котором может идти речь как о науке, в противоположность гениальным догадкам греков и спорадическим, не имеющим между собой связи исследованиям арабов,- начинается с той грандиозной эпохи, когда бюргерство сломило мощь феодализма, когда на заднем плане борьбы между горожанами и феодальным дворянством показалось мятежное крестьянство, а за ним революционные предшественники современного пролетариата, уже с красным знаменем в руках и с коммунизмом на устах,- с той эпохи, которая создала в Европе крупные монархии, сломила духовную диктатуру папы, воскресила греческую древность и вместе с ней вызвала к жизни высочайшее развитие искусства в новое время, которая разбила границы старого orbis [1] и впервые, собственно говоря, открыла Землю.

Это была величайшая из революций, какие до тех пор пережила Земля. И естествознание, развивавшееся в атмосфере этой революции, было насквозь революционным, шло рука об руку с пробуждающейся новой философией...» [2].

Этот революционный процесс в развитии естествознания сейчас часто называют естественнонаучной революцией Нового времени. Этот термин подчеркивает и определенные аналогии (скачкообразное развитие науки с переходом количества в качество, усиление ее связей с практической деятельностью человека), и существенные отличия как количественного, так и качественного характера от совершающейся в настоящее время научно-технической революции.

Революцию совершают люди. Именно о той эпохе, и её наиболее выдающихся представителях писал Энгельс, что это была «эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености» [3]. Титаном той эпохи был и великий польский ученый Николай Коперник, преобразователь астрономии и математик, искусный врач и видный экономист, талантливый администратор и дипломат, со дня рождения которого 19 февраля 1973 г. исполнилось 500 лет.

Внешне жизнь Коперника была небогата событиями. Лишь постоянные притязания на северопольские земли соседнего Тевтонского ордена, угрозы, сменявшиеся грабительскими набегами и прямыми военными действиями, омрачали и осложняли ее. За исключением лет учения в Кракове, а затем на родине гуманизма - в Италии,- почти вся его сознательная жизнь прошла в одном из самых глухих уголков Европы - маленьком городке Фромборке, расположенном на побережье Балтийского моря строго на север (буквально на одном меридиане) от тогдашней польской столицы Кракова.

И вот в этом «медвежьем углу» Коперником были выполнены исследования, влияние которых на умы людей, на последующее развитие науки трудно переоценить. Чтобы в немногих словах и в то же время достаточно ярко и значимо охарактеризовать его научный подвиг, мы снова обратимся к Энгельсу: «Революционным актом, которым исследование природы заявило о своей независимости... было издание бессмертного творения, в котором Коперник бросил... вызов церковному авторитету в вопросах природы. Отсюда начинает свое летосчисление освобождение естествознания от теологии, хотя выяснение между ними отдельных взаимных претензий затянулось до наших дней и в иных головах далеко еще не завершилось даже и теперь. Но с этого времени пошло гигантскими шагами также и развитие наук, которое усиливалось, если можно так выразиться, пропорционально квадрату расстояния (во времени) от своего исходного пункта» [4].

Упоминаемое здесь бессмертное творение - это знаменитая книга Коперника «De Revolutionibus orbium coelestium», «О вращениях небесных сфер», опубликованная в 1543 г., буквально за несколько недель до смерти ее автора. Какие же положёния коперниканского учения, изложенные в этом произведении, позволяют столь высоко оценить его вклад в развитие науки, его влияние на мыслителей последующих поколений?

Основной заслугой Коперника было обоснование положения о том, что видимое движение Солнца и звезд объясняется не обращением их вокруг Земли, а суточным вращением самой Земли вокруг собственной оси и годичным обращением ее вокруг Солнца. Этим самым идее гелиоцентризма, высказанной еще в древности Аристархом Самосским, была придана научная форма и отвергалось геоцентрическое учение Клавдия Птолемея, древнегреческого ученого II в. н. э., господствовавшее до того и официально поддерживавшееся отцами церкви.

Исходя из необходимости различать истинные и кажущиеся движения, Коперник приходит уже около 1515 г. к следующим выводам:

«Все замечаемые нами у Солнца движения не свойственны ему, по принадлежат Земле и пашей сфере, вместе с которой мы вращаемся вокруг Солнца, как и всякая другая планета; таким образом, Земля имеет несколько движений.

Кажущиеся прямые и попятные движения планет принадлежат не им, но Земле. Таким образом, одно ее движение достаточно для объяснения большого числа видимых в небе неравномерностей» [5].

Теория Коперника с помощью двух основных движений Земли (т. е. ее вращения вокруг своей осп и обращения вокруг Солнца) позволила просто и логично объяснить причины сложных и запутанных движений планет (попятные движения, стояния, петли) и суточных перемещений Солнца, Луны, планет и звезд. Придя к выводу, что при движении Земли вокруг Солнца ее ось сохраняет неизменное положение (остается параллельной самой себе), Коперник впервые в истории астрономии объяснил причину смены времен года. Для этого ему понадобилось ввести еще одно, «третье» движение Земли - обратное вращение вокруг оси, проводившейся им через центр Земли перпендикулярно к плоскости эклиптики. Иметто с помощью комбинации годичного вращения Земли вокруг Солнца и ее «третьего» движения Копернику удалось впервые сконструировать кинематический механизм явления прецессии - предварения равноденствий. Объяснение этому явлению с помощью законов механики дал позже Ньютон.

Разработанная Коперником теория позволила ему впервые в истории пауки о небе сделать обоснованные выводы о действительном расположении планет в Солнечной системе и с весьма большой точностью определить их относительные расстояния от Солнца.

Любое из упомянутых здесь положений учения Коперника представляло собой большое открытие, важное не только для астрономии, но и для всего естествознания в целом. Однако еще более важным было значение теории Коперника для того переворота в мировоззрении человечества, который был непосредственно или опосредствованно ею вызван.

В самом деле, почему церковь поддерживала геоцентрическую модель мира, по Птолемею, и учение Аристотеля, по которому опять же Земля вместе с непосредственно окружающим ее «подлунным миром» расположена в центре всего, ибо состоит из самых тяжелых элементов, ни один из которых не может быть вечным; «надлунный» же мир обладает свойствами «чистоты» и «нетленности», резко отличающими его от земных? Да потому, что эти положения и в самом деле не задевали догматов Священного писания о том, что бог создал человека «по своему образу и подобию» и все в природе приспособлено к его существованию: покоящаяся в центре мира Земля - для его обитания, движущееся вокруг нее Солнце - для обеспечения человека светом и теплом, дождь - для увлажнения его пашни и т. д., а вот уж землетрясения, наводнения, бури и «моровое поветрие» посылаются богом в наказание за грехи.

И над такими привычными, освященными веками, традицией и церковью представлениями о столь целесообразном устройстве мира нависает угроза: если Земля не занимает в мире центрального, главенствующего положения, а представляет собой одну из многих планет, обращающихся вокруг Солнца, то можно ли рассматривать мир как нечто, созданное исключительно для и ради основного обитателя Земли - человека? И учение Коперника не могло не вызвать сомнений в истинности и непоколебимости библейских догм. В этом состоял удар, нанесенный новым учением теологии в самое чувствительное ее место. И удар этот имел далеко идущие последствия, важные не только для дальнейшего развития астрономии, естествознания, науки в целом, но и для революционного изменения в образе мыслей, в подходе к изучению закономерностей окружающего нас мира, без которого был бы немыслим тот бурный процесс развития научного естествознания, который начался вскоре после опубликования гениального произведения Коперника, процесс естественнонаучной революции Нового времени, по праву называемой коперниканской.

Непосредственное наблюдение небесных явлений применялось астрономами в течение многих веков и даже тысячелетий и до Коперника, но тем не менее человечество продолжало оставаться в неведении о действительных связях и отношениях между наблюдавшимися явлениями. Коперник проводил астрономические наблюдения с простыми и примитивными даже для того времени инструментами и с невысокой точностью. Однако он по праву считается первым представителем нового естествознания - он отбросил старый схоластический метод построения научных теорий и сумел познать скрытые связи явлений, выделив в них путем абстракции главное, существенное, и, отправляясь от этого существенного, Николай Коперник. Гравюра неизвестного художника конца XVI в.. объяснить несущественные признаки данного явления; полученные таким образом научные выводы Коперник апробировал на практике; явления окружающей действительности он рассматривал не изолированно друг от друга, а в их взаимосвязи и взаимной обусловленности. Эта методика исследования была впоследствии принята на вооружение и развита многочисленными сторонниками учения Коперника с Кеплером и Галилеем во главе.

Удар нового учения по теологическим представлениям в области естествознания был исключительно эффективным, воздействие его на человеческие умы - огромным, отразить этот удар было невозможно.

Менее известна деятельность Коперника в области общественных наук, в экономике. В течение довольно длительного времени он занимался исследованием законов денежного обращения, крайне запутанного в силу многих обстоятельств на северопольских землях того времени. Этому вопросу было посвящено несколько публичных выступлений Коперника, а также несколько специальных трактатов, при его жизни не опубликованных. Исследованиями в области теории денег и денежного обращения Коперник позже прославился как видный ученый-экономист периода раннего капитализма. Им был открыт, в частности, экономический закон, гласящий, что «худшие деньги вытесняют из обращения лучшие» [6], который значительно позже был переоткрыт англичанином Т. Грешемом и получил его имя. Следует отметить и определенное антитеологическое значение работ Коперника о природе денег. Показав, что их стоимость зависит не от монаршей власти, а от стоимости содержащегося в них драгоценного металла (золота или серебра), Коперник тем самым опровергал освященную канонами церкви доктрину о том, что сила денег определяется волей выпускающих их властителей, своей печатью придающих им чудесное свойство быть мерой всех ценностей.

Для развития своей астрономической теории Коперник по необходимости должен был овладеть всеми известными к тому времени методами математического исследования. При этом нельзя не отметить, что уровень развития математических знаний в Европе того времени был относительно низким - едва только закончился процесс усвоения основных достижений античных математиков и ученых арабоязычных стран и совершались первые самостоятельные шаги. Благодаря отличной постановке обучения математике в Краковском университете Коперник уже там овладел математическими знаниями своего времени и имел возможность пополнить их во время пребывания в Италии. Ощущая неполноту имеющихся в его распоряжении знаний, он вынужден был самостоятельно заняться совершенствованием математических методов и средств, имеющих важные приложения в астрономических исследованиях. При этом он упорядочивает аппарат сферической тригонометрии, дает оригинальные выводы основных ее теорем, отличающиеся простотой и изяществом. Тригонометрическая часть сочинения Коперника «О вращениях небесных сфер» в 1542 г. выходит отдельной книгой, которая заключается оригинальными таблицами синусов, вычисленными до седьмой цифры с шагом в 1 минуту, впервые приспособленными для вычисления синусов дополнительных дуг, иначе говоря, косинусов. Авторство Коперника в составлении этих таблиц несомненно, этим самым им был сделай существенный вклад в развитие вычислительных средств. Ему же принадлежит и идея введения в вычислительную математику секанса.

Однако роль Коперника и коперниканского учения в развитии математики этим не исчерпывается. Дальнейшее развитие его теории, в частности уточнение формы планетных орбит и характера движения по ним планет, оказалось невозможным старыми методами, методами математики постоянных величин, и последователям Коперника, начиная с Кеплера, пришлось заняться разработкой принципиально нового математического аппарата, а этим ознаменовалось начало нового периода в развитии математики - этапа математики переменных величин. Усилиями многих ученых XVII в. новые математические методы были доведены до высокой степени совершенства и сыграли огромную роль в дальнейшем развитии естествознания. Так учение Коперника оказалось мощным стимулятором для создания принципиально новых математических методов. Активный приверженец учения Коперника Иоганн Кеплер, используя новые математические методы, им разработанные, открыл знаменитые законы движения планет, стал основателем новой науки - небесной механики. Другой сторонник коперниканизма, великий итальянский ученый Галилео Галилей, выполнил цикл исследований по динамике, установил законы свободного падения тел, движения по наклонной плоскости, движения тел, брошенных под углом к горизонту, закон изохронизма колебаний маятника, а наблюдая небо с помощью построенных им телескопов, нашел новые факты, подтверждающие учение Коперника.

Наконец Исаак Ньютон, используя в качестве исходных пунктов Кеплеровы законы движения планет, основы динамики, заложенные Галилеем, и теорию центростремительной силы при круговом движении, разработанную Гюйгенсом, а также идеи тяготения, открыл универсальный закон всемирного тяготения, объяснявший все наблюдаемые движения в Солнечной системе динамически, после чего законы движения планет и наблюдаемые отклонения от них стали следствиями этого более общего закона.

В течение длительного времени учеными велись поиски прямых доказательств обращения Земли вокруг Солнца и ее вращения вокруг собственной оси. Их удалось обнаружить только в XIX в. Но к тому времени открытия последователей Коперника, о которых шла речь выше, уже давно поставили движение Земли вне сомнений. Эти и многие другие открытия - законов геометрической оптики, атмосферного давления, явлений дифракции и интерференции света, определения его скорости в пустоте и т. д.- были сделаны в исторически очень короткий срок - время жизни двух-трех поколений. В это же время появились телескоп, позволивший человеку глубже заглянуть в пространства Вселенной, и микроскоп, открывший мир мельчайших существ, не видимых невооруженным глазом; были изобретены термометр и барометр, маятниковые часы и воздушный насос, первые паровые машины Папена и первые вычислительные машины Шикарда, Паскаля и Лейбница.

Именно в то время началось радикальное изменение в отношениях между наукой и техникой, с того времени ученые начинают проявлять все большее внимание к решению важных задач практической деятельности человека, а общество начинает все шире привлекать ученых для решения таких задач. Изменяется социальная функция науки и ученого. Кардинальные изменения происходят и в организационном плане - образуются первые объединения ученых в государственном масштабе - академии наук, появляется научная периодика.

После открытий Коперника и его непосредственных последователей в XVII в. периоды бурного развития науки следовали один за другим со все меньшими интервалами. Работы Коперника как бы положили начало «цепной реакции» замечательных открытий и достижений во все новых областях наук. Научный подвиг Коперника со временем не меркнет, а сияет все ярче - в этом бессмертие его имени.

* * *

Работа над настоящей книгой распределилась следующим образом: Ю. А. Белым написаны «Введение», главы 1, 2, 4, 6, 11, 14, 21, 23, им же составлены указатели; И. Н. Веселовским написаны главы 7, 9, 10, 12, 15-17, «Заключение», а также составлен словарь астрономических и историко-астрономических терминов. Остальные главы являются результатом совместной работы.

РОДИНА КОПЕРНИКА

Жизнь и деятельность великого реформатора астрономии, стоявшего у самых истоков естественнонаучной революции Нового времени, Николая Коперника была теснейшим образом связана с судьбами его родины, и в частности с борьбой за укрепление польской государственности. Поэтому получить сколько-нибудь дельное представление о личности этого ученого, о значении его общественной деятельности, особенностях его научного творчества невозможно без предварительного, хотя бы краткого, ознакомления с особенностями становления и развития Польского государства в период перехода от феодализма к капитализму.

Предшествовавшие деятельности Коперника два столетия средневековья (XIV и XV вв.) были как раз тем временем, когда в Европе начали возникать и расширяться национальные государства. Этому процессу способствовали такие факторы, как расширение экономических связей между отдельными областями, рост городов, развитие ремесленного производства, усиление роли товарно-денежных отношений. Важную роль играла и необходимость объединения сил в борьбе против внешних врагов. Так, после победы над англичанами в Столетней войне (1337-1453) был в основном завершен процесс территориального объединения Французского государства, на Пиренейском полуострове в ходе Реконкисты [7] сложились такие государства, как Кастилия, Арагон и Португалия. Во второй половине ХШ в. возникли централизованные государства на севере Европы - на Скандинавском полуострове. На востоке Европы формированию и укреплению крупных национальных и многонациональных государств способствовала борьба против татаро-монгольского нашествия с востока и немецкой агрессии с запада; в войнах против этих врагов объединилась Московская Русь, а также Литва и Польша. После отражения нашествия татаро-монголов в ожесточенных войнах с венграми и немцами образовалось и окрепло обширное Чешское государство.

* * *

Феодальная раздробленность польских земель в XII-XIII вв. принесла польскому народу неисчислимые бедствия. Разрываемая на части усобицами между удельными князьями и крупными магнатами, так называемыми можновладцами, страна не в силах была устоять перед опустошительными набегами татаро-монгольских орд, трижды - в 1241, 1259 и 1287 г.- разорявших польские земли. Еще большую опасность в условиях политической децентрализации представлял немецкий «Drang nach Osten». Германская экспансия осуществлялась различными методами и средствами. Польские города усиленно колонизировались немецкими купцами и ремесленниками, быстро богатевшими за счет эксплуатации местного населения. Образовавшийся в значительной мере за счет пришельцев городской патрициат постепенно прибирал к своим рукам городское управление, так было, в частности, в Кракове, Вроцлаве, Познани, Торуни. Колонизация польских городов немцами осуществлялась при покровительстве польских феодалов, которые видели в этом процессе лишь новые источники денежных доходов. Другие земли покорялись немецкими феодалами путем прямой военной агрессии. Возникшее на захваченных славянских землях немецкое маркграфство (позже курфюрство) Бранденбург во второй половине XIII в. быстро увеличивало свою территорию за счет новых захватов польских земель. В 1181 г. признал себя вассалом «Священной Римской империи германской нации» князь польского Западного Поморья (Щецинского). Но особую опасность для Польши представляло собой государство Тевтонского ордена.

Образовавшийся в конце XII в. в Палестине Орден рыцарей черного креста девы Марии после упадка Иерусалимского королевства оказался пе у дел и переселился в Европу, найдя себе первоначальный приют в Венгрии. Однако венгры довольно быстро осознали опасность, проистекавшую от деятельности на их территории тевтонских рыцарей-монахов, и в 1224-1225 гг. изгнали их из страны.

Новым покровителем крестоносцев оказался владетельный князь польского княжества Мазовии - Конрад, рассчитывавший с их помощью подчинить себе земли соседнего родственного литовцам племени пруссов. В качестве компенсации за услугу Конрад в 1228 г. уступил Ордену Хелминские земли. Обосновавшись на польской территории, крестоносцы под предлогом' обращения язычников-пруссов в христианство вторглись на их земли и огнем и мечом истребили большую часть коренных обитателей, оказывавших захватчикам упорное сопротивление. Однако не для мазовецкого князя старались тевтонские монахи. Согласно установившимся в тогдашнем христианском мире порядкам, населенные язычниками земли считались ничейными - на право распоряжаться ими претендовали римский папа и германский император. Без большого труда Тевтонскому ордену удалось добиться от обоих «распорядителей» закрепления за ним завоеванных территорий. Так возникло Орденское государство. В 1237 г. Тевтонский орден соединился с Орденом меченосцев, закрепившимся в Ливонии. Тем самым создался мощный форпост для нового наступления на славянские земли. Правда, уже в 1242 г. поражение, нанесенное агрессорам па льду Чудского озера Александром Невским, отбило у них охоту поживиться за счет русских земель, по попытки присвоить западную часть литовских земель - Жмудь (Жемайтию) - не прекращались. Кроме того, Орден продолжал «обращать в христианство» пруссов - и уже к Карта Польши времен Коперника. 1283 г. его владения простирались широкой полосой по побережью Балтийского моря - от Немана до Вислы, а вскоре крестоносцы захватили и польское Восточное (Гданьское) Поморье, тем самым отрезав Польше выход к морю.

Начавшаяся в конце XIII в. борьба за объединение польских земель в единое государство и продолжалась в течение довольно длительного времени протекала в сложных условиях. С одной стороны, этому процессу способствовали экономические условия эпохи позднего феодализма и угроза иноземной

агрессии, в том числе со стороны Бранденбурга и Орденского государства, с другой - ему препятствовали позиции, занятые крупными польскими феодалами-можновладцами и немецким патрициатом крупных польских городов, связанным с транзитной торговлей. Именно в этом обстоятельстве причина того, что в объединении Польши города не сыграли той роли, которая принадлежала им во многих других странах Европы. Мешала также борьба за верховную власть между удельными князьями Великой и Малой Польши [8].

В конце XIII в. борьбу за объединение Польши возглавил представитель великопольских феодалов князь Пшемыслав II, распространивший свою власть на всю Великую Польшу, часть Малой (Краковскую землю) и на Восточное Поморье. В 1295 г. он был коронован польским королем, но уже в следующем, 1296, году был предательски убит наемниками, подосланными из Бранденбурга.

После смерти Пшемыслава его дело продолжил брестско-куявский князь Владислав Локоток (Локетек), один из последних представителей старинной польской княжеской и королевской династии Пястов. Однако польские можновладцы, опасаясь слишком сильной централизации власти, признали польским королем короля Чехии Вацлава ІІ. В течение нескольких лет скорее формально, чем фактически, Чехия и Польша составляли одно государство. Уния прекратилась со смертью Вацлава II в 1305 г., что дало возможность Владиславу возобновить свою объединительную миссию. Но уже в самом начале его постигла неудача - он не сумел отстоять Восточное Поморье. На этот «лакомый кусок» давно зарился немецкий Бранденбург, войска которого в 1308 г. напали на Гданьск. «Помощь» пришла со стороны Тевтонского ордена, силы которого оттеснили бранденбуржцев и присвоили поморские земли. В результате Польша потеряла нижнее течение Вислы и выход к морю.

Тем не менее Владиславу удалось отразить дальнейшее продвижение Ордена по польским землям, сломить сопротивление крупных польских феодалов л установить власть над большей частью польских территорий - над Великой и Малой Польшей: в 1320 г. он стал королем единого Польского государства. Заключив союз с великим князем литовским, Владислав выступил против Ордена. В 1331 г. п битве под Пловцами польские войска нанесли жестокое поражение орденской армии, что имело огромное моральное значение для польского народа. Однако, хотя Владиславу, а позже его сыну и преемнику Казимиру III и удалось вернуть Куявскую и Добжинскую земли, Хелминская и Михаловская земли, а также Поморье остались за Орденом. Пришлось отказаться в пользу чешского короля и от прав па прародину Коперников Силезию.

При Казимире III были предприняты дальнейшие шаги, направленные на укрепление Польского государства. Был усилен административный аппарат, началась чеканка единой монеты - краковских грошей, были приняты строгие меры против грабежей и разбоев (за попытки несколько облегчить тяжелое положение порабощенного крестьянства феодалы презрительно называли Казимира хлопским крулем - мужицким королем). Для повышения обороноспособности страны во многих местах Польши были воздвигнуты укрепленные замки, которые управлялись королевскими чиновниками - каштелянами. Королевская власть опиралась на ополчение польских шляхтичей - посполитое рушение, организованное по территориальному признаку в отряды, называвшиеся хоругвями. Около 1347 г. были приняты основные законы для Малой (Вислицкий статут) и Великой (Петроковскпй статут) Польши.

Для развития польской культуры огромное значение имело открытие в 1364 г. Краковского университета, в котором позже учился Коперник.

Существование Тевтонского ордена создавало угрозу не только Польскому государству, оно представляло огромную опасность и для соседней Литвы. Только с 1347 по 1377 г. крестоносцы совершили 100 опустошительных набегов на литовские земли - до восьми в иной год. Это обстоятельство способствовало заключению тесного союза между обоими государствами для организации успешного отпора грозному и жестокому врагу. Благоприятный момент для заключения такого союза возник после смерти в 1382 г. польского (и одновременно венгерского) короля Людовика и возведения на престол его дочери Ядвиги. Польско-литовская уния была заключена в 1385 г. и скреплена браком Ядвиги с великим князем литовским Ягайлой (Ягелло), принявшим при крещении имя Владислава и ставшего в 1386 г. польским королем Владиславом II.

Создавшиеся в результате заключения унии между Литвой и Польшей благоприятные условия для. успешной борьбы против Ордена были использованы далеко не сразу: препятствовало стремление малопольских феодалов поживиться на восточных границах за счет ослабленных татарским нашествием западнорусских и западноукраинских княжеств. Лишь после захвата Орденом в начале XV в. одной из жизненно важных литовских областей Жмуди и нового нападения на польские земли уния стала принимать более решительные меры: 15 июля 1410 г. в знаменитой битве под Грюнвальдом объединенные польско-литовско-русские войска под командованием Владислава нанесли тевтонским рыцарям решительное поражение. Значительная часть орденского войска вместе с руководителями Ордена и самим великим магистром была перебита на поле сражения. После Грюнвальдской битвы Ордену никогда уже не удавалось восстановить былое могущество, хотя блестящая победа не привела ни к ликвидации Орденского государства, ни к возвращению Польше захваченного крестоносцами Гданьского Поморья и Хелминщины. По Торуньскому «вечному миру» 1411 г. Польша вернула себе лишь Добжинскую землю, Литве была возвращена Жмудь (Жемайтия), Орден обязался выплатить громадную по тем временам контрибуцию в 6 млн. пражских грошей [9].

Победа при Грюнвальде способствовала росту международного авторитета Польши, уверенности польского народа в возможности достижения полной победы над коварным врагом, подготовила почву к борьбе за выход Польши к морю. В то же время поражение Ордена обострило противоречия внутри Орденского государства, началась борьба населявшего прусские земли дворянства и прусских городов против поработителей-крестоносцев, вылившаяся уже в 1416 г. в большое восстание против Ордена в Гданьске. Однако оставалось еще полвека до воссоединения этих земель с Польшей.

В середине XV в. польские войска приняли активное участие в борьбе против нового врага народов Центральной и Юго-Восточной Европы - турок-османов. Перед лицом турецкой опасности в 1440 г. была заключена польско-венгерская уния: польский король Владислав III, сын Владислава II Ягайло, стал одновременно и королем Венгрии. В составе объединенных сил польские войска участвовали в ряде успешных сражений с турками. Однако в конце 1444 г. в неудачном сражении под Варной польские войска потерпели тяжелое поражение, а сам Владислав III (прозванный за это Варненчиком) был убит. Последствия этого поражения были воистину роковыми - туркам был открыт путь для завоевания Балкан и захвата Константинополя. Со смертью Владислава III польско-венгерская уния прекратилась, на польский престол был избран брат Владислава III, великий князь литовский Казимир Ягеллончик (Казимир IV). Этим самым была восстановлена польско-литовская уния, прервавшаяся при его предшественнике. Вскоре развернулись события, последствия которых в будущем сыграли чрезвычайно важную роль в жизни и деятельности родителей Николая Коперника и его самого.

После Грюнвальдской битвы Орденское государство переживало глубокий внутренний кризис. Все слои населения захваченного крестоносцами польского Восточного Поморья - Орденской Померелии, Хелмишцины, прусских земель - все более открыто выражали свое недовольство установленными монахами-рыцарями порядками: высокими налогами, незаконными поборами, бессудными казнями, всяческими притеснениями местного населения. Следует отметить, что недовольство охватило не только проживавших здесь поляков и потомков покоренных пруссов, его не скрывало и немецкое население этих территорий. Руководство недовольными возглавили два тайных союза: Прусский союз, выражавший интересы рядового прусского рыцарства и прусского городского мещанства, и Союз ящерицы, требовавший присоединения прусских земель к Польше. Конфликт между орденскими властями и оппозицией в начале 1454 г. перерос в восстание населения Пруссии против крестоносцев. В течение февраля 1454 г. восставшие освободили от власти Ордена 56 городов и замков, в том числе Гданьск, Торунь, Эльблонг, Крулевец (Кёнигсберг), и обратились к польскому королю с просьбой включить орденские земли в состав Польского королевства. 6 марта 1454 г. Казимир IV Ягеллончик провозгласил акт инкорпорации (присоединения) Пруссии к Польше. Так началась новая война Польши с Орденом, длившаяся 13 лет!

Первые успехи восставших и поспешившей им на помощь польской армии сменились неудачами. Лишь в 1462 г., когда польским войскам удалось добиться решительной победы над крестоносцами в сражении под Жарповцом, паступил перелом, и в течение 1465-1466 гг. Орден терпел одно поражение за другим. Великий магистр Ордена Людвиг фон Эрлихсгаузен в рубище нищего явился в ставку Казимира в Торуни с просьбой о пощаде. Наступил момент, когда можно было покончить с Орденом навсегда. Однако в дело вмешался папский легат, призывая короля явить христианское милосердие к побежденному - и Казимир поддался внушению: по Второму торуньскому договору 1466 г. в состав Польши возвратилось наконец Восточное Поморье, Хелминские земли, а также западная часть Пруссии с Мальборком и Вармией, но Восточная Пруссия была отдана в ленное владение Ордену, признавшему себя вассалом польского короля. В этом была роковая ошибка Казимира, последствия которой обернулись для польского народа неисчислимыми бедствиями.

Вошедшие в состав Польского королевства земли, получившие название Королевской (или Польской) Пруссии в отличие от оставшейся за крестоносцами Орденской Пруссии, были в Польше на особом положении. Верховную власть в стране осуществлял генерал-староста, Королевская Пруссия имела собственный генеральный сейм, собиравшийся в Грудзёндзе или в Мальборке, причем этот сейм не зависел от общего коронного сейма и не посылал на него своих представителей. Дворянству п городской верхушке воссоединенных земель были дарованы особые льготы и привилегии. В административном отношении новый край делился на три воеводства - Хелминское, состоявшее из прежних Хелминских, Мнхаловской и Куявских земель с центром в Хелмно (Кульме), Поморское с центром в Гданьске, Мальборкское с центром в Мальборке - и епископское княжество Вармию. Особое положение Вармии заключалось в том, что вармийский епископ одновременно с духовной властью осуществлял в своей епархии и светскую власть, причем по духовной части он подчинялся непосредственно папе римскому, а по светской - польскому королю.

На этих присоединенных землях Коперник родился, провел свое детство и часть юности, а его общественная, государственная и научная деятельность была теснейшим образом связана с Вармией.

***

Создание единого польского государства, укрепление политических, экономических и культурных связей между польскими землями не могло не отразиться на развитии польской культуры. Этот положительный процесс особенно усилился, когда после окончания Тринадцатилетней войны в Польше наступил период мира и относительного благополучии. Это время совпало с появлением и развитием книгопечатания, распространением в связи с этим трудов древних философов и писателей (заметим, что книгопечатание в Польше начало развиваться с 1473 г.- года рождения Коперника).

Изучение античных авторов, развитие торговли и ремесла, успехи мореплавания и связанные с этим географические открытия, оживление международных связей - все это пробуждало во все более широких слоях тогдашнего общества сознание необходимости пересмотреть средневековые концепции искаженного церковью аристотелевского учения, освободиться от тормозящих развитие общества церковных и феодальных авторитетов. Как раз наступала эпоха расцвета гуманизма в Европе, особенно в Италии, с которой Польша поддерживала тесные культурные и научные связи,- многие поляки получали образование в итальянских университетах, иногда (довольно часто) и сами преподавали в них; в свою очередь итальянские ученые преподавали в Краковском университете, принимали участие в общественной и литературной жизни Польши.

Пионером польского гуманизма считается Гжегож из Санока, решительно выступавший против средневековой схоластики, призывавший к изучению естественных наук и высоко ценивший идеи древнегреческого философа-материалиста Эпикура. Другой польский гуманист Ян Остророг в публицистическом произведении «Мемориал об устройстве Речи Посполитой» проповедовал идеи создания сильного централизованного польского государства и укрепления королевской власти, независимой от католической церкви. В литературе все большее место занимали светские жанры, появились полемическо-публицистические труды, поэтические произведения, песни, в которых явственно звучали патриотические мотивы. Все более усиливал свои позиции в литературе и общественной жизни польский язык, хотя преобладал все еще латинский.

В это время бурно развиваются исторические пауки, география, точные науки. Широко известен обширный труд Яна Длугоша «История Польши» - ценнейшее описание событий польской истории, и в частности Грюнвальдской битвы. Длугошу принадлежит и первый очерк по географии Польши. В конце XV в. в Польше были начаты систематические наблюдения за атмосферными и климатическими колебаниями, первые метеорологические исследования были выполнены профессором Краковского университета Марцином Бемом. В этом же университете Ян из Глогова положил начало исследованиям в области антропологии.

Большие заслуги в укреплении гуманистических тенденций в Польше принадлежат итальянцу Филиппо Буонаккорси (Каллимаху). На родине, в Риме, Каллимах был членом общества ученых и гуманистов, называвшегося по имени его председателя Академией Помпонио Лето. Члены этой академии называли себя sacerdos - жрецами-священниками, а председателя - pontifex maximus - верховным жрецом, а это было одним из титулов папы римского. Последнее обстоятельство, расцененное, очевидно, как насмешка над католической церковью, а также некоторые атеистические и антиклерикальные проявления в деятельности этого общества привели к тому, что по приказу папы Павла II в 1468 г. 20 ученых академии были арестованы и посажены в тюрьму, куда вскоре попал и сам Помпоний, пытавшийся спастись в Венеции, но схваченный там местными властями и выданный папе. Каллимах же бежал в Польшу, где и прожил с 1470 г. до своей смерти. Одно время он жил во Влоцлавеке, где образовал кружок гуманистов, затем долго жил в Кракове. Каллимах проповедовал учение, которое, несмотря на присущие ему идеализм и спиритуализм, было проникнуто стремлением укрепить связи философии с действительностью и способствовало ниспровержению средневековых форм жизни и мышления.

Среди многочисленных сторонников Каллимаха следует отметить выдающегося немецкого гуманиста Конрада Цельтиса. Цельтис посетил Краковский университет как раз перед поступлением туда Коперника, в 1489-1491 гг., а до этого он учился в Кольце и Гейдельберге, а затем в Италии. В 28 лет oн был увенчан лавровым воином за своп лирические стихотворения, написанные по-латыни. В Кракове Цельтис слушал лекции по математике и астрономии у знаменитого Вонцеха Брудзевского и вместе с ним основал научное литературное общество, известпое под названием Sodalitas Vistulana - Надвислянское общество, в которое входили молодые профессора, доценты и магистры университета, образованные горожане, общественные деятели и т. д. Как и в кружке Каллпмаха, здесь устраивались дискуссии, посвященные античной литературе, поэзпи и философии, истории, географии и некоторым другим научным вопросам. Среди лиц, группировавшихся вокруг Каллимаха, а потом вокруг Цельтиса, были многие, с которыми впоследствии Николая Конерника связывали дружеские отношения, например Иоанн (Ян) Эстикампиан-старший (Зоммерфсльд) и Лаврентий (Вавжпнец) Корвин (Раабс).

К сказанному следует добавить, что в течение почти всего XV в. Краковский университет по постановке преподавания наук естественно-математического цикла был одним из ведущих в Европе. Уже около 1410 г. здесь была организована кафедра математики н астрономии - едва ли не первая в Европе. Ко времени поступления туда Коперника эти предметы в Кракове преподавались 15 профессорами и преподавателями, что было также своеобразным рекордом.

Таким образом, во времена, предшествовавшие появлению на научной арене Николая Коперника, в Польше сложилась благоприятная для духовного развития обстановка, которая могла способствовать зарождению и развитию революционных научных идей.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ КОПЕРНИКА, ЕГО ДЕТСКИЕ И ОТРОЧЕСКИЕ ГОДЫ

События и факты, связанные с родословной Николая Коперника, отделены от нашего времени шестью или даже семью веками бурной истории польского народа. Однако выяснить вопрос о происхождении ученого помогло то обстоятельство, что в XIII-XV вв. у поляков, как и у многих других народностей в то время, еще не совсем закрепились фамилии и часто к имени добавлялось название местности, села или города, где родился человек или где проживали его ближайшие предки. Позже эти топонимические указания постепенно превратились в фамилии (например, Ян из Глогова - Ян Глоговский, Войцех из Брудзева - Войцех Брудзевский и т. д.).

В связи с этим в настоящее время общепризнанно, что предки Коперника по отцовской линии происходили из небольшого села в Верхней Силезии, в нескольких километрах юго-западнее г. Нисы, и поныне носящего название Коперники. В старинных актах XIII в., писавшихся по-латыни, это название варьировалось в следующих разновидностях: «Coprnik», «Copirnik», «Copernik». Характерный славянский суффикс «ник» легко объясняется: название «корег» происходит от польского слова укроп или по-чешски «корг».

Бытует и другая версия происхождения названия села, которая связывает его с названием меди: позднелатинское «cuprum», немецкое «Kupfer», а в некоторых говорах и «Коррег». Хотя есть указания на то, что в окрестностях села в древности находились небольшие залежи меди, эта версия представляется нам маловероятной по той причине, что германизация силезских земель началась значительно позже возникновения самого села.

В самом деле, территория Силезии с доисторических времен была заселена славянскими племенами так называемой лужицкой культуры. Хотя эта область в IX-X вв. входила в состав Великоморавского, а затем Чешского государств, ее население - шлёнзяне, дзедошане, бобжане и ополяне - было ближе к польской ветви западного славянства, и уже в конце X в силезские земли вошли в состав Польского раннефеодального государства. К XII-XIII вв. Силезия стала одной из наиболее развитых экономически областей феодальной Польши.

Позже, когда в конце XIII - начале XIV в. стало создаваться централизованное Польское государство, Силезия оставалась раздробленной на большое число (до 30) мелких княжеств, была оторвана от Польши и подчинена Чешскому королевству, правители которого из немецкой династии Люксембургов всячески способствовали германской колонизации этих областей. Это отразилось, между прочим, и на наименовании прародины Коперников: в XIV в. в документах уже на немецком языке ее стали называть «Koppernig», «Koppernig», «Koppernigh». Соответственно с этим многие выходцы из этого села стали записывать место своего происхождения как «Koppernig(h)», «Koppernig(h)» [10].

Вероятно, германская колонизация вынудила многих ополян в XIV в. переселиться на восток, ближе к коренной Польше. Около 1360 г. мы встречаем Иоанна, «сына войта из Коперника», алтарщиком при костеле св. Яна во Вроцлаве, другой Коперник, с характерным польским именем Станислав, примерно тогда же занимал такую же должность при Вроцлавском кафедральном соборе св. Креста. Современем Коперники появляются еще восточнее: в 1396 г. некий Николай Коперник, простой каменщик, получает нрава гражданина г. Кракова - тогдашней польской столицы; другой Коперник, тоже Николай, канатных дел мастер, вскоре переселяется из Кракова во Львов. Популярность весьма распространенного среди славян имени Николай у Коперников, возможно, объясняется тем, что на их родине, в селе Коперники, еще в XII в. был построен костел св. Николая, кстати, сохранившийся до наших дней.

Обосновавшись в польской столице, Коперники, сначала мещане и мелкие ремесленники, понемногу крепнут, начинают заниматься торговлей и вскоре вступают в конкурентную борьбу с местными богачами, в большинстве немцами, всячески препятствовавшими проникновению в свой круг негоциантов из поляков. В первой половине XV в. в Кракове пользовался известностью предприимчивый купец Ян Коперник, который вел весьма обширную оптовую торговлю и поддерживал тесные связи с крупными банкирами Яном Свидничанским, тоже выходцем из Силезии, Яном Тешнером и др. Предполагают, что Николай Коперник-старший - отец астронома - был его сыном и преемником торговой фирмы.

Первые сведения об отце астронома относятся к 1448 г., когда им было поставлено в Гданьск 38 центнеров меди. Более интересно второе упоминание о нем, относящееся к 1454 г.,- Николай Коперник-отец был уполномочен краковскими должностными лицами на получение от взбунтовавшихся граждан Гданьска довольно крупной суммы денег, предназначавшейся на поддержку вооруженной борьбы за освобождение Поморья и прусских земель от ига крестоносцев, т. е. той самой Тринадцатилетней войны (1454-1466), которая в конце концов закончилась тяжелым военным поражением Ордена и включением Королевской Пруссии в состав Польского государства.

Участие Коперника-старшего в подготовке восстания и войны против Тевтонского ордена дает нам хоть и косвенное, но весьма убедительное свидетельство его политической ориентации - только польскому патриоту, до конца преданному делу объединения польских земель в единое государство, могло быть доверено такое ответственное поручение.

Еще задолго до окончания этой длительной и тяжелой войны Коперник-старший переселяется на освобожденные земли и обосновывается около 1458 г. в Торуни, важном торговом центре того времени, расположенном на правом берегу Вислы, в ее нижнем течении.

В XII в. на месте города находилось польское поселение. Захватив нижневислянские земли, крестоносцы основали здесь крепость Торн, игравшую одно время важную роль в качестве аванпоста для дальнейшего проникновения на польские земли. Но еще более важной оказалась роль Торуни как выгодно расположенного центра транзитной торговли между странами Западной Европы, с одной стороны, Полыней и другими странами Восточной Европы-с другой. Торунь входила в знаменитый Ганзейский союз - международное купеческое объединение, осуществлявшее монопольное посредничество в торговых операциях между странами и городами значительной части тогдашней Европы. Вниз по Висле шли караваны судов с зерном и другими сельскохозяйственными продуктами, воском, лесом, пушниной, солью и свинцом, им навстречу везли металлические товары из Центральной Европы, Англии и Скандинавии, тонкие сукна из Фландрии и Англии, грубые - из Германии, шелка из Италии, сушеную рыбу из Норвегии, пряности из далекой Индии. И этот поток товаров не просто проплывал мимо Торуни - важнейшей привилегией Торуни, сыгравшей особую роль в ее быстром росте, было так называемое складочное право: проплывавшие и проезжавшие мимо купцы обязаны были остановиться на несколько дней в Торуни и выставить свои товары для продажи. У нарушителей этого правила товары безвозмездно отбирались в пользу города. И хотя ко времени, когда там поселился Коперник - старший, Торунь была вынуждена несколько сократить торговый оборот, многое уступив быстро растущему Гданьску, роль ее в транзитной торговле все еще была весьма значительной. Город Торунь - родина Коперника. Вид с птичьего полета. Старинная гравюра. Коперник-старшин довольно быстро сумел завоевать доверие и уважение у торуньских негоциантов, весьма редко и неохотно открывавших доступ в свою среду пришельцам извне, более того, он вошел в состав городского патрициата. Дела и общие интересы сблизили его с одним из наиболее видных представителей городской знати, последовательным противником крестоносцев, принимавшим непосредственное участие в военных действиях против Ордена в период Тринадцатилетней войны, многолетним выборным председателем городского суда Лукашем Ваченроде (Ваценроде). Так как Лукаш (Лука) вскоре стал тестем Коперника-старшего и приходился дедом великому астроному, нам придется остановиться на истории его рода подробнее.

Как и Коперники, Ваченроды происходили из Силезии, но не из Верхней, а из Нижней, из села Пшенно, ранее называвшегося Вайценроде, расположенного недалеко от города Свидницы. Во второй половине XIII в. представители этого рода появились в городке Зембице, южнее Вроцлава, гце некий Вернер де Вачеироде был членом городского магистрата. Трое его сыновей около 1309 г. переселились во Вроцлав, но в середине века, распродав недвижимость, появились в Торуни. Лукаш был

представителем уже третьего поколения торуньских Ваченродов. Ярый противник крестоносцев, он был активным членом антиорденского Союза ящерицы и его казначеем, с оружием в руках сражался против рыцарей, во время Тринадцатилетней войны участвовал в битвах под Мальборком и Ласинем.

У Лукаша и его жены Катерины (из польского рода Модлибогов) было две дочери и сын. Старшая дочь, Кристина, в 1459 г. вышла замуж за торуньского патриция Тильмана фон Аллена, младшая, Барбара, стала женой Николая Коперника (между 1458-1462 гг.- точно дата бракосочетания не установлена). С сыном, тоже Лукашем, впоследствии епископом вармийским, сыгравшим важную роль в жизни Коперника-астронома, мы еще неоднократно встретимся.

Старый Лукаш умер еще до окончания Тринадцатилетней войны, в 1462 г. В числе движимого и недвижимого имущества, доставшегося от него Николаю Копернику и его жене Барбаре, был дом на улице св. Анны. В этом доме 19 февраля 1473 г. четвертым ребенком в семье [11] увидел свет Николай - будущий астроном. Дом сохранился до наших дней (улица Коперника, 17). После недавно произведенной реставрации ему возвращен первоначальный вид, сейчас здесь Музей Коперника.

Метрической записи о времени рождения Коперника не сохранилось. Эта дата устанавливается главным образом по гороскопу, составленному в конце жизни Николая Коперника или вскоре после его смерти (между 1540-1545 гг.) кем-то из виттенбергских или нюрнбергских астрологов, скорее всего немецким астрономом Иоганном Шонером. Тем не менее дата заслуживает доверия - данные для гороскопа были, вероятнее всего, представлены Георгом Иоахимом Ретиком, другом и учеником Коперника и, но преданию, автором первой его биографии, Предполагаемый портрет Николая Коперника-отца. к сожалению вскоре безвозвратно утерянной. В гороскопе указаны не только день рождения, но даже час и минуты (4 часа 48 минут пополудни). Впрочем, столь точное, но обычное для гороскопов указание времени явно вымышлено астрологом и «подогнано» под заранее составленную «характеристику» ученого, которая гласит: «Выдающийся философ и математик, но лицемер (?), еретик, великий обманщик и лжепрорицатель». Сорок лет спустя флорентийскому астроному и астрологу Франческо Джунтини, заново составившему гороскоп Коперника (опубликован в книге «Speculum Astrologiae» - «Зеркало астрологии». Lion, 1581), понадобилось сдвинуть время его рождения всего на 10 минут назад (4 часа 38 минут), чтобы расположение небесных светил в момент рождения обеспечило куда более положительную характеристику, уже тогда, в 1581 г., задолго до работ Кеплера и Галилея, провозглашавшую, в частности, что Коперник «среди наибольших астрономов пашей эпохи был первым».

О детских годах Коперника известно достоверно очень немногое. Начальное образование он получил, скорее всего, в расположенной неподалеку от дома школе при костеле св. Яна. До десяти лет рос в обстановке благополучия и довольства. Вместе с родителями часто бывал в гостях у дяди Тильмана, одно время бургомистра Торуни, у которого после смерти деда Коперника по матери жила его бабушка Катерина Модлибожанка. От нее маленький Николай мог слышать предания польской старины, народные песни и сказки. Хотя в среде, где он рос, преобладал в качестве разговорного немецкий язык - язык большей части аристократии и купечества многих польских городов того времени, а в школе его учили латыни и по латыни, известно, что Коперник отлично владел и польским, и в этом несомненная заслуга его бабушки.

В летнее время Николай вместе с семьей часто переправлялся через Вислу - там, па левом берегу, против Торуни, раскинулись «самые северные в христианском мире» виноградники Кащорека. Был там и участок Коперников, доставшийся им по наследству от деда Лукаша.

Беззаботное детство закончилось внезапно и довольно рано: едва Николаю минуло десять лет, как «моровое поветрие» - эпидемия чумы, частый гость и грозный бич человечества в то время, посетило Торунь, и одной из первых его жертв оказался Николай Коперник-отец. Дату его смерти также приходится определять косвенно: в течение длительного времени его участие в судебных заседаниях в качестве сначала члена торуньского городского суда, а затем, после смерти тестя, его председателя фиксировалось в дошедших до нас протоколах. Упоминание имени Коперника, занимавшего выборную пожизненную должность, прекращается как раз в начале 1483 г.

Заботы об образовании и дальнейшей судьбе племянников принял на себя Лукаш Ваченроде, брат матери. Роль его в дальнейшей жизни Николая настолько значительна, что мы посвятим характеристике этой незаурядной личности несколько страниц.

Лукаш был на четверть века старше будущего астронома - он родился в 1447 г. За год до смерти отца он поступил в Краковский университет, затем продолжил учебу в Кёльнском университете, где в 1469 г. получил степень магистра искусств. После этого Лукаш использует остаток средств, доставшихся ему ио наследству, на поездку в Италию, где завершает образование в знаменитом Болонском университете, став в год рождения своего великого племянника (1473) доктором католического права (тогдашние юридические факультеты состояли обычно из двух отделений: гражданского и церковного, т. е. канонического). По некоторым сведениям, получив докторскую степень, Лукаш около двух семестров занимался в Болонье преподавательской деятельностью, затем несколько месяцев провел в «святом городе» - Риме, где работал в папской курии. В ото время он завязал довольно тесные знакомства с некоторыми высокопоставленными деятелями римско-католической церкви, которые позже весьма пригодились Лукащу при занятии им епископской кафедры. В конце 1474 г. оп возвращается в родную Торунь и становится преподавателем школы при костеле св. Яна, той самой, в которой позже начал свое образование Николай Коперник. Впрочем, преподавательская карьера Лукаша оборвалась в весьма скором времени, когда стали ясны последствия его романа с дочерью ректора школы Яна Тешнера, в результате которого на свет появился сводный кузен Николая Коперника Филипп Тешнер. В будущем оп доставит Копернику немало неприятностей.

Оставив по необходимости преподавательскую работу, Лукаш решил сделать духовную карьеру. Вскоре мы видим его каноником нескольких капитулов: в 1475 г. в Хелмно (Кульме), в 1476 г. в Ленчице, в 1477 во Влоцлавеке - резиденции епископа и главном городе польской провинции Куявии. Влоцлавек и становится на некоторое время постоянным местожительством Лукаша. Поскольку должность каноника позже обеспечивала средства к существованию и самому Копернику, следует подробнее остановиться на правах и обязанностях, связанных с нею.

При кафедральных соборах - резиденциях епископов, глав церковно-административных территориальных единиц, имелись капитулы - советы, состоявшие из лиц, ведавших управлением церковным имуществом, в то время, как правило, весьма значительным, финансовой деятельностью, назначениями и перемещениями духовных чинов в пределах епархии, осуществлявших инспекционный контроль за деятельностью священнослужителей в подчиненных костелах и т. д. Эти лица назывались канониками. Обычно каноники не имели посвящения в духовный Лукаш Ваченроде. сан, не имели права отправлять церковные службы, но обязаны были присутствовать, на богослужениях и, во всяком случае, проживать в непосредственной близости от собора. Впрочем, па примере Лукаша Ваченроде мы видим, что эти положения капитульного устава могли и нарушаться,- Лукаш был в одно и то же время каноником в нескольких епархиях. В числе обязанностей каноников было также соблюдение целибата - обета безбрачия. Каноники за выполнение своих обязанностей получали пребенду - довольно большое денежное вознаграждение, позволявшее им вести безбедное существование; тем не менее многие из них стремились получить прелатуру - те из должностей каноников, которые были непосредственно связаны с церковными церемониями и обеспечивали значительный дополнительный доход.

Но актам Куявского капитула видно, что по крайней мере в 1478-1485 и в 1488 гг. Лукаш имел свое постоянное местопребывание во Влоцлавеке. Это обстоятельство и некоторые другие косвенные данные свидетельствуют в пользу мнения, что после смерти отца Николай п Анджей Коперники продолжили свое образование во Влоцлавеке, но об этом ниже.

Расширявшиеся связи Лукаша в среде польского духовенства, дружеские отношения с видным религиозным и общественным деятелем Збигневом Олесницкнм, до 1482 г. куявским епископом и коронным (королевским) подканцлером, а позже - гнезненским архиепископом и примасом Польши, обеспечивают Ваченроде карьеру па новом поприще и новые синекуры - в 1479 г. он становится вармийским каноником, но в резиденции Вармийского капитула Фромборке появляется впервые только в 1483 г., да и то лишь чтобы получить пребенду, в 1485 г. его назначают каноником еще одного капитула - на этот раз при гнезненской архиепископской кафедре. Уже в это время Лукаш принимает активное участие в общественно-политической жизни страны: в 1478 г. он участвует в заседаниях прусского сеймика в Грудзёндзе (там епископ Збигнев в качестве королевского наместника Пруссии принимал присягу на верность королю); в следующем, 1479, году в качестве представителя одного из капитулов присутствует на сейме в Петрокове, на котором, между прочим, разбирается дело Николая Тунгена, епископа вармийского, подстрекавшегося крестоносцами и венгерским королем к сепаратистским действиям, но покаявшегося и получившего прощение. Позже Лукаш станет его преемником на епископской кафедре. После выдвижения Збигнева Олесницкого па архиепископскую кафедру в Гнезно Лукаш становится его юридическим советником, часто бывает в Гнезно и сопровождает архиепископа в его поездках. В 1485 г. Лукаш как полномочный представитель Куявского капитула принимает деятельное участие в провинциальном сейме в Петрокове, он хорошо встречен при дворе - король Казимир IV Ягеллончик передает через пего богатые дары для архиепископского собора в Гнезно. В 1488 г. Лукаш представляет в Риме уже Вармийский капитул.

Весной 1489 г. после смерти Николая Тунгена Лукаш добивается избрания на епископскую кафедру в Вармии, друзья в Риме способствуют скорому его утверждению в этой должности папой Иннокентием VIII вопреки активному противодействию короля Казимира IV, рассчитывавшего посадить на ото место своего брата Фредерика. Отношения с королем были на некоторое время серьезно испорчены, пришлось отказаться от некоторых каноникатов, в частности в Гнезно и Влоцлавеке.

На посту вармийского епископа Лукаш многое сделал для наведения расшатавшегося здесь при его предшественнике порядка. Напомним, что Вармия после Тринадцатилетней войны получила довольно широкую автономию в качестве церковного княжества, в котором епископ и юридически и фактически выполнял роль светского князя. В церковном отношении Вармийский диоцез подчинялся непосредственно папе, светское подчинение польскому королю было в значительной степени формальным. Не прекращались козни крестоносцев, стремившихся любыми способами вернуть утраченные земли.

Опытный политик и администратор, Лукаш постоянно выступал за укрепление связей Вармии с коренной Польшей, активно боролся с происками Ордена. Понимая всю опасность для Вармии соседства со столь коварным и опасным врагом, как Орден, и ссылаясь на то, что подвластные Ордену земли давно «охристианены» и, следовательно, задачи Ордена, состоявшие в распространении веры крестом, огнем и мечом, здесь исчерпаны, Лукаш разработал проект перемещения крестоносцев на восток для отпора врагам церкви в лице турок-османов, наводивших тогда ужас па всю Европу. Проект получил одобрение польского короля и даже папского престола; была также надежда на его одобрение германским императором, однако сами крестоносцы решительно воспротивились его осуществлению, а Лукаш стал их смертельным врагом, что достаточно ярко характеризуется следующими словами о нем орденского хроникера: «Великий изменник, происходящий из рода, наиболее ожесточенного против Ордена, и воплощенный бес, готовый на всякие негоднейшие дела». Тут же хроникер добавляет, что «орденская братия ежедневно молит господа бога, чтобы он возможно скорее поспешил убрать с этого света того воплощенного сатану» («Vellet Deus, ut hie carneus diabolus, quod in dies a Deo postulamus, e medio sublatus esset, ne si diutius viveret, plura mala adinveniret»).

Нет точных сведений о том, где продолжили учебу после смерти отца Николай и его старший брат Анджей. Но, поскольку резиденцией их опекуна Лукаша Ваченроде была в то время столица Куявии Влоцлавек, вероятнее всего, что осиротевшие племянники были помещены им во Влоцлавекскую кафедральную школу. Если это так, то юным Коперникам, выражаясь современным языком, крупно повезло. Влоцлавекская Studium particulare была как бы базовой школой Краковского университета, который по отношению к ней являлся Studium generate. Школа эта славилась хорошей постановкой преподавания. Как раз в эти годы во Влоцлавеке вокруг епископа Збигнева Олесницкого сгруппировался кружок видных гуманистов того времени, один из которых, известный астроном и астролог Николай Водка, был преподавателем Влоцлавекской школы. Николай Водка, называвший себя «Abstemius» («Трезвенник») не столько в силу обета воздержания от спиртного, сколько в силу смыслового значения своей польской фамилии [12], был родом из Квидзыня (севернее Грудзёндза), закончил Краковский университет, затем учился в Болонском университете и в 1479-1480 гг. читал там гномонику и астрономию. Во Влоцлавеке Николай Водка был занят не только преподаванием, он состоял врачом и астрологом при епископе Збигневе. Предполагается, что именно Водка заинтересовал Николая Коперника астрономией и сообщил ему основные сведения об этой науке. Сохранилось даже предание, что Водка при участии Коперника в 1490 г. изготовил на южной степе Влоцлавекского собора солнечные часы, существующие до сих пор.

 Солнечные часы, устроенные Николаем Водкой (при предположительном участии Николая Коперника) на южной стене Влоцлавекского кафедрального собора.

Среди других членов гуманистического кружка во Влоцлавеке следует особо отметить жившего здесь одно время известного итальянского ученого Филиппо Буонаккорси (Каллимаха) и его ученика Матвея Джевицкого.

Согласно другой версии, братья Коперники продолжили свое образование в Хелмно, где в то время славилась хорошей постановкой преподавания школа так называемых Братьев общей жизни (Fratres Vitae Communis), перебравшихся сюда из далекой Голландии. В школах этого братства особое внимание уделялось изучению латинского и древнегреческого языков и чтению древних авторов. Это облетало впоследствии их воспитанникам прохождение университетских курсов. И еще одним отличалось обучение в этих школах: они были в числе первых, в которых учеников стали распределять по классам с учетом возраста и подготовки и применять классно- урочную систему обучения, в то время как в других школах того времени обычно старшие ученики учили младших и отвечали за них перед наставниками.

Учились ли братья Коперники во Влоцлавеке или в Хелмно, мы точно не знаем, но зато без труда можем установить, чему они учились, хотя методика преподавания в школах могла в той или иной мере отличаться.

Сначала во всех школах средней ступени изучался тривиум (грамматика, риторика и диалектика), затем - предметы квадривиума (арифметика, геометрия, музыка и астрономия). Николаю, наверняка, были известны слова распространенной тогда среди учеников скороговорки:

«Gram loquitur, Dia vera docet, Rhe [13] verba colorat,

Mus canit, Ar numerat, Geo ponderat, As colit astra».

«Грам говорит, Диа истине учит, Ре речь украшает,

Муз поет, Ар счет ведет, Гео меряет, Ас звездам служит».

Примерное представление о содержании квадривиума того времени дает, например, курс «Perspicuum liber de quattuor Mathematicis scientiis» («Наглядное изложение четырех математических наук»), изданный в 1556 г. В. Ксиландером (Гольцманом), но написанный значительно раньше, в XI в., византийским философом Михаилом Пселлом. Вот краткое изложение содержавшегося в нем материала.

Арифметика излагается по Евклиду, но с «философскими» комментариями: «Началом всех чисел является единица, сама не число, но источник чисел - начало всякого множества. Отсюда получается, что она имеет в себе образ Бога: не являясь ничем из вещей, существующих в действительности, она производит их все; оставаясь сама неизменной, она сообщает неизменяемость и другим: действительно, единица, умноженная сама на себя, не превращается и не изменяется, а умножая другое число, не увеличивает его величины. Итак, единожды единица остается единицей, а не больше; и единожды два будет тоже два... Но дважды два будет четыре, а не два. Поэтому удвоенное число представляет форму и материю и не является подобием божественной природы...

Двойка превосходит тройку и другие числа, так как помножим ли мы ее па себя или сложим с собой, все равно получим четверку. А трижды три будет девять, тогда как три и три дают шесть, и так же будет и с другими числами. Поэтому двойка не будет собственно числом, хотя она и отступает от свойств единицы. Настоящим числом, собственно, является тройка, так как она имеет начало, середину и конец».

После этого даются определения простых и составных чисел, четных и нечетных чисел, причем четные числа подразделяются на четно-четные и четно- нечетные; далее следуют определения совершенных чисел, т. е. чисел, равных сумме своих делителей. Затем излагается теория отношений и пропорций; кроме обычных арифметической, геометрической и гармонической средней рассматриваются и другие средние величины. Объясняется происхождение названия «среднее гармоническое» - оно употребляется в теории музыки. Изложение арифметики закапчивается определением плоских и телесных чисел.

После очень краткого, конспективного, изложения музыковедения излагается геометрия, в основном в рамках первой книги «Начал» Евклида. «Точка есть то, что не имеет частей. Точки являются частями линии, линии - части поверхности, а поверхности - части тел. Или же иначе: точка есть момент, который не движется, линия же - движущаяся точка и т. д.» Далее: «Точка - то, что не имеет измерений, линия имеет одно измерение, поверхность - два, а тело - три... Прямой называется линия, одинаково лежащая между своими точками... Из кривых линий круговой называется та, которая, совершив полный оборот, возвращается в ту точку, откуда начала движение». Любопытно определение параллельных: «Параллельными линиями будут те, которые, находясь на той же поверхности и будучи продолжены до бесконечности в обе стороны, одна с другой не встречаются».

После этого приводятся определения углов и фигур, свойства окружности, а также вписанных в окружность и описанных вокруг нее многоугольников. При рассмотрении квадрата указывается, что его площадь получается при умножении двух сторон «при помощи арифметики». Ее определяют как «начало всех наук, ни одна из которых не может без псе существовать». Переходя к кругу, автор указывает, что наиболее часто употребляющимся методом определения площади круга является определение площади квадрата, среднего между вписанной и описанной вокруг него окружностями. Указывается, что круг имеет площадь, большую, чем площадь любого из правильных многоугольников, имеющих одинаковый с ним периметр.

Изложение геометрии заканчивается элементами стереометрии: определяются объемы призм и цилиндров, пирамид и конусов, рассматриваются пять правильных многогранников, задача об удвоении куба (знаменитая делосская проблема). Заканчивается это изложение сведениями о простейших методах определения расстояний и высот.

Наиболее интересной для нас является четвертая часть книги, посвященная астрономии. Рассмотрев ее, мы можем сделать вывод, какими астрономическими сведениями мог располагать Коперник перед поступлением в университет, ибо вряд ли и Николай Водка мог предложить ему что-то большее.

В начале этой части дается определение сферы, ее центра, а также вводится понятие оси, вокруг которой вращается от востока к западу небо, в то время как в центре сферы расположена неподвижная Земля. Небесная сфера представляется наблюдателю наклоненной к северу так, что ось ее образует над горизонтом угол в 36°, на таком же расстоянии ось с противоположной стороны будет находиться под горизонтом [14].

Далее описываются основные астрономические круги, в частности круг зодиака, по которому движутся Солнце и планеты. Он делится на 12 частей, которые отсчитываются от созвездия Овна по направлению к востоку. Круги планетных движений: относительно сферы эксцентрические. К ним приспособляются малые кружки - эпициклы, по которым: движутся планеты с определенными периодами вращения; эти эпициклы являются причиной неправильности в движении планет, которые перемещаются то прямым, то попятным движением, иногда же останавливаются или же переходят из нижней части: эпицикла в верхнюю и наоборот. Солнце не имеет такого эпицикла, так как для его движения достаточно одного эксцентрика. У Луны эпицикл есть, но его движение невелико по сравнению с движением эксцентрика, так что Луна не имеет стояний и понятных движений, но движется в одном направлении, только с переменной скоростью. Птолемей определял сначала равномерное (называющееся теперь средним) движение планеты по кругу, концентрическому с кругом зодиака, а потом добавлял к нему неравномерные движения, вычисляемые в различных предположениях относительно эпициклов и их центров. Зодиак, как и вообще любой большой круг сферы, делится на 360° (по 30° на каждое созвездие, или каждый знак зодиака); каждый градус в свою очередь делится на 60 первых меньших частей-минут («partes minutae primae»); первые части (минуты) делятся па 60 вторых меньших частей («partes minutae secundae») каждая; вторые части (секунды) делятся па третьи части - 60 терций. После этого описывается египетский календарь, по которому год состоял йз 12 месяцев - по 30 дней в каждом с пятью добавочными днями (отметим, что Копернику в начале его деятельности порядок следования месяцев в египетском календаре не был известен, и ему пришлось устанавливать его самостоятельно), а затем процесс определения по таблицам положения Солнца и Луны, а также предвычисления их затмений.

После краткого описания правил вычисления положений планет (для которых приводятся их старые, пифагорейские названия) автор переходит к изложению правил составления астрологических предсказаний. Для установления взаимодействий планет необходимо знать их конфигурации, или аспекты, которые определяются сторонами вписанных в окружность правильных многоугольников (четырех треугольников, трех квадратов, двух шестиугольников и одного правильного двенадцатиугольника). Таким образом, получаются комбинации из четырех, трех, двух и, наконец, одного знака зодиака. Сами знаки начиная с Овна являются по очереди мужскими и женскими. Важно учитывать температуру (crasis) планет, которая определяется так: Сатурн, занимающий самое высокое место у неподвижных звезд, является сухим и холодным; Марс - сухим и горячим; расположенный между ними Юпитер имеет смешанную температуру - горячую и холодную; Солнце горячее с умеренной сухостью; Луна же, находящаяся намного ниже Солнца, влажная, но не горячая. Из двух планет, находящихся между ними, Венера горячая и влажная, а Меркурий имеет смешанную температуру - сухую и влажную.

Сатурн и Марс считаются зловредными планетами, так как холод и сухость могут быть гибельными, Юпитер, Венера и Луна являются по своим температурам благоприятными, а Солнце и Меркурий - средними, принимающими характер той планеты, к которой они приближаются. Каждая планета имеет пол, совпадающий с полом божества, имя которого она носит, с тем лишь исключением, что Меркурий считался бесполым. Планеты, находящиеся в треугольном или шестиугольном аспектах, действуют согласованно и усиливают свое влияние, если они имеют одинаковую температуру и пол, в противном случае их действие взаимно ослабляется. Действие планеты усиливается также в том случае, если она находится в своем «доме». Солнце имеет свой «дом» в знаке Льва, Луна - в знаке Рака,

Сатурн - в Козероге и Водолее, Юпитеру приписываются знаки Стрелец и Рыба, Марсу - Скорпион и Овн, Венере - Весы и Телец и, наконец, Меркурию - Дева и Близнецы. Другой способ распределения «домов» основан на учете элеваций, т. е. высот планет, их апогеев. В этом случае Солнце получает знак Овна, вступая в который оно переходит в ту полуокружность, где находится его апогей. Сатурн же, обладающий свойствами, противоположными Солнцу, получает диаметрально противоположный знак, т. е. Весы. При определении действенности планеты приходится учитывать и «климат» того места Земли, для которого делалось предсказание. Такое разнообразие, замечает автор, весьма существенно влияет на достоверность предсказаний. Кроме того, следует считаться и со свободной волей человека, которая может противодействовать естественным склонностям.

Любопытны заключительные фразы посвященной астрономии главы, в которых автор (трудно сказать, Пселл или Ксиландер), подчеркивая воздействие Солнца и Луны па естественные процессы, происходящие на поверхности Земли, известные и понятные даже необразованному человеку, отказывается судить о воздействиях других светил по их взаимным сродствам или противоположностям, сближению или удалению и в особенности по различию тех дуг зодиака, внутри которых эти светила движутся. «С такого рода необходимостью мы не должны считаться в делах, которые зависят от нашей воли; вводить ее в рассмотрение можно, лишь подвергая наивысшей опасности господство разума, представляющего помещенный в пас дар, лучше которого не может быть ничего». Этими словами автор как бы перечеркивает все астрологические измышления, изложенные перед этим, но следует отметить, что в те времена лишь немногие были готовы присоединиться к его выводам.

Напомним, что астрологией называлось лженаучное учение, согласно которому судьба человека зависит от взаимного расположения небесных светил (Солнца, Луны и планет) в момент его рождения и но этим данным она может быть предсказана. Астрология в течение многих веков сопутствовала астрономии и в определенной степени стимулировала ее развитие; ведь одним из основных видов «деятельности» астрологов было составление гороскопов - предсказаний судьбы людей (само слово «гороскоп» означало еще у древнегреческих астрологов точку эклиптики, восходящую во время рождения данного лица). Однако если первая часть составления гороскопа - установление общей картины неба в определенное время в прошлом (или будущем) - предполагала основательное знание небесных явлений и астрономических вычислений, то вторая - чтение и толкование гороскопа - была уже совершеннейшим вымыслом. Занятия астрологией во многих случаях обеспечивали и материальную сторону развития астрономии: вера во влияние расположения звезд па небе на земные события п надежда узнать будущее побуждали богатых п власть имущих воздвигать и содержать обсерватории и оплачивать работу астрономов.

Вера в астрологические предсказания была в те времена распространена необычайно широко, от нее не было свободно и большинство ученых. Тем более удивительно, что совершенно равнодушным к астрологии всегда был Коперник, в сочинениях которого мы не встретим и упоминания о гороскопах. Это пренебрежение нельзя объяснить принадлежностью Коперника к духовному сословию - ведь мог же епископ, а позже примас польской церкви Збигнев Олесницкий держать при себе Николая Водку в качестве астролога. Это не объясняется и высокой астрономической квалификацией Коперника - и в более поздние времена крупнейшие и ученейшие астрономы (и среди них Тихо Браге и Кеплер) были далеко не свободны от астрологических суеверий и предрассудков. Причину этого следует искать в самостоятельности ума Коперника, независимости его суждений от общепринятых мнений большинства его современников. Именно эти редкие качества в сочетании с глубокой эрудицией и разносторонними интересами позволили ему впоследствии «остановить Солнце и сдвинуть Землю».

Вряд ли зубрежка квадривиума и даже задушевные беседы с Николаем Водкой, если они были, могли сами но себе вызвать у юноши ранний и непреходящий интерес к небесным явлениям, непреодолимое желание постичь тайны Вселенной. Этому могла способствовать совокупность множества факторов, в отдельности не очень значимых,- здесь и путешествия по Висле, во время которых любознательный мальчик мог наблюдать как бы убегающий неподвижный берег реки, что впоследствии могло навести его на мысль применить эту иллюзию к явлениям на небе; еще большее значение могли иметь наблюдавшиеся как раз в те годы довольно редкие небесные явления; повод для размышлений давали и удивительные географические открытия, следовавшие тогда одно за другим.

В конце ноября 1484 г. имело место знаменитое «великое» соединение двух наиболее удаленных из известных в то время планет - Юпитера и Сатурна, и где бы ни учился тогда Коперник, любой учитель квадривиума должен был обратить впимание своих воспитанников на это интересное событие. 16 марта 1485 г. наблюдалось в тех местах полное затмение Солнца, во время которого наступила такая темнота, что стали видимыми звезды, в домах пришлось зажечь свечи, и не знали куда деться испуганные птицы. Накануне рождества в 1489 г. произошло соединение еще двух планет - Сатурна и Марса. Это, по астрологическим канонам, было уже совсем зловещим явлением, и внезапную смерть венгерского короля Матвея Корвина Гуниада, как раз готовившего нападение на Польшу, молва приписывала именно этому обстоятельству. В июне 1491 г., незадолго до отъезда Коперника в Краковский университет, снова наблюдалось удивительное небесное явление: в самый полдень, несмотря на яркий свет Солнца, па небе сияла хорошо заметная звезда. Несомненно, это была Венера, находившаяся в этот день в максимальной своей западной элонгации от Солнца (почти 44°). Истинность сообщения об этом явлении, относящемся к числу очень редких [15], подтверждается многими очевидцами [16].

Что касается географических открытий, то хотя Колумб в те годы только готовился к своему знаменитому путешествию, во время которого он достиг берегов Америки (известие об этом застало Коперника уже в Кракове), а путешествия Васко да Гамы относятся ко времени, когда Коперник был уже в Италии, но как раз в 1487-1488 гг. португалец Бартоломеу Диаш предпринял экспедицию, имевшую целью найти морской путь в Индию, во время которой удалось обогнуть Африку с юга.

* * *

Средняя ступень образования была завершена Коперником на девятнадцатом году жизни. Вследствие относительно невысокого уровня преподавания в тогдашней школе полученные им знания не могли быть очень обширными, но они были достаточно прочны для продолжения образования в высшей школе. Материальную возможность продолжения учебы ему, как и его брату, обеспечивал суровый и требовательный, но заботливый дядя Лукаш, к тому времени уже епископ вармийский, а значит, в силу автономии этой области, и ее светский князь. Впрочем, покровительство племянникам, явление, для которого даже существовал специальный термин - непотизм [17], было весьма распространенным в среде католического духовенства - соблюдая обет безбрачия и не имея детей, по крайней мере законных, священнослужители распространяли свое покровительство на детей ближайших родственников, оплачивали их образование, пристраивали к доходным местам, заботились об их последующей карьере.

И вот осенью 1491 г., выслушав необходимые напутствия, молодые Коперники направились в Краков, в старейший в Восточной Европе знаменитый Ягеллонский университет.

КРАКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ (1491-1495)

Если о месте пребывания и обучения Николая Коперника в течение восьми лет после смерти отца (с 1483 по 1491 г.) мы можем говорить лишь предположительно, с той или иной степенью достоверности, на основании косвенных данных, то пребывание Коперника в Кракове в течение следующих четырех лет и его учеба в Краковском университете зафиксированы документально. Николай Коперник прибыл в Краков вместе с братом Анджеем и записался на факультет искусств во второй половине октября 1491 г. или немного позже: зимний семестр начинался в Краковском университете 15 октября, но запись студентов продолжалась в течение всего ноября, а иногда и позже. В сохранившемся до нашего времени подлиннике университетского матрикула за этот год 32-й по порядку значится запись: «Nicolaus... de Thuronia solvit totum». Здесь же другой рукой поставлена «звездочка» и почерком начала XVII в. приписано: «Copernicus». Слова «solvit totum» обозначают, что записавшийся уплатил всю сумму имматрикуляции, т. е. плату за внесение в список студентов.

Краковский университет, 600-летие которого недавно отмечалось, был основан в 1364 г. при короле Казимире Великом. В акте об учреждении университета было высказано пожелание, чтобы это учебное заведение (первоначально называвшееся Краковской академией) «выпускало мужей, зрелостью мысли знатных. В Краков-город же пусть приезжают свободно и без опаски все жители королевства Заголовок матрикула Краковского университета на зимнее полугодие 1491 г. и запись об уплате «Николаем из Торуни» имматрикуляционной суммы. нашего и стран ближних, а также и со всех сторон света, кто захочет приобрести знания жемчужину бесценную».

Вначале университетский устав был создан по образцу уставов Болонского и Падуанского университетов. Канцлер университета присваивал докторские степени на одном из трех факультетов - юридическом, медицинском и философском; профессора выбирались студентами с последующим утверждением королем. Занятия проводились в королевском замке, начато было строительство специального здания для университета, по со смертью Казимира в 1370 г. было приостановлено.

Дальнейшее развитие и расширение университета было связано с именами королевы Ядвиги и ее мужа Владислава Ягелло. В 1397 г. был открыт теологический факультет, в 1399 г. Ядвига, умирая, завещала университету своп личные драгоценности. Это дало возможность университетскому магистрату приобрести в Кракове подходящий для занятий дом, называемый с того времени Collegium majus, т. е. Большая коллегия. Торжественное открытие занятий в этом здании состоялось 24 июля 1400 г. Университет был реорганизован по образцу парижской Сорбонны, студенты уже не принимали участия в его управлении.

Наиболее выдающееся явление в истории средневековой философии - борьба «номинализма» с «реализмом»- с самого своего возникновения имела место и в стенах Краковского университета, но особенно она усилилась с проникновением туда «буриданизма», совпавшим по времени с реорганизацией университета Ягеллонами.

Основным предметом спора между представителями обоих течений была, как известно, природа общих понятий, «универсалий». Реалисты утверждали, что универсалии существуют реально, независимо от Здание «Collegium majus» Ягеллонского университета. человеческой мысли и речи, являясь прообразами, предшествующими единичным вещам. Номиналисты, напротив, настаивали па реальности лишь единичных, индивидуальных вещей, считая универсалии простыми названиями, именами («universalia sunt nоmina»). Таким образом, предмет спора, как видим, заключался в выяснении того, что чему предшествует, - идеи вещам или объективно существующие вещи общим идеям, движется ли наше познание от ощущений к понятиям или, наоборот, от понятий к вещам.

Следовательно, хотя многие участники этих споров за богословским схоластическим пустословием и не замечали всей философской глубины проблемы, в них можно видеть в зародыше не только борьбу эмпиризма с рационализмом, но и начало размежевания двух противоположных философских тенденций - материализма и идеализма. «Конечно, - писал В. И. Ленин,- в борьбе средневековых номиналистов и реалистов есть аналогии с борьбой материалистов и идеалистов...» [18].

К указанному времени сложились две основные школы номиналистов - в Мертоновском колледже в Оксфорде, основанная Уильямом Оккамом (ок. 1300- 1350), и в парижской Сорбонне, где ее возглавил Жан Буридан. Буридан родился около 1300 г., с 1328 г. преподавал в Сорбонне, дважды был ее ректором, умер около 1358 г. Ему, впрочем неосновательно, приписывают известный аргумент против существования свободной воли - находящийся па одинаковом расстоянии от двух стогов сена осел погибнет от голода, так как не сможет решить, к какому стогу следует направиться. Менее известна другая легенда о нем, использованная Александром Дюма-отцом в драме «Нельская башня»: французская королева Маргарита завлекала молодых красавцев в Нельскую башню в Париже, где после проведенной с ней ночи их убивали, а тела сбрасывали с башни в Сену. Если верить легенде, Буридан был одним из этих молодых людей, по чудом спасшийся.

Характерным для учения номиналистов было стремление освободиться от догматически понимаемых и к тому же искаженных в целях обоснования и защиты католицизма положении философии Аристотеля. Если ограничиться физикой и космологией, то наиболее важной в буриданизме была систематическая критика учения Аристотеля о движении.

В своей книге «Subtilissimae quaestiones super octo Pliysicorum libros Aristotelis» («Тончайшие вопросы но восьми кпигам Аристотеля по физике») Буридан говорит:

«В 12-м вопросе требуется установить, будет ли брошенное тело после выхода из руки бросающего двигаться воздухом или чем-нибудь другим. Этот вопрос, но моему мнению, является очень трудным; мне кажется, что Аристотель не дал определенного ответа.

Действительно, он касается двух мнений. Первое заключается в том, что он называет антиперистазисом; брошенное тело очень быстро выходит из того места, где оно находилось, а природа, не терпящая пустоты, посылает очень быстро воздух вслед этому телу; этот сильно движущийся воздух, достигнув брошенного тела, гонит его вперед, и так все время, пока не будет пройдено некоторое расстояние.

Другое мнение, которое Аристотель, по-видимому, одобряет, заключается в том, что бросивший вместе с брошенным телом движет воздух, близкий брошенному; этот воздух, приведенный в быстрое движение, имеет способность двигать брошенное тело; это не надо понимать так, что этот же самый воздух движет брошенное тело от места бросания вплоть до остановки, но что соединенный с брошенным телом воздух приводится в движение бросившим, и это движение движет другой ближайший, а этот - следующий, и так до конца... Поэтому Аристотель говорит, что существует не один двигатель, а много, по очереди...

...Но мне кажется, что такое решение ничего не стоит в соответствии с многими опытами. Прежде всего относительно жернова, который движется долго, а с места не сходит, так что ему не нужно следовать за воздухом, заполняющим место, из которого жернов движется. Второй опыт таков: если брошенное копье имеет конец, так же заостренный, как и острие впереди, то оно тем не менее движется таким же образом, как и копье с тупым концом. Третий опыт касается судна, сильно разогнанного против течения реки, которое не может сразу остановиться; находящийся наверху матрос не чувствует ветра, гонящего судно сзади, а только ветер, бьющий ему в лицо.

...Я не сомневаюсь в том, что описанный способ выполнения движения невозможен. Действительно, этим способом нельзя объяснить, почему жернов продолжает вращаться после снятия руки; если полотенцем стереть воздух, окружающий боковую поверхность жернова, то он от этого не остановится, а будет еще довольно долго вращаться, следовательно, не этот воздух двигал жернов...

...Поэтому мне представляется необходимым сказать, что двигатель, двигая движимое, сообщает ему некоторый импульс (impetus) или какую-то движущую силу в ту сторону от движимого, в которую двигал двигатель, будет ли это вверх, вниз, в сторону или даже по кругу (circulariter); чем быстрее двигатель движет это движимое тело, тем более сильный импульс он ему сообщает. И этим импульсом движется камень после того, как бросивший перестает двигать. Но этот импульс постоянно уменьшается сопротивляющимся его движению воздухом, а также тяжестью камня, отклоняющей камень в сторону, противоположную той, ft которую камень начал двигаться. По мере того как замедляется движение камня, импульс уменьшается или уничтожается, когда тяжесть камня преодолеет его и тот станет двигаться вниз к естественному месту. Мне кажется, что такого объяснения следует держаться, поскольку другие не представляются справедливыми, а также потому, что с этими объяснениями согласуются все явления» [19].

Эту теорию импульсов Буридан применяет и к объяснению движений небесных светил в противовес общепринятой тогда теории непрерывно действующего первого двигателя: «Когда бог создал мир, то он привел в движение каждую из небесных сфер, как только ему хотелось; двигая их, он приложил движущие импульсы так, чтобы в дальнейшем уже не приходилось больше двигать, если не считать общего влияния, когда он участвует в общем движении всего, что совершается. Поэтому в седьмой день он отдохнул от всякой работы... и эти собщенные небесным телам импульсы в дальнейшем не уменьшались и не уничтожались, так как у небесных тел нет наклонности к другим движениям, а также нет и сопротивления, которое уменьшало бы или портило эти импульсы».

Из приведенных рассуждений ясно, что импульс Буридана был более общим понятием, чем обычный прямолинейный; импульс мог быть и вращательным (круговым). Кроме того, для подлунного и надлунного мира динамика была по существу одинаковой, с той лишь разницей, что в надлунном мире не было сопротивлений и импульс был вечным.

Учение Буридана нашло многих сторонников в Европе; его последователями, в частности, были Альберт Саксонский, первый ректор Венского университета, и замечательный французский математик XIV в. Николь Орем (ок. 1323-1382). В отличие от Буридана Орем в динамике неба признавал круговые движения, но в подлунном мире движения могли быть только ускоренными или замедленными. Сам термин для переменного движения «difformis» принадлежит ему; он различал «равномерно-переменное» (uniformiter difformis) и «неравномерно-переменное» (difformiter difformis) движепия. Ему также принадлежит теорема, или, как тогда говорили, предложение: «путь, пройденный равномерно ускоренным движением за некоторый промежуток времени, равен пути, пройденному за то же время равномерным движением со скоростью, соответствующей середине этого промежутка времени». Это предложение легло в основу галилеевой теории свободного падения тяжелых тел. В трактате «De latitudinibus formarum» (обычно переводится: «О конфигурациях качеств») Орем дал методы графического изображения различных видов изменения; некоторые историки науки приписывали ему даже изобретение аналитической геометрии, что, конечно, не соответствует истине. Для нашей темы особый интерес представляет то обстоятельство, что Орем был противником астрологии - в трактате «О соизмеримости и несоизмеримости движений неба» он доказывал несостоятельность астрологических предсказаний.

Основным положением астрологии было утверждение о наличии соответствия между небесными явлениями и земными событиями. А так как первые происходят через определенные промежутки времени, то такой же периодичностью должны обладать и земные события, следовательно, при достаточном количестве записей наблюдений небесных явлений вместе с соответствующими земными событиями появляется возможность предсказания будущих событий на Земле.

В качестве одного из примеров для своего доказательства Орем берет соединение двух планет в некоторой точке эклиптики. Если периоды движения обеих планет соизмеримы, т. е. отношение их может быть выражено отношением двух целых чисел a и b то через число периодов, равное наименьшему кратному а и b, то же самое событие должно повториться, и притом (вследствие равномерности движений планет) в том же самом месте эклиптики. Таким образом, в случае соизмеримости будет иметь место конечное число соединений, происходящих в конечном числе точек эклиптики. Если же периоды обеих планет несоизмеримы - их наименьшее кратное является бесконечно большим, то их соединение в данной точке никогда не повторится и новые соединения будут происходить все в новых и новых точках. Можно было бы сказать, что эти соединения могут произойти в любой точке эклиптики, по Орем был осторожен - он сказал: «Нет никакой столь малой части круга, в одной из точек которой такие движущиеся тела не оказались бы в конъюнкции в будущем и в которой они не были бы и конъюнкции в прошлом». Это уже язык, на котором мог бы выразиться и математик XX в., знакомый с теорией множеств. Это утверждение у него звучало бы так: мощность всех возможных периодов является мощностью континуума, а множество периодов, находящихся в рациональном отношении с данным, представляет только счетное множество. Таким образом, если сделай совершенно произвольный выбор двух периодов, то абсолютно невероятно, чтобы эти периоды находились в соизмеримом отношении.

Теперь посмотрим, как школа Буридана относилась к вопросу о движении Земли. В трактате II. Орема «Quaestiones super libris quattuor De coelo et mundi», т. е. «Вопросы о четырех книгах [Аристотеля] "О небе и мире"», читаем:

«Спрашивается, всегда ли Земля покоится в центре мира. Утверждается, что нет, так как у всех тел природы есть или может быть некоторое естественное движение, следовательно, или Земля совершает естественное движение, или может его совершать. И если она может совершать естественное движение, то необходимо, чтобы она когда-нибудь двигалась, ибо непристойно было бы сказать, что природная возможность оставалась бы праздной целую вечность и никогда бы не перешла в действительность.

Затем Земля имеет сферическую фигуру, а у сферических фигур есть некоторая способность совершать круговое движение.

Затем Аристотель говорит, что каждое простое тело должно иметь какое-то простое естественное движение, как, например, простому тяжелому телу свойственно от природы простое движение вниз. Поэтому было бы абсурдно сказать, что Земля должна обладать каким-нибудь естественным движением, а она его в действительности не имеет.

Затем из рассуждений древних следует, что более благородным элементам должно соответствовать и более благородное место, а огонь благороднее Земли и, следовательно, должен занимать более благородное место. Но самым благородным будет такое место, в котором помещенное тело может лучше сохраниться, а таким является среднее место...

Этот вопрос будет трудным. Прежде всего можно очень сомневаться, чтобы Земля могла точно находиться в центре мира так, чтобы ее центр совпадал с центром мира. Затем существует большое сомнение в том, чтобы Земля когда-нибудь вся имела прямолинейное движение. Далее очень сомнительна правильность утверждения Аристотеля, что если небо всегда необходимо должно иметь круговые движения, то нужно, чтобы и Земля всегда покоилась в центре мира. Четвертое сомнение заключается в том, что если мы предположим, что Земля совершает круговое движение вокруг своего центра и собственных полюсов, то можно ли будет объяснить этим предположением наблюдаемые явления...

...Тогда следовало бы предположить, что звездная сфера находится в покое, а ночь и день происходят от суточного движения Земли. Для этого можно было бы привести такой пример: если кто-нибудь плывет на корабле и вообразит, что сам он покоится, то, видя другой корабль, который в действительности покоится, он посчитает его движущимся; действительно, все будет обстоять совершенно так же, как если бы его собственный корабль покоился, а другой двигался... Точно так же мы можем предположить, что солнечная сфера совсем неподвижна, а Земля с нами обходит ее кругом, мы же, однако, считаем себя неподвижными, как человек, находящийся в быстро движущемся корабле, не замечает ни собственного движения, ни движения корабля. Таким образом, можно утверждать, что для нас и Солнце будет тогда восходить и заходить, как оно делает, когда само движется, а мы покоимся...

...Но такого мнения, однако, нельзя придерживаться, ибо оно противоречит авторитету Аристотеля и всех астрологов. Но на это отвечают, что авторитет не доказывает и что если астрологи будут предлагать способ, достаточный для объяснения явлений, то может быть и так и не так. Но поскольку явление объясняется обоими способами, то они могут предложить способ, который им больше нравится».

Посмотрим теперь, как идеи такого рода воспринимались в те времена в Кракове. Вот написанный в 1459 г. «Краковский комментарий» к произведению Аристотеля «О небе»:

«Можно привести для убеждения некоторые аргументы, первый из которых таков:

Небу нет необходимости двигаться для получения чего-либо от Земли. Земле же необходимо двигаться, чтобы получить от неба кое-что, а именно - влияние. Поэтому более разумным кажется, чтобы двигалась Земля, а не небо, и чтобы покоилось небо, а не наоборот. Подтверждается так: движение получается вследствие нужды, следовательно, то, у которого больше нужды, больше должно и двигаться, а Земля нуждается в большем, чем небо. В-третьих, покой благороднее, чем движение, так как он является концом (целью) движения, следовательно, покой должен быть присущ более благородным телам, как небо, а движение - менее благородным, к числу которых принадлежит Земля. В-четвертых, лучше объяснить явление при помощи меньшего предположения, чем большего. Отсюда ясно, [что] большое тело тяжелее двигать, чем малое; поэтому разумнее кажется, чтобы Земля, очень малая, двигалась бы быстрее всех, а высшая сфера покоилась, а не наоборот. Пятое - самое главное. Всякое простое тело долженствует иметь некоторое естественное движение, т. е. простое движение. Таким телом и является Земля, ибо она из простых тел... В-шестых, Земля имеет сферическую форму. Сферическая же форма весьма способна к движению, и больше всего к круговому. Поэтому если Земля фактически не движется, или движется только иногда, то ясно, что такая способность Земли к движению будет напрасной...» Из осторожности комментатор прибавляет:

«Земля не движется круговым движением от востока к западу или, наоборот, суточным движениям, как хотели сказать древние, ибо они говорили, что Земля движется, а небо покоится. Ибо при помощи движения Земли и покоя неба мы никак не можем объяснить противостояния и соединения планет и затмения Солнца и Луны». Как видим, в Кракове в середине XV в. уже высказывались, пусть робкие и наивные, соображения о возможности движения Земли. И хоть комментарий, с выдержками из которого мы только что познакомились, вообще говоря, не отражает мнения всех краковских астрономов того периода, он не случаен - по состоянию преподавания математики и астрономии Краковский университет уже тогда занимал одно из ведущих мест в Европе.

Еще около 1405 г. краковянин Стобнер организует здесь кафедру математики и астрономии. В 1415 г. в Краковском университете получает степень магистра искусств Бенедикт Гесс, который до самой смерти (1456) продолжает оставаться главой местных буриданистов. Хотя большинство профессоров тогдашних университетов вело преподавание непосредственно по трактатам классиков, избегая приведения собственных комментариев, в Кракове уже во второй половине XV в. составляются собственные комментарии к сочинениям Аристотеля, значительно расширяется преподавание точных наук. В 1459 г. здесь учреждается специальная кафедра астрологии, во главе которой становится Мартин Круль, написавший около 1450 г. трактат о геометрии «Opus de geometria», в котором были следующие разделы: альтиметрия (измереиие высот), планиметрия, профундиметрия (измерение глубин) и стереометрия. Арифметику в Краковском университете изучали по книге «Ariphmetica communis» Жана де Мюри, музыку - по книге «Algorismus minutiarum» Жана де Линьера; для изучения расчетов планетных движений пользовались комментариями к альфонсинским таблицам «Theoretica planetarum» Герарда из Саббионетты; перспектива преподавалась по трактату англичанина Джона Пекхэма (J. Pеckham. «Perspective communis»); физическая география - по книге Иоанна Сакробоско «Сфера», которая была как бы введением к более трудным трактатам по астрономии в собственном смысле слова: «Теории планетных движений» («Theorica planetarum») Георга Пейербаха (Пурбаха), альфонсинским планетным таблицам, таблицам затмений Пейербаха, «Calendariumy» Региомонтана. Естественно, что подробно изучались и сочинения Аристотеля, в частности «О небе» («De caelo»), «Метеоры» («Meteora») и, наконец, «Метафизика». География читалась также но трактату фессалоникийца Дионисия Афра, извлечениям из Птолемея и отчасти по Страбону.

Среди многочисленных профессоров, доцентов и магистров, преподававших в Краковском университете в рассматриваемое время, большинство. были поляками и воспитанниками этого университета, но громкая слава учебного заведения привлекала сюда также многих иностранцев - итальянцев (Джованни Амато из Сицилии, Клаветти д'Алифио, Франческо Станцаро), англичан (Джоп Кемпен, Леонард Кокшес), немцев (Конрад Цельтис, Рудольф Агрикола-младшнй, Валентинус Экк) и даже испапцев (Гарсиа Куадро, Руис Морас) и голландцев. Мы упомянем лишь нескольких основных преподавателей и воспитанников Краковского университета, предшественников Коперника и его современников, трудами которых университет уже тогда прославился как важнейший центр математического и астрономического образования.

Мартин Круль из Журавиц с 1445 г. занимал учрежденную Стобнером кафедру математики и астрономии; в 1448-1459 гг. изучал медицину в Болонье и читал там лекции по астрономии и астрологии; в 1459 г., возвратившись в Краков, возглавил вновь созданную кафедру астрологии (на которой преподавание астрономии было, естественно, на первом плане), занялся составлением поправок к альфонсинским таблицам, работал над проектом усовершенствования юлианского календаря. О его геометрическом трактате мы уже упоминали.

Ученик Круля Войцех из Опатова с 1447 г. читал в Кракове курс арифметики, позже изучал медицину в Болонье и читал там лекции по астрономии. Другой его воспитанник Петр Гассович после окончания в 1452 г. факультета свободных искусств изучал в Перудже (Италия) медицину и астрономию, позже продолжал занятия медициной в Кёльне и Кракове. Им были составлены «Золотые таблицы истинных п средних планетных движений».

В ученом мире тех времен широкой известностью пользовался Мартин Былица из Олькуша. После окончания Краковского университета он отправился в Италию, где в 1463 г. читал лекции по астрономии в Болонском университете, в следующем, 1464, году в Риме познакомился с известнейшим математиком и астрономом того времени Региомонтаном, с которым уже тогда обсуждал вопросы исправления ошибок в старых планетных таблицах. В 1467 г. в Эстергоме (Венгрия) вместе с Региомонтаном он составил «Tabulae directionum profectionumque» («Таблицы направлении и удалений»), книгу, которой Коперник пользовался в течение всей своей жизни. Последние годы Былица провел в Будапеште, откуда летом 1494 г. прислал в дар Краковскому университету коллекцию редких рукописей и книг, а также весьма ценные астрономические инструменты: большой небесный глобус, две прекрасно изготовленные астролябии и торкветум. Вручение этих даров было торжественно обставлено; весьма вероятно, что на этой церемонии присутствовал и Николай Коперник. Связи с Краковом Мартин Былица поддерживал через своего племянника Станислава Былицу, магистра кафедры математики и астрономии, учрежденной Стобнером.

Воспитанником, а затем в течение некоторого времени и преподавателем Краковского университета был также Николай Водка, предполагаемый учитель Коперника.

Ко времени поступления Коперника в Краковский университет основными «астрономическими светилами» там были Яп из Глогова и его ученик Войцех (Альберт) из Брудзева (Брудзевский). Ян из Глогова уточнил географические координаты Кракова, составил большое количество пособий по различным разделам астрономии, в частности написал введение к трактату о сфере Сакробоско, толкование астрономических таблиц для краковского меридиана, описание 48 созвездий, введение в космографию (объяснение географии Птолемея). Он не чуждался и астрологических занятий - начиная с 1475 г. почти ежегодно составлял астрологические прогнозы и даже написал трактат под названием «Краткое убеждение, что изучение астрологии не противоречит христианской религии».

Гораздо более важной для астрономического образования Коперника была деятельность Войцеха Брудзевского, хотя его роль в этом многими биографами Коперника сильно завышается.

Брудзевский родился в 1445 г., образование получил в Краковском университете, где в 1470 г. стал бакалавром, в 1474 - магистром, а с 1485 г. был деканом философского факультета (факультета искусств).

Близкий друг краковских гуманистов и ученых того времени - Филиппа Буонаккорси (Каллпмаха), Конрада Цельтиса, Иоанна Эстикампиана (Зоммерфельда), Лаврентия Корвина (Раабе), Сигизмунда Фузилия, доктора медицины Якова Бокшицы, Георгия Морштыны и других, Брудзевский вместе с Цельтисом был основателем известного Litteraria Sodalitas Vistulana - Надвислянского литературного общества. Разносторонние знания и эрудиция Брудзевского доставили ему широкую известность далеко за пределами Польши. В стихах и прозе его прославляет Цельтис, видный поэт и писатель; Эстикампиан пишет о нем следующее: «Наш Брудзевский уже настолько глубоко владеет математическими науками, что своей мыслью обнимает все то, что и Евклид и Птолемей получили своим изобретательным умом, а вещи, превышающие наше восприятие, он умеет таким образом изложить слушателям, что они становятся для них понятными яснее света, прямо как если бы они видели их своими глазами». Ученик Брудзевского, видный краковский астроном Мартин Бем из Олькуша (ум. в 1540 г.), дал ему следующую блестящую характеристику: «Как астроном он превосходил в Польше всех других; он был автором трактата «Tabulae resolutae» («Таблицы решений»), служившего для вычисления изменений положения небесных тел», а в другом месте: «это был знаменитый математик, учитель Копра да Цельтиса».

Войцех (Альберт) Брудзевский, профессор астрономии и философии Краковского университета.

Ознакомление с рукописями Брудзевского, оставшимися большей частью неопубликованными, дает хорошее представление о его интересах и эрудиции: он досконально знает «Начала» Евклида, «Альмагест» и «Географию» Птолемея, знаком с сочинениями арабских математиков и астрономов - Джабира ибн-Афлаха («Almagestum abbreviatum» - «Сокращенный Альмагест»), Альфрагана и Сабита ибн-Корры, с географическими сочинениями Пьера д'Алльи, с работами Исидора Севильского, Аристотеля (с комментариями Аверроэса и других авторов), Альфонса Кастильского, Иоанна Линерия (Жана де Линьера), Пейербаха, Бьянкини, Региомонтана и многих других ученых как древних, так и его современников.

В Краковском университете Брудзевский читал арифметику, перспективу, теорию движения планет (1488) по Пейербаху, но с собственными комментариями. Переход от старой «теорики» Герарда из Саббионетты к Пейербаху был большим шагом вперед в развитии астрономии. Комментарий Брудзевского стал скоро одним из основных руководств Коперника при изучении астрономии.

В средние века общепризнанной астрономической системой была теория гомоцентрических сфер, разработанная древнегреческим ученым Евдоксом Кпидским (ок. 406 - ок. 355 до н. э.), одобренная Аристотелем и принятая арабским комментатором Аристотеля Аверроэсом (Ибн-Рошдом). В своем комментарии Брудзевский реферирует возражения Аверроэса против эпициклов и эксцентриков Птолемея. Приводя слова комментатора «В математических книгах нельзя найти никаких доказательств существования эксцентриков и эпициклов, если не считать некоторых явлений при затмении Луны», Брудзевский замечает: «Следовательно, Луна имеет эпицикл». И далее: «Устраняя эксцентры, комментатор пишет как философ, который должен рассматривать только движение всей сферы, а не отдельные круги, заниматься которыми свойственно астрономам. ...А существуют ли эксцентры действительно в планетных сферах - этого никто из смертных незнает; если не считать, что они [эксцентры], а также и эпициклы стали известными благодаря откровению духов, то они возникли лишь в воображении математиков».

Относительно эквантов [20] Брудзевский пишет: «Для движения сфер (orbium) как такового эквант не нужен. Поскольку эквант является воображаемым кругом, то он ничего не может сделать для движения реальной сферы, а только для астрономической работы или для вычисления таблиц, производимого на основании математических принципов и заключений, но заключения чаще не могут приспособиться и примениться к движениям, какими они по своей природе являются, по только какими они кажутся... Даже сами математики... рассматривают движения так, чтобы они служили их науке и действиям... И вот они воображают равномерное движение, каким оно само по себе не является; поэтому они принуждены брать экванты, воображаемые круги, по которым неравномерное движение сфер они рассматривают как равномерное и приводят к равномерности по эквантам...

Но учитель устанавливает следствия, каким образом все планеты в своих движениях связываются с движением Солнца. Это по той причине, что они имеют с ним естественную связь как с первым лучезарным светилом... и, следовательно, своими движениями участвуют в общем потоке и действии» [21].

Бытует повторяемый во многих биографиях Коперника рассказ, как Брудзевский обратил внимание на талантливого студента Николая Коперника, стал с ним дополнительно заниматься и даже доверительно сообщил ему свои сокровенные мысли о гелиоцентрической системе мира. Эта версия утверждает, что Коперник увлекся астрономией именно на блестящих лекциях Брудзевского. Сведения эти имеют в своей основе данные, приведенные в первой биографии Коперника 1625 г. польским ученым Шимоном Старовольским. Увы, все это очень близко к легенде. Еще в 1864 г. профессор Францишек Карлинский, тогдашний директор астрономической обсерватории в Кракове, обратил внимание на то обстоятельство, что во время пребывания Коперника в Краковском университете Брудзевский уже не читал лекций по астрономии, он излагал учение Аристотеля со своими комментариями на богословском факультете, а затем выехал в Вильно по приглашению великого князя литовского Александра Ягеллончика, где был его личным секретарем. В Вильно же Брудзевский и умер в 1497 г.

Однако утверждается, что и в годы, когда Брудзевский уже перестал читать лекции по астрономии в стенах университета, он иногда выступал с популярными докладами по математике и астрономии в бурсах - студенческих общежитиях. Но известно, что братья Коперники в период обучения в университете жили не в бурсе, а на частной квартире в семействе Ваповских, так что и эта версия о путях прямого влияния Брудзевского на научные интересы Коперника малодостоверна, как и третья, согласно которой Коперник мог посещать Брудзевского по поручению своего дяди Лукаша Ваченроде, лично знакомого с краковским ученым, и во время этих посещений мог вести с Брудзевским разговоры па научные темы.

Но если Коперник и не был прямым воспитанником Брудзевского, все равно он не мог не испытать его косвенного влияния, и притом весьма значительного. Ведь большинство преподавателей Коперника по университету были или прямыми учениками Брудзевского, или же, признавая его эрудицию и авторитет, находились под его влиянием и использовали в своей преподавательской работе составленные Брудзевским комментарии, а также изданную в Милане его книгу «Commentaria utillissima in theoricis planetarum» («Полезнейшие комментарии планетной теории»), считавшуюся многими лучшим изложением планетной системы Птолемея на то время.

А таких преподавателей в Кракове было немало: во времена Коперника преподаванием паук естественно-математического цикла в Краковском университете занимались 16 профессоров, доцентов и магистров - по тем временам очень много. И недаром состояние преподавания естественно-математических наук в Кракове высоко оценивалось современниками далеко за пределами Польши. В первой половине XVI в. знаменитый немецкий гуманист Эразм Роттердамский в письме к польскому ученому и общественному деятелю Децию (Decjusz) дал польской пауке блестящую характеристику: «Поздравляю польский народ, который теперь так процветает в науках... и в обычаях, и во всем, что является настолько удаленным от варварства, что оп может соперничать с первыми и самыми культурными народами мира» [22]. Можно привести достаточное количество и более ранних высказываний, подчеркивающих высокий уровень развития в польской столице точных наук. Так, Эней Сильвий Пикколомини, будущий папа Пин ІІ, в общем весьма

Сократова аудитория в 'Collegium majus'.

нерасположенный к Польше писал, что в Кракове расцветает школа свободных искусств, славная математической наукой. Нюрнбергский ученый, врач и географ Гартман Шедель в своей «Хронике мира», составленной между 1480 и 1492 гг., пишет о Краковском университете так: «...рядом с церковью св. Анны находится университет, известный благодаря большому количеству в нем славных и ученых мужей, которые занимаются разными науками - красноречием, поэтикой, философией и физикой. Однако более всего цветет в нем астрономия, и в этом отношении, как я знаю, нет более славной школы во всей Германии». То же самое, но в более краткой форме утверждает Иоганн Штефлер, профессор астрономии Тюбнигеиского университета и составитель распространенных в свое время эфемерид: «Краков... славится свободными науками, главным образом математическими...» Ученый субканцлер Кёльнского университета пишет о Краковском университете, что «он был основан для занятий разными науками; однако больше всего там процветают теология, математические науки и классическая литература».

Таков был университет, на философский факультет которого поступил будущий великий астроном. Иногда встречается такая мысль - своеобразный упрек Краковскому университету, что Коперник не мог в нем познакомиться с идеями гелиоцентризма. Но тем Коперник и велик, что самостоятельно построил гелиоцентрическую теорию строения планетной системы, ознакомившись в Кракове со всеми достижениями своих предшественников в астрономии.

Философский факультет, или факультет свободных искусств, был в тогдашних университетах по существу подготовительным. Окончивший его получал степень магистра искусств (magister artium) и право поступления на один из старших факультетов: теологический, юридический со специальностями церковного (канонического) и гражданского права или же медицинский. По окончании одного из старших факультетов и защиты соответствующей диссертации присуждалась степень доктора.

О прохождении Коперником и его братом курса наук в Кракове достоверно известно немногое. Студентам философского факультета лекции читались в помещении уже упоминавшейся Collegium majus, в так называемом лектории Сократа, до сих пор сохранившемся. Рядом с этим лекторием расположен лекторий Пифагора - здесь читалась математика. Его стены расписаны фресками, представляющими собой тригонометрические и геометрические теоремы - в свое время это были наглядные пособия при чтении лекций. Здесь же находится и актовый зал университета, выдержанный в стиле краковского барокко. Во всех этих помещениях Коперник, конечно, часто бывал.

Известный коперниковед профессор JI. А. Биркенмайер (1855-1929) в результате тщательного исследования архивных материалов восстановил план преподавания математических и астрономических наук в годы учения Коперника, а также фамилии преподавателей. На этом осповании можно сделать вывод о содержании и объеме сведений, которые были получены Коперником в краковские годы. Вот этот план:

Год

Название предмета

Преподаватель

1491

(зимний семестр)

Войцех из Пиева

О сфере (по Иоанну Сакробоско)

1492

(зимний семестр)

Варфоломей из Липницы

Геометрия

(по «Началам»

Евклида)

1493

(летний семестр)

Шимон из Серпца

Теория планетных движений (но комментарию Войцеха Брудзевского)

1493

(летний семестр)

Бернард

из Бискупово

Таблицы затмений

1493

(зимний семестр)

Мартин

пз Олькуша

Календарь Иоанна Региомонтана

1493

(зимний семестр)

Михаил

из Вроцлава

Таблицы решении

1494

(летний семестр

Войцех

из Шамотул

Астрология

1494

(зимний семестр)

Войцех

из Шамотул

«Четверокнижие» Птолемея

Определенные представления о научных интересах Коперника в краковские годы можно получить в результате изучения помет, сделанных им на полях книг, которыми он в то время пользовался. Некоторые из этих книг в 30-х годах XVII во время вторжения войск шведского короля Густава Адольфа в Польшу, были вывезены в Швецию и помещены в библиотеку университета г. Упсалы, где и были позже обнаружены. В хранящемся там экземпляре альфонсинских таблиц движения планет рукой Коперника на полях сделаны многочисленные записи, свидетельствующие о том, что еще в Кракове он живо интересовался вопросами устройства планетной системы. В его наблюдениях и мыслях того времени уже можно найти в зародыше идеи, которые легли позже в основу великого открытия.

Для более полного представления о том, что Коперник мог почерпнуть во время пребывания в Кракове, приведем небольшие извлечения из бывших тогда в ходу сочинений классиков.

На лекциях, которые Войцех Брудзевский читал там в 1489-1494 гг., комментируя произведения Аристотеля, Коперник, весьма вероятно, услышал следующее:

«Нам остается сказать нечто о Земле: прежде всего где бы она могла находиться, а дальше о том, принадлежит ли она к тем предметам, которые покоятся, или к тем, которые движутся... Те из философов, которые говорят, что небо имеет конечную величину,- а таких большинство,- считают, что она находится в центре; в противоположность этому те, которые живут в Италии и называются пифагорейцами, придерживаются иного мнения. Они говорят, что в середине мира находится огонь, а Земля является одним из светил, которые, обращаясь вокруг него, производят последовательную смену дня и ночи... Те, которые это утверждают, опираются, однако, не на явления, но скорее на рассуждения. Они считают, что наиболее почетное место принадлежит наиболее почитаемой вещи, по ведь п огонь будет чем-то более первым, чем Земля... Думая так, они высказывают мнение, что не Земля находится в центре сфер, но скорее огонь. Кроме этого пифагорейцы прибавляют еще и такой довод, что всего тщательнее нужно хранить то, что является наиболее высоким во Вселенной; так как середина мира является наиболее удобным местом для этой цели... то в нем, собственно, огонь и поместился...» [23].

Кроме того, краковским гуманистам был очень хорошо известен знаменитый «Сон Сципиона», составляющий часть книги Цицерона «О государстве». Знаменитый полководец Сципион Африканский, находясь в том месте Вселенной, где обитают блаженные духи (для этого им отводился Млечный путь), говорит младшему Сципиону (Эмильяну) следующее: «Неужели ты не видишь, в какие храмы ты пришел? Все связано девятью кругами, вернее, шарами, один из которых - небесный внешний, он объемлет все остальные; это самое высшее божество, удерживающее и заключающее в себе остальные шары. В нем укреплены вращающиеся круги, вечные пути звезд; под ним расположены семь кругов, вращающихся вспять, в направлении, противоположном вращению неба. Одним из этих кругов владеет звезда, которую на Земле называют Сатурновой. Далее следует светило, приносящее человеку счастье и благополучие; его называют Юпитером. Затем - красное светило, наводящее па Землю ужас; его вы зовете Марсом. Далее внизу, можно сказать, среднюю область занимает Солнце, вождь, глава п правитель остальных светил, разум и мерило Вселенной; оно столь велико, что светом своим освещает и заполняет все. За Солнцем следуют как спутники по одному пути Венера, по другому Меркурий, а по низшему кругу обращается Луна, зажженная лучами Солнца. Но ниже уже пет ничего, кроме смертного и тленного, за исключением душ, милостью богов данных человеческому роду; выше Луны все вечно. Ибо девятое светило, находящееся в середине,- Земля - недвижимо и находится ниже всех прочих, и все весомое несется к ней в силу своей тяжести» [24].

Читая эти строки, следует иметь в виду, что их автор, знаменитый римский литератор, оратор и общественный деятель, был кумиром гуманистов той эпохи, когда знание греческого языка еще не было распространено и Цицерон был непререкаемым авторитетом как в области литературного стиля, так и в философских исследованиях. И в настоящее время его сочинения являются важнейшим источником для изучения истории эллинистической мысли, но не потому, что он был большим философом, а по той причине, что в них объединяются, пусть не в очень стройную систему, взгляды очень разнообразных мыслителей того времени. Это не трудно видеть и в приведенном отрывке. Сразу заметно, что стоик Цицерон имел некоторую склонность к астрологии - об этом говорят свойства, которыми он наделяет планеты. Звездный мир у него имеет две середины,- с одной стороны, Солнце - здесь чувствуется Аристарх Самосский, доказавший, что величина Солнца гораздо больше величины Земли, а с другой, угадывается печальный лик стоика-геоцентриста, для которого Земля находится в самом низу и хуже всех блестящих шаров - планет.

Но в приведенном отрывке есть еще одно место, которое историки античной литературы обычно не замечают: характеристика Меркурия и Венеры как «спутников» Солнца. Это представление принадлежит Гераклиду Понтийскому, «заставлявшему» Меркурий и Венеру вращаться вокруг Солнца. Такое представление было общепринятым в эллинистической астрономии вплоть до времен Птолемея: архитектор Витрувий, неспециалист в области астрономии, рассказывает, что его так обучали в школе [25]; это знал также Плиний [26] и, конечно, Коперник. Возможно, что как для Галилея четыре спутника Юпитера послужили моделью Солнечной системы, так и Коперник случай двух планет, обращающихся вокруг Солнца, распространил и на всю Солнечную систему. Но для этого ему пришлось пройти довольно длинный путь начиная от элементарных «теории», читавшихся на первых курсах университета, до настоящего Птолемея (т. е. оригинала «Альмагеста»), систему которого Копернику выпала честь отменить.

В Западной Европе основное произведение Птолемея «Альмагест» было переведено с арабского языка на латинский впервые Герардом Кремонским в XII в., но большого распространения тогда не получило; n XIII в., в эпоху господства схоластики и Аристотеля, на первом плане была одобренная Аристотелем Евдоксова теория гомоцентрических сфер. Первый перевод Птолемея с греческого оригинала был выполнен только в начале XV в. Георгием Трапезундским, который, между прочим, так переделал его текст, что это дало повод уже в наше время почетному академику Николаю Морозову счесть этот перевод доказательством того, что Птолемей жил в XV в.

Очень много для пропаганды «Альмагеста» было сделано Виссарионом Никейским (1403-1472), который, будучи архиепископом Никеи, принимал участие в Феррарском (1438) и Флорентийском (1439) объединительных соборах. Обвиненный греками в том, что он «предал веру», Виссарион остался в Италии и получил от папы сан кардинала (любопытно, что при этим ему удалось оставить за собой право ношения бороды, не принятое у католического духовенства). Виссарион многое сделал для распространения в Европе греческой культуры и философии Платона. Привезенный с собой «Альмагест» он передал известному математику и астроному Георгу Пейербаху (Пурбаху) для перевода на латинский язык. На основании этого текста Пейербах и создал ту «Theorica planetarum» («Планетную теорию»), которая получила широкое распространение в Краковском университете. Пейербаху удалось перевести с греческого только шесть первых книг «Альмагеста», которые были изданы в Венеции в 1496 г. после доработки и комментирования их учеником Пейербаха, талантливым астрономом и математиком Иоганном Мюллером (Региомонтаном). Это издание, названное «Ioannis de Monte Regio et Georgi Purbachii Epitome in CI. Ptolemaei magnam compositi onem» («Иоанном Региомонтаном и Георгом Пурбахом составленные сокращения Клавдия Птолемея»), было первым источником, по которому Коперник (уже после отъезда пз Кракова) познакомился непосредственно с Птолемеем. Следующее издание Птолемея на латинском языке, которое также имелось в библиотеке Коперника, вышло в Кёльне в 1515 г. Греческий текст «Альмагеста» попал к Копернику только в 1539 г. Эти даты важны для установления периодизации работы Коперника над его бессмертным творением.

Результаты пребывания Коперника в Кракове можно подытожить словами польского ученого Мечислава Марковского, который в уже упоминавшейся книге «Буриданизм в Польше в предкоперниканское время» пишет: «В Кракове Коперник узнал, что геоцентрическая система (Евдокса - Аверроэса.- Авт.), если учесть действительность, не может предвычислять явления, происходящие в небе, что эксцентры и эпициклы суть только круги, выдуманные математиками и астрономами, что теория Птолемея не дает удовлетворительного объяснения движения Луны, что комментаторы, настроенные критически по отношению к Аристотелю, приводят аргументы в пользу движения Земли вокруг своей оси, что понимание относительности движения позволяет преодолеть показания чувств о видимом движении Солнца, что Солнце является наиболее важной планетой, что и надлунным и подлунным миром управляют одни и те же законы динамики, что теория impetus'a лучше объясняет движения небесных сфер, чем гипотеза «движущего духа», что бог мог придать некоторую силу небесным телам для поддержания их вечного движения, что употребляемые астрономические таблицы неточны, а обычные учебники астрономии устарели и что необходимо провести реформу астрономии» [27].

К этим словам следовало бы прибавить следующее. Повидимому, краковские астрономы не видели большой разницы между вращением тела вокруг своей оси и поступательным движением тела (точки) по кругу. Это можно подтвердить хотя бы тем, что через 100 лет после рассматриваемого периода даже такой гигант, как Галилей, не различал вращения Земли вокруг своей оси «вращения», т. е. кругового поступательного движения Земли вокруг Солнца. Коперник отчетливо различал оба эти движения, представив годовое движение Земли вокруг Солнца как результат сложения двух вращений вокруг параллельных осей с равными и прямо противоположными угловыми скоростями. Эти движения не очень различались даже у самого Буридана, где он говорит и о прямолинейном, и о круговом импульсе. Нужно сказать, что теория impetus'a в астрономии во второй половине XV в. угасла. У Коперника термин «impetus» употребляется только в одном место - в VIII главе первой книги «О вращениях небесных сфер»:

«Если кто-нибудь выскажет мнение, что Земля вращается, то ему придется сказать, что это движение является естественным, а не насильственным. Все то, что происходит согласно природе, производит действия, противоположные тем, которые получаются в результате насилия. Те вещи, которые подвергаются действию силы или напора [impetus], необходимо должны распасться и существовать долго не могут. ...Чем больше оно [небо] увлекалось бы вверх напором [impetus] движения, тем быстрее было бы это движение вследствие постоянного возрастания длины окружности, которую необходимо пройти в 24 часа» [28].

Нужно сказать, что угасание теории импульсов отмечалось только в астрономии. Развитие огнестрельной артиллерии в XV в. дало новую форму понятию импульса. Вылетающее из ствола орудия ядро двигалось прямолинейно со скоростью, зависящей от силы выстрела, а также и от веса ядра. Итальянские механики говорили, что ядро получило impetus, направленный по скорости и пропорциональный весу ядра и величине его скорости. Отсюда в механике XVI и XVII вв. развилось одно из основных механических понятий - количество движения; таким образом получилось представление о векторной природе силы - представление, совершенно незнакомое античной науке.

Естественно, в стенах Краковского университета Коперник ознакомился не только с предметами естественно-математического цикла. Не менее основательно познакомился он в эти годы с образцами классической литературы, с произведениями писателей начала эпохи Возрождения. Уже тогда в библиотеке Краковского университета была собрана великолепная коллекция печатных изданий и рукописных копий различных авторов (напомним, что первые печатные книги появились всего за 30-40 лет до начала учебы Коперника в Кракове), и не менее 17 профессоров и преподавателей университета в то время излагали и комментировали «Одиссею» и «Илиаду» Гомера, «Энеиду», «Георгики» и «Буколики» Вергилия, «Фасты» и «Метаморфозы» Овидия, оды Горация, «Фарсалию» Лукана, сатиры Ювенала, комедии Теренция, гимны Пруденция, сочинения Цицерона, Ливия, Сенеки, Валерия Максима, Плиния, Лактанция, Иосифа Флавия и других, а из более новых авторов сочинения Петрарки, Поджио, Леопарда Аретино, Филельфо. К этому же времени в Кракове собралось общество видных гуманистов, со многими из которых Коперник завязал и позже поддерживал дружеские отношения.

Широкая известность Краковского университета привлекала к нему студентов не только из разных областей Польши и не только из близлежащих стран - Литвы, Чехии (Богемии), Моравии, Венгрии, Силезии, Бранденбурга, но и из дальних мест: Бадена, Баварии, Вестфалии, Саксонии, Тироля, Тюрингии, Швабии, Швейцарии и даже из Швеции. Среди разноплеменной массы однокашников Коперники встретили земляков, выходцев из Торуни, Вармии и Хелминщины, и даже двух родственников - двоюродных братьев Яна и Георгия Конопацких, сыновей Матвея Конопацкого, хелминского под комория. В университетские годы Николай подружился с Бернардом Вановским, в последствии доктором канонического права, камерарием папы Юлия II, перемышльским и краковским каноником, известным историком и географом, с которым он и позже поддерживал тесные дружеские связи. У родителей Вановского в период учебы в Кракове братья Коперники нашли «кров и пищу».

Среди других современников Коперника по учебе в университете можно назвать Мартина Бэлзу, позднее доктора-декреталиста, профессора и ректора университета; Якова из Ердзешова, также профессора университета; профессора и автора известных в те времена сочинений по географии Яна из Стебницы; докторов медицины врачей Николая из Тулишкова, Яна Прокопиада из Шадка и Луку Носковского; ученого летописца Силезии Бартоломея из Бжега, а из иностранцев - Винцента Ланга, поэта, друга Цельтиса, Рудольфа Агриколу-младшего, Генриха Бебеля, Яна (Иоанна) Зоммерфельда-младшего - писателей и гуманистов, наконец, Яна Вирдунга из Гассфурта, позже астронома и известного врача в Гейдельберге.

Среди особо важных событий, происшедших в эти годы, нельзя не отметить открытие Америки Колумбом, а среди астрономических явлений, которые Коперник не мог не наблюдать, - появление кометы в январе 1492 г., частичное затмение Солнца 10 октября 1493 г., наблюдавшееся краковскими астрономами в присутствии многих студентов, в следующем году три затмения - одно Солнца и два Луны, причем два из них - в марте 1494 г.- произошли с промежутком всего в четырнадцать дней. В июле того же 1494 г. краковяне наблюдали еще одно довольно редкое явление - светлый круг (гало) около Солнца, разрезанный двумя ясными полосами перпендикулярно по диаметрам.

Четыре года, проведенные Коперником в стенах Краковского университета, вне всякого сомнения, были для него важнейшим периодом овладения знаниями, без которых его дальнейшая плодотворная научная деятельность вряд ли была возможна. Сам Коперник в связи с этим говорил так: «Me genuit Torunia, Cracovia me arte polivit» - «Меня породила Торунь, а Краков наукой украсил».

Однако его учеба в Кракове, насколько известно, не дала ему ни докторского диплома, ни даже степени магистра искусств, присваивавшейся после окончания философского факультета (иначе - факультета искусств, т. е. предварительной ступени тогдашней системы высшего образования). Во второй половине 1495 г. мы видим Коперника в Вармии, куда его вызвал, по-видимому, все тот же заботливый дядя Лукаш, теперь занимающий высокий пост в церковной иерархии - епископа вармийского. Заняв этот пост по решению папы римского в 1489 г., Лукаш чувствовал себя первое время па нем не очень уверенно - в борьбе за него пришлось перехитрить самого короля Польши Казимира IV, который рассчитывал предоставить его своему младшему брату, будущему кардиналу Фредерику. Король долго отказывался подтвердить это папское назначение, и лишь его смерть в 1492 г. поправила дело. В том же году Лукаш в качестве делегата Петроковского сейма принимает участие в выборах нового короля Яна Ольбрахта, а в 1494 г. уже ставит свою подпись в качестве свидетеля на одной из грамот нового короля. Улучшив свое положение, Лукаш не забывает и о племянниках - в его силах обеспечить им пожизненно теплое местечко в качестве каноников при капитуле кафедрального собора. Заметим, что в Вармии кафедральный собор находился в небольшом городке Фромборке (Фрауэнбурге) [29] на берегу Вислинского залива Балтийского моря, а резиденция епископа была в Лидзбарке (Гейльсберге), примерно в 75 км на юго-восток от Фромборка.

Здесь епископ столкнулся с такой дилеммой: если его племянники получат ученые степени в Кракове, их нетрудно будет «устроить» канониками, тем более что предшественник Лукаша епископ Тунген постановил, что в его епархии каноник обязательно должен обладать ученой степенью. Но в этом случае они лишаются возможности продолжить за счет капитула образование за границей. А Лукаш Ваченроде, сам получивший степень доктора в Болонском университете, хорошо знал, как благотворно для кругозора и эрудиции молодого человека продолжение учебы в каком-либо заграничном университете, особенно итальянском. Воспользовавшись лазейкой капитульного устава, по которому каноник, не имевший ученой степени, мог получить для завершения образования трехлетний отпуск с сохранением пребенды, Лукаш предпринимает смелый тактический ход: отзывает племянников из Кракова, не дав им возможности получить степень, и выставляет последовательно их кандидатуры па освободившиеся в связи со смертью места каноников. Так, скорее всего, следует объяснить то странное обстоятельство, что ни Николай, ни Анджей Коперники формально учебы в Кракове не завершили.

Однако па первый раз комбинация Лукаша не удалась: существовало правило, по которому назначения на вакантные места в определенные месяцы производились непосредственно капитулом, а в другие - епископом. Очередная вакансия открылась в сентябре, а это был месяц капитула. Конечно, члены капитула и могли бы пойти навстречу пожеланиям своего епископа, но между строгим Лукашем и капитулом, по крайней мере в то время, существовали довольно натянутые отношения, и фромборкские каноники в пику епископу поторопились заполнить вакансию другой кандидатурой.

Некоторое время племянники гостили у дяди, который в это время думал, как поступить дальше: ожидать следующей вакансии или же отправить молодых людей за свой счет для продолжения образования за границу. В конце концов Лукаш решает взять расходы на себя и послать племянников для обучения каноническому праву в Болонский университет. И вот осенью 1496 г. оба брата направляются в далекую Италию - родину гуманизма.

ИТАЛИЯ (1496-1503)

Ранней осенью или, может быть, летом 1496 г. Николай Коперник направился в довольно далекий по тем временам путь - в знойную Италию, в страну старейших в Европе ученых обществ и университетов, переживавшую в то время расцвет культуры, искусств и науки и... глубокий политический и военный кризис.

В самом деле, в отличие от многих стран Европы, в которых к концу XV в. был в общем завершен процесс национально-государственного объединения, Италия, страна, в которой раньше других проявились важнейшие сдвиги в сфере производства, означавшие зарождение нового общественного строя - капитализма, в то время не приближалась, а, скорее, уходила от перспектив централизации политической власти. Одной из важных причин такой на первый взгляд парадоксальной особенности развития итальянской государственности были как раз факторы весьма раннего расцвета итальянских городов, которые заключались в организации массового мануфактурного производства товаров, предназначенных для продажи на вывоз, а также то, что через эти города проходили важнейшие в то время пути транзитной торговли. Мы уже видели, как заинтересованность в получении выгод от транзитной торговли городского патрициата важнейших городов Польши препятствовала делу объединения страны. Так и многочисленные города-государства Италии были конкурентами, соперничавшими на внешнем рынке и не заинтересованными в политическом объединении.

Кроме того, во многих городах-государствах Италии республиканская форма правления сменялась режимом единоличной диктатуры, что было характерной особенностью политического развития Италии того времени. Опасаясь восстаний городской и сельской бедноты, стоявшие у кормила республиканского правления городские патриции без большого сопротивления уступали власть тем из своих собратьев или даже тем представителям родовой аристократии, которые в борьбе за нее имели более крепкую руку, сильную волю, были неразборчивее в средствах и нечувствительнее к укорам совести. А уж добившись власти, эти правители становились сторонниками объединения лишь в том случае, если их собственная сила и могущество позволяли увеличивать подвластные им территории за счет более слабых соседей; однако не утихавшая между соседними тиранами борьба за территории внутри страны, за внешние рынки в общем вела к дальнейшему политическому ослаблению и возрастанию внешней угрозы.

И все же как раз к концу XV в., когда Коперник направился в эту страну, на ее территории из множества княжеств и городов-республик выделилось несколько более или менее крупных государств: Венецианская республика, в которой властвовала торговая олигархия (основные города - Венеция, Падуя, Верона, Брешия); герцогство Милан, в котором правили тираны из рода Сфорца (Милан, Кремона, Павия); Флоренция, формально остававшаяся республикой, но фактически управлявшаяся представителями династии крупнейших банкиров Медичи (Флоренция, Пиза, Ареццо, Ливорно); Папская область (Рим, Перуджа, Равенна, Болонья); юг Италии занимало королевство обеих Сицилий - Неаполитанское королевство, которым правила иноземная Арагонская династия (Неаполь, Салерно, Таранто, Реджо, Мессина, Сиракузы). Из более мелких государств следует упомянуть республику Геную, герцогства Мантую, Феррару, Парму, республики Лукку и Сан-Марино.

Однако в то время, когда одни факторы обусловливали сохранение состояния раздробленности и политической отсталости итальянских государств, другие способствовали постепенному, изменению взглядов на мир, новой оценки роли человека в обществе, его возможностей, обязанностей, прав и интересов. Среди этих последних следует назвать прежде всего новые возможности деятельности человека в условиях зарождения и развития капитализма, благоприятствовавшие появлению духа предпринимательства, инициативы, ускорению темна жизни. В новых условиях возросла роль человеческой личности, положение которой теперь в значительно большей мере, чем раньше, определялось не знатностью и богатством предков, а живостью ума, сообразительностью, знаниями, энергией и предприимчивостью. Все это знаменовало собой наступление эпохи Возрождения, Ренессанса, по-итальянски Rinascimento.

Среди разнообразных проявлений такого сложного и многогранного процесса, каким является итальянское Возрождение, важнейшее место, бесспорно, принадлежит идеологии, а идейным содержанием Возрождения был гуманизм.

Яркой чертой гуманистического мировоззрения, отразившейся и в самом названии [30], был культ человеческого разума и его способностей к познанию мира. В противовес церковному мировоззрению средневековья, принижавшему человеческую личность, объявлявшему естественные влечения человека греховными и возводившему в идеал аскетизм, умерщвление плоти, у гуманистов на первом месте не вера, а разум, определяющий и направляющий действия человека. Гуманисты открыли простор умственным возможностям человека в познании как его внутреннего мира, так и окружающей действительности. Ученые-гуманисты считали важным условием для получения новых знаний опыт, что еще более подчеркивало творческие возможности человека в познании окружающего мира и самого себя и вело ко все большему отрыву науки от теологии и религии.

Совершенно естественным был огромный интерес, проявлявшийся гуманистами к культуре, искусству и пауке Древней Греции и Древнего Рима, отличавшимся ярко выраженной светской направленностью, жизнеутверждающим характером идеологии, рационалистической окраской философии и особенно этики, а также свойственным не только искусству, но и науке эстетическим восприятием действительности. Возрождению античности и распространению идей гуманизма в Италии особо способствовали два обстоятельства: во-первых, ее территория сама в свое время была центром античной цивилизации, следы которой в разных формах и проявлениях продолжали сохраняться и вызывать интерес у окружающих,- таким образом, на территории Италии античное влияние как бы совпадало с национальными традициями; во-вторых, после взятия Константинополя турками (1453) и падения Византийской империи, во второй половине XV в., в Италию бежали многие византийские ученые и интеллигенты. При их посредстве в стране возродился интерес к древнегреческому языку и произведениям, па нем написанным; распространялось знание этого языка, были выполнены переводы многочисленных античных классиков - писателей, поэтов, философов и ученых непосредственно с греческого на латинский, а также направлены многие ранее выполненные переводы с языка-посредника - арабского. Огромную роль в распространении античного наследия и новых гуманистических взглядов сыграло быстрое развитие в Италии (особенно в Венеции и Флоренции) только что изобретенного книгопечатания.

Все эти обстоятельства способствовали превращению Италии в «школу» европейского гуманизма, в важнейший культурный и научный центр, пребывание в котором, хотя бы ненадолго, становится мечтой многих представителей передовой интеллигенция других стран Европы и в том числе Польши.

Мы не будем здесь подробно останавливаться па достижениях итальянской культуры, литературы и искусства тех времен. Кто не знает о творчестве Данте Алигьери (1265-1321), этого, по словам Энгельса, «последнего поэта средневековья и вместе с тем первого поэта нового времени» [31], или часто называемого первым гуманистом великого поэта Франческо Петрарки (1304-1374), или же знаменитого писателя-реалиста Джованни Бокаччо (1313-1375). К этим именам достаточно добавить имена нескольких непосредственных современников Коперника, чтобы стало ясно, какая плеяда звезд первой величины в культуре и искусстве блистала тогда в ярких лучах итальянского Ренессанса; что же касается ученых того периода, то о них следует сказать особо. Во времена Коперника в Италии жили и работали знаменитый архитектор Донато Браманте (1444- 1514); такие универсальные гении, как Леонардо да Винчи (1452-1519), которого Энгельс назвал «не только великим художником, но и великим математиком, механиком и инженером, которому обязаны важными открытиями самые разнообразные отрасли физики» [32] и Микельанджело Буонарроти (1475- 1564), не только художник и скульптор, но и архитектор и военный инженер; великие художники Рафаэль Санти (1483-1520), Джорджоне (1478-1510) и Тициан (1477-1576); величайший поэт Лодовико Ариосто (1474-1533). И все эти люди, известные и сейчас каждому образованному человеку, жили и творили примерно на протяжении одного и того же очень короткого для истории промежутка времени!

Не менее значительными были успехи и итальянских ученых. Еще в XII-XIII вв. итальянцы сыграли выдающуюся роль в переводе с арабского (а позже и с греческого) языка па латинский - язык тогдашней пауки - важнейших произведений ученых античности. Один только Герардо из Кремоны (1114-1187) перевел с арабского несколько десятков произведений крупнейших античных ученых, в том числе «Начала» и «Данные» Евклида, «Сферики» Феодосия, произведения Менелая, «Альмагест» Птолемея и многие другие. Еще один весьма совершенный комментированный перевод «Начал» Евклида, который позже лег в основу первого типографского издания этого сочинения, был выполнен около 1260 г. Джованни Кампано из Новары близ Милана. Кампано принадлежит также несколько собственных произведении математического и астрономического содержания, в том числе «Трактат о сфере», «Теория планет», «Календариум», «О квадратуре круга» и произведение о перспективе.

В Италии раньше, чем в других странах, возникли высшие учебные заведения. Первый университет начал функционировать не позже первой половины XI в. в Салерно (юго-восточнее Неаполя), вторым был основанный в 1119 г. Болонский университет, затем на протяжении XIII в. один за другим возникают университеты в Виченце, Ареццо, Падуе и Неаполе. Римский университет был основан в 1303 г.

В Италии же начиная с первой половины XV в. образуются первые в Европе объединения ученых и литераторов, называвшиеся академиями. Об одной из них, организованной Помпонио Лето, мы уже упоминали. Другое учреждение этого типа - так называемая Платоновская академия (Academia Platonica) - было создано во второй половине XV в. Марсилио Фичино во Флоренции под покровительством тогдашнего ее правителя Козимо Медичи. Членом этой академии был знаменитый итальянский гуманист, эрудированный философ и блестящий лингвист Джованни Пико делла Мирандола (1463-1494). Написанная им в 1486 г. «Речь о достоинстве человека» приобрела широкую известность и стала своеобразной программой действий гуманистов конца XV в.

Первым самостоятельным математиком Западной Европы, не только освоившим то, что было известно арабоязычным ученым, по п развившим эти знания, тоже был итальянец - Леонардо Пизанский (1180-1240), известный также под именем Фибоначчи. Его «Книга абака» (1202 г., переработанное издание - 1228 г.) сыграла важную роль в распространении сведений по арифметике и других математических знаний как в самой Италии, так и далеко за ее пределами, во многих странах Европы. Леонардо Пизанскому принадлежали и другие важные сочинения по математике - «Практика геометрии» и «Книга квадратов».

Книгопечатание было изобретено не в Италии, по первая напечатанная типографским способом книга математического содержания - это были «Начала»

Евклида в уже упоминавшемся переводе Кампапо - появилась в Италии (Венеция, 1482 г.). За этим изданием «Начал» последовали другие - только в течение XVI в. этот труд переиздавался 83 раза - в основном в Италии. Там же несколько позже начинают издаваться многочисленные переводы сочинений Архимеда, Птолемея, Аполлония, Паппа и других античных ученых.

Наконец, еще один итальянец, уже современник Коперника, с которым, весьма вероятно, Коперник мог встречаться в Болонье и Риме (и на это указывают некоторые его биографы),- крупнейший европейский алгебраист XV в. Лука Пачоли (ок. 1445- ок. 1515). Его сочинение «Сумма [знаний] по арифметике, геометрии, отношениям и пропорциональности», изданное в Венеции в 1494 г., всего за два года до прибытия в Италию Коперника, представляло собой энциклопедию математических знаний того времени, изложенных с использованием оригинальной символики.

Мы позволим себе обобщить сказанное выше блестящей характеристикой той эпохи, данной Энгельсом:

«Современное исследование природы - единственное, которое привело к научному, систематическому, всестороннему развитию, в противоположность гениальным натурфилософским догадкам древних и весьма важным, по лишь спорадическим и по большей части безрезультатно исчезнувшим открытиям арабов,- современное исследование природы, как и вся новая история, ведет свое летосчисление с той великой эпохи, которую мы, немцы, называем по приключившемуся с нами тогда национальному несчастью Реформацией, французы - Ренессансом, а итальянцы - Чинквеченто [33] и содержание которой не исчерпывается ни одним из этих наименований. Это - эпоха, начинающаяся со второй половины XV века. Королевская власть, опираясь па горожан, сломила мощь феодального дворянства и создала крупные, в сущности основанные па национальности, монархии, в которых начали развиваться современные европейские нации и современное буржуазное общество; и в то время как горожане и дворянство еще продолжали между собой драку, немецкая Крестьянская война пророчески указала на грядущие классовые битвы, ибо в ней па арену выступили не только восставшие крестьяне,- в этом уже не было ничего нового,- по за ними показались предшественники современного пролетариата с красным знаменем в руках и с требованием общности имущества на устах. В спасенных при падении Византии рукописях, в вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал новый мир - греческая древность; перед ее светлыми образами исчезли призраки средневековья; в Италии наступил невиданный расцвет искусства, который явился как бы отблеском классической древности и которого никогда уже больше не удавалось достигнуть. В Италии, Франции, Германии возникла новая, первая современная литература. Англия и Испания пережили вскоре вслед за этим классическую эпоху своей литературы. Рамки старого orbis terrarum [34] были разбиты; только теперь, собственно, была открыта земля и были заложены основы для позднейшей мировой торговли и для перехода ремесла в мануфактуру, которая в свою очередь послужила исходным пунктом для современной крупной промышленности. Духовная диктатура церкви была сломлена; германские народы в своем большинстве прямо сбросили ее и приняли протестантизм, между тем как у романских пародов стало все более и более укореняться перешедшее от арабов и питавшееся новооткрытой греческой философией жизнерадостное свободомыслие, подготовившее материализм XVIII века.

Это был величайший прогрессивный переворот из всех, пережитых до того времепи человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености» [35].

И далее:

«И исследование природы совершалось тогда в обстановке всеобщей революции, будучи само насквозь революционно: ведь оно должно было еще завоевать себе право на существование. Вместе с великими итальянцами, от которых ведет свое летосчисление новая философия, оно дало своих мучеников для костров и темниц инквизиции» [36].

***

Итак, осенью 1496 г., преодолев длинный путь, проходивший через Краков, Моравию, Вену, Филлах и Падую, Коперник вместе с братом Анджеем оказался в Болонье, входившей тогда в Папскую область и славившейся своим университетом. В то время здесь особой популярностью пользовался юридический факультет с отделениями гражданского и канонического, т. е. церковного, права, а именно па этот факультет записался Николай. Хотя юридическая подготовка вряд ли была предметом его мечтаний, выбирать не приходилось - таково было желание дяди Лукаша, окончившего этот факультет и, как мы уже говорили, в год рождения Николая получившего здесь докторский диплом. Подчиняться желанию дяди приходилось хотя бы потому, что племянники учились па его средства, к тому же, рассчитывая на обещанный им каноникат, который должен был обеспечить в будущем безбедное существование, следовало позаботиться и о соответственном образовании.

И все же интересы Коперника были уже тогда далеки от церковной юриспруденции, о чем можно судить прежде всего по тем книгам, которые он привез с собой из Польши. Известно, что в его дорожном сундуке находился весьма увесистый том (доныне хранящийся в Упсале), в котором были переплетены вместе два астрономических трактата: «Tabulae directionum» [37] Региомонтана, изданный в 1492 г., и знаменитые альфонсинские таблицы 1490 г. Кроме того, там были «Начала» Евклида и астрономо-астрологический трактат Альбогазена Гали «Найяснейшая полная книга сужденнй о звездах» («Ргаеclarissimus liber completus in judiciis astrorum». Augsburg, 1485). Уже наличие этих книг является достаточно убедительным свидетельством совершенно определенно выраженного интереса Коперника к точным наукам вообще и к астрономии в частности и в особенности. Мы скоро убедимся, что с прибытием в Италию эти интересы у молодого Коперника не ослабевают, а, наоборот, усиливаются.

Сразу же отметим следующий факт: история донесла до пас имена многих тогдашних болонских профессоров, преподававших философию, латинский и греческий языки, каноническое и гражданское право, по мы можем лишь догадываться, кто же из них обучал Коперника,- сам он об этом никогда по вспоминал. Однако мы хорошо знаем со слов самого Коперника о том, что он был не только учеником, но и помощником болонского астронома Доменико Мария Новары (1454-1504), вместе с которым они провели ряд интересных астрономических наблюдений. Но, помня цель, ради которой Коперник оказался в этом городе, попробуем восстановить имена тех ученых, с которыми он должен был сталкиваться или, во всяком случае, мог там встретиться.

В те годы далеко за пределами университета и города гремела слава блестящего эрудита и великолепного латиниста Филиппа Бероальдо-старшего (1453-1505); эллиниста Антонио Урцео, по прозвищу Кодра; всестороннего ученого-гуманиста Джованни Гарцони (1419-1506) - философа, историка, врача, оратора, поэта, эллиниста, астролога и богослова в одном лице; философа-перипатетика Алессандро Ахиллили (ум. в 1512 г.), горячего сторонника и комментатора Аристотеля Аверроэса, который, пытаясь сохранить материалистическое зерно учения Аристотеля, толковал религиозные понятия символически: бог сливался с природой, бессмертие души - с непрерывностью духовного развития человечества в целом. Сторонники аверроизма (а Ахиллини был одним из общепризнанных их лидеров) проповедовали так называемую теорию двух истин: догмы религии ложны с точки зрения разума, по обязательны с точки зрения веры. Но хотя попытка такого толкования Аристотеля и была весьма осторожной, и она была осуждена Беневентским собором 1513 г.

Ахиллини был, вероятно, одним из первых ученых, которые поняли, что закономерности природы не следует выдумывать априорно и подгонять под искусственные схемы действительно происходящее; наряду с силлогизмами он признавал такие средства исследования природы, как наблюдение и эксперимент. Кроме чисто философских работ, его перу принадлежала также и книга «О кругах» («De orbibus»), в которой он хоть и признавал неподвижность и центральное положение во Вселенной Земли, но высказывал сомнения в существовании эксцентров, эпициклов, эквантов и многих других деталей планетного механизма древних астрономов, и в частности Птолемея. Слушатели Ахиллини (а известно, что среди них были и поляки, друзья Коперника, л, может быть, он сам) могли на основе его лекций почерпнуть некоторые дополнительные аргументы не в пользу тогдашних астрономических представлении.

Ахиллини был также видным врачом. По-видимому, он был первым, кто воспользовался указом императора Фридриха II, разрешавшим вскрытие трупов. Медицина обязана ему, в частности, открытием строения внутреннего уха человека, определением значения и функций для физиологии слуха двух косточек - молоточка и наковальни. Он был также известен своими диспутами с профессором Падуанского университета Пьетро Помнонаццо (1462-1524), одним из самых смелых мыслителей той эпохи, наиболее последовательным сторонником развития материалистического элемента учения Аристотеля. Коперник мог познакомиться из первых рук с учением Помпопаццо чуть позже, во время пребывания в Падуе.

Во время учебы в Болонье Коперник мог лично познакомиться также с двумя крупными математиками того времени - уже упоминавшимся фра Лукой Пачоли, другом Леонардо да Винчи, автором известного математического произведения энциклопедического характера, преподававшим в то время в Болонском университете, и его коллегой Шипиопе (Сципионом) дель Ферро (1456-1526), первым решившим в радикалах один из видов кубического уравнения. Имеются также указания на то, что Коперник был знаком с известным художником и гравером того времени Франческо Райболини (ок. 1450-1533) и даже брал у него уроки живописи, что позволило ему позже весьма искусно написать автопортрет.

Однако более достоверными являются сведения о его контактах с астрономом Доменико Мария Новарой. Известный ученик Коперника и его друг в последние годы жизни Георг Иоахим Ретик в своем труде, излагающем учение Коперника («О книгах вращений Николая Коперника первое повествование»), пишет: «Наставник мой с высшей тщательностью вел наблюдения в Болонье не столько как ученик, сколько как помощник и свидетель наблюдении ученейшего мужа Доменнко Мария...» [38] Кто же был этот «ученейший муж»? Доменико родился в Ферраре и там же под руководством Джовании Бьянкини усвоил совокупность не очень тогда значительных по объему сведений по астрономии и математике. Затем он преподавал астрономию (и астрологию) в Ферраре, Перудже, вероятно в Риме и в основном в Болонье.

Так как Доменико Мария Новара был одним из основных преподавателей точных наук Болонского университета времен Коперника, то, приводя ниже программу занятий - по интересному исследованию Г. Рашдэлла [39], мы вместе с тем попытаемся анализировать его лекции, чтобы убедиться па фактическом материале, что по своему содержанию преподавание точных паук в Болонье мало отличалось от Краковского университета.

На первом курсе здесь читалась арифметика целых и дробных чисел, затем изучалась первая книга «Начал» Евклида с комментариями Кампана, альфонсинские таблицы и теория движения планет по Герардо Кремонскому.

На втором году обучения изучался уже упоминавшийся трактат о сфере Сакробоско, затем вторая книга «Начал», таблицы французского математика XIV в. Жана Линьера и трактат об астролябии Мессахалы (Mеssahala).

С третьего года начиналось изучение собственно астрологии: «Вводная книга» («Liber introductiorus») Алькабиция и «Пятикнижие» Птолемея с комментариями. Затем изучалась третья книга «Начал» и трактат о квадранте.

Наконец па четвертом году обучения прорабатывались «Четверокнижие» Птолемея (полностью), затем книга Вильгельма Английского «Do urina non visa» и, наконец, третья книга «Альмагеста» (теория движения Солнца, по Гиппарху).

Вероятно, к перечисленному Новара добавлял изложение собственных исследований, которые, хотя и отличались оригинальностью, оказались в общем необоснованными. Среди астрономов того времени Новара был известен проведенным пм измерением угла наклона плоскости эклиптики к плоскости небесного экватора, величина которого получилась у него средней между величинами, определенными Региомонтаном и Пейербахом, а именно 23° 29' (по современным данным 23° 27'), а также своей теорией перемещения полюсов Земли, основанной на ошибочном предположении (и неточных измерениях), что географическая широта многих мест побережья Средиземного моря (Гибралтар, Кадис, Мессина и др.) со времен Птолемея изменилась па 1°. По свидетельству Гассенди, Новара убедил в этом и Коперника [40], который, впрочем, позже отверг гипотезу Новары, и в своем сочинении о ней не упоминает.

Таким образом, многого в теоретическом отношении Коперник у Новары почерпнуть не мог - изучение астрономии в Кракове было, по-видимому, поставлено значительно лучше, чем в Болонье. Однако, будучи по складу своего ума прежде всего астрономом-наблюдателем, Новара побудил и Коперника заняться наблюдениями, и одно из них, проведенное уже примерно через полгода после приезда Коперника в Болонью, должно было сыграть важную роль в формировании у него идей гелиоцентризма.

Это наблюдение было связано с проверкой правильности утверждения Птолемея, что Луна во время квадратур (т. е. посредине между полнолунием и новолунием, когда видимая часть Луны составляет ее половину) должна находиться в 2 раза ближе к Земле, чем во время новолуния и полнолуния, при этом и видимый диаметр лунного диска должен был бы соответственно изменяться в размерах. Возможность проверки представилась 9 марта 1497 г.- вечером этого для вблизи первой четверти лунный диск покрыл яркую звезду Альдебаран (а Тельца). К этому наблюдению Коперник вместе с Новарой тщательно подготовились. Это первое научное наблюдение Коперника показало, что расстояние до Луны, когда она находится в квадратуре, примерно такое же, как и во время ново- или полнолуния. Несоответствие теории Птолемея обнаруженным фактам заставляло задуматься, а вывод, полученный в результате анализа, являл собой первый, но весьма серьезный удар по учению Птолемея. Кроме этих наблюдений Коперник, по-видимому, принимал участие в наблюдениях Солнца, в течение 1497-1500 гг. вместе с Новарой изучал наклон эклиптики и, судя по его черновым записям, обнаруженным в Упсале, с 9 января по 4 марта 1500 г. следил за соединениями Сатурна с Луной.

В первые месяцы 1498 г. Николай Коперник был наконец утвержден заочно в сане каноника Фромборкского капитула, го дом. позже каноником того же капитула стал и Анджей Коперник. Однако сам факт получения этих должностей не уменьшил денежных затруднений братьев: жизнь в Болонье, привлекавшей к себе множество богатых иностранцев, не отличалась дешевизной, и в октябре 1499 г. Коперники оказались совсем без средств к существованию. Выручил их приехавший из Польши каноник Бернард Скультети, позже неоднократно встречавшийся па их жизненном пути.

Между тем пребывание Коперников в Италии совпало с началом длительных и опустошительных войн. Политическая раздробленность Италии, богатства, накопленные в итальянских городах, все больше привлекали внимание правителей соседних абсолютистских государств, уже закончивших к тому времени свое объединение,- Франции и Испании. Рассчитывавших па легкую добычу завоевателей поощряли постоянно враждовавшие между собой итальянские тираны: правитель Милана Лодовико Моро обещал французскому королю Карлу VIII помощь в войне против неаполитанского короля. В августе 1494 г. войска Карла VIII вторглись в Италию, грабя и разрушая на своем пути,- с этого начались так называемые Итальянские войны, длившиеся 65 лет!

Пройдя через всю северную и среднюю Италию, войска Карла VIII захватили в начале 1495 г. Неаполитанское королевство. Однако насилия и грабеж французов восстановили население против завоевателей. Венеция, папа и изменивший уже свою позицию правитель Милана при вооруженной поддержке испанского короля Фердинанда II и императора' Максимилиана выступили против французов, которым пришлось поспешно покинуть итальянские земли. Но преемник умершего в 1496 г Карла VIII Людовик XII в 1498 г. снова со своим войском вторгся в Италию и к осени 1499 г. завоевал Миланское герцогство, большая часть которого перешла па время к Франции, а меньшая, восточнее р. Адды, была захвачена Венецией. Вначале удачная попытка захватить и Неаполитанское королевство позже провалилась в противоборстве с испанцами, присвоившими себе обширные территории южной Италии. В дальнейшем борьба между Францией и Испанией за раздел итальянских земель продолжалась несколько десятков лет. Правители отдельных итальянских тираний, чтобы сокрушить своих соперников, поддерживали то одного, то другого из иностранных захватчиков. Особое искусство лавирования между воюющими сторонами с целью усиления собственного влияния и расширения подвластных территорий проявили папы.

Как раз в 1499 г. папа Александр VI решил выкроить для своего сына, известного Цезаря Борджиа (Чезаре Борджа), владения на территории Романьи. Став герцогом Романьи, Чезаре Борджа начинает военные действия за расширение своих владений и в течение 1499-1500 гг. завоевывает Имолу, Форли, Римини, Пезаро и Фаэнцу. Военные действия происходят в непосредственной близости от Болоньи. Но не их опасность является причиной того, что братья Коперники оставляют этот город. Увлечение астрономией, изучение греческого языка, необходимого для чтения Птолемея, Платона, произведения которого, ранее почти неизвестные в Европе, вызывали в то время особый интерес, знакомство с итальянскими гуманистами, в том числе с трактатом Пико делла Мирандолы, выступившего, в частности, с осуждением астрологии, а также рассеянная, не чуждая развлечений и приключений студенческая жизнь не способствовали достижению основной дели пребывания па юридическом факультете - получению докторского диплома по каноническому праву. Решив, по-видимому, прежде чем попытаться получить докторский диплом, пройти практику в Римской курии, братья Коперники весной 1500 г. оставляют Болонью и через Флоренцию и Сиену направляются в Рим, куда попадают в конце марта или начале апреля.

Для увеличения доходов «святого престола» папы весьма широко и с большой помпой отмечали сначала раз в столетие, потом раз в 50 лет, а еще позже раз в 25 лет «юбилеи» Христа. В юбилейные годы население Рима, составлявшее тогда около 50 тысяч, увеличивалось во много раз за счет паломников из многих стран христианского мира. Но в год особо «круглого» юбилея (1500) Вечный город наводнили не только паломники, по и беженцы из тех частей Италии, которым угрожали разорением надвигавшиеся войска противника. Так, из Милана за несколько дней до его захвата французами бежал Леонардо да Винчи вместе со своим близким другом, математиком Лукой Пачоли. Они появились в Риме как раз в те же дни, что и братья Коперники. Не исключено, что они могли там встретиться, однако свидетельства тому неизвестны.

Среди посетивших Рим в юбилейном году было и много земляков Коперника - высшие сановники церкви, доктор Матвей из Мехова, ректор Краковского университета; краковский знакомый Коперника Альберт Крыпа из Шамотуля, ставший вскоре доктором медицины; магистр Станислав Селиг, уже упоминавшийся нами Бернард Скультети и многие другие.

Но не только встречи с земляками или желание увидеть Рим в юбилейном году и даже не необходимость пройти практику по церковному праву в папской курии влекли в этот город молодого Коперника. Он и здесь намеревался установить контакты с некоторыми учеными, работавшими в Риме постоянно или приехавшими па юбилей. Подготовка к этому была начата им заблаговременно, - еще проезжая через Краков па пути в Италию, Николай запасся рекомендательным письмом Каллимаха к его приятелю, профессору Римской сапиенцы Лоренцо Бопинконтри (ум. в 1503 г.). Будучи в разное время, а иногда и одновременно солдатом, историком, поэтом, астрономом, астрологом и философом, видный деятель Платоновской академии Марсилио Фичино во Флоренции, Бонинконтри в то время представлял в Римском архигимпазиуме звездную науку. Ему принадлежала также инициатива издания астрономической поэмы Манилия и составление к ней любопытного комментария. Среди других выдающихся ученых Рима того времени можно назвать видных латинистов Петра Марсе и Антония Вольске, археолога Пьетро Сабинп, ученого-универсалиста Джованни Джокондо - математика, архитектора и художника, отличного латиниста и эллиниста, знатока и комментатора Витрувия. Находясь в Риме проездом, читал там лекции и знаменитый эллинист Андрей Ласкарис.

Осенью юбилейного года (по другим источникам - ранней весной следующего) выступает перед многочисленной аудиторией с профессорской кафедры в Римской сапиенце и молодой Коперник. У Ретика но этому поводу сказано следующее: «...В Риме [Коперник] около 1500 года от рождества Христова приблизительно двадцати семи лет от рождения как профессор математики делал доклад в присутствии большого количества ученых и в торжественном окружении великих мужей и деятелей этой отрасли науки...» [41] Прежде всего заметим, что в те времена объем понятия «математика» был значительно шире, чем в наше время, и в него кроме традиционных арифметики, геометрии и тригонометрии (алгебра в то время в самостоятельный раздел пауки только оформлялась) включалась астрономия, механика, архитектура, фортификация, география, навигация и даже музыка. Поэтому, учитывая научные интересы Коперника, можно с уверенностью сказать, что тема его доклада была скорее всего астрономическая.

Возникают, однако, и другие вопросы: как могло случиться, что молодой, пока еще неизвестный в научных кругах и ничем не прославившийся ученый получил возможность выступить «в присутствии большого количества ученых и в торжественном окружении великих мужей и деятелей этой отрасли науки»? И второе - что же мог в 1500 г. оп поведать слушателям со столь высокой кафедры?

По поводу этих вопросов, всегда волновавших жизнеописателей Коперника, высказывались различные мнения - от крайне скептической оценки достоверности самого факта чтения лекции в Риме вообще до безапелляционного заявления о том, что естественной темой его доклада было изложение его, Коперника, гелиоцентрических идей строения планетной системы. Неуместность крайностей здесь совершенно очевидна: с одной стороны, у пас пет пи малейших оснований не доверять сообщению Ретика, весьма добросовестного во всем, что касается передачи сведений о жизни и учении своего великого наставника, с другой - имеется полная возможность достаточно точно установить хронологию развития взглядов Коперника относительно строения Вселенной, что ниже и будет сделано, п можно с уверенностью сказать, что к 1500 г. у Коперника еще не было столь глубокого убеждения в справедливости гелиоцентрического учения, чтобы он мог позволить себе публичное выступление по этому поводу.

И тем не менее ответы па поставленные выше вопросы, и притом ответы весьма вероятные, можно дать. Болонский наставник Коперника в астрономии, непосредственный руководитель его наблюдений Доменико Мария Новара был достаточно высокого мнения о своем ученике и помощнике, чтобы дать ему самые благоприятные рекомендации, адресованные римским коллегам, был достаточно известен в этих кругах, чтобы его рекомендации имели соответствующий вес, а выводы, полученные Коперником из совместных с Новарой наблюдений, были достаточно интересны для тех, кто имел отношение к астрономии.

им в конце XV в. Старинная гравюра.

Нет у пас и сведений об аудитории, перед которой выступал Коперник. Но мы можем назвать многих из находившихся в то время в Риме, для которых лекция Коперника могла представлять интерес, и таким образом сделать предположительный вывод о его слушателях. Наиболее заинтересованным лицом был скорее всего старейшина римских астрономов Лоренцо Бонинконтри, к которому Коперник имел письмо от Каллимаха. Там мог быть Альфонс из Кордовы, Гаспар Торелла из Валенсии, провансалец Бонет из Латиса (Bonetus de Latis); Марк Беневентский, молодой Лука Гаврико из Джиффони под Неаполем, с которым Коперник позже дружил и поддерживал научные связи, и, кроме того, знакомые и земляки Коперника во главе с краковским ректором Матвеем из Мехова.

Находясь в Риме, Коперник продолжал астрономические наблюдения. Так, им наблюдалось 6 ноября 1500 г. затмение Луны. Оно произошло, между прочим, во время небывалого разлива Тибра, когда вся нижняя часть города превратилась в озеро и к собору св. Петра добирались па лодках. Об этом наблюдении нам сообщает сам Коперник: «Второе затмение с большой тщательностью мы наблюдали в Риме в тысяча пятисотом году после рождества Христова, па следующий день после ноябрьских нон в два часа пополудни той ночи, рассвет которой приходился на восьмой день до ноябрьских ид» [42].

Однако пришло время позаботиться о судьбе пребенды - до Николая и Анджея стали доходить слухи, что члены Вармийского капитула выражают все большее неудовольствие столь долгим и безрезультатным пребыванием двух своих собратьев далеко за пределами их диоцеза. Надо было возвратиться на родину, повиниться перед капитулом и попытаться выхлопотать продление отпуска, опираясь, естественно, па основательную поддержку со стороны дяди-епископа.

Весной 1501 г. братья покинули Рим и по восточному побережью Аппенинского полуострова направились в Вармию. О том, что происходило дальше, узнаем из записи в книге актов Вармийского капитула: им в конце XV в. Старинная гравюра. «Лета 1501. В день мученика Панталеона [43] представлялись капитулу господа каноники Николай и Анджей Коперники, братьи. Первый желал продления срока учения примерно на два года, так как уже три года он с разрешения капитула провел в учении». Далее из записи следует, что капитул в тот же день дал согласие па продолжение учебы обоим братьям, причем старший, Анджей, квалифицируется как «способный к восприятию паук» и посылается без точного определения профиля своих занятий. Николай же направлялся в Падую для изучения медицины: дипломатично высказанное Николаем желание «перемены специальности», видимо, сыграло определенную роль в положительном решении капитула, члены которого пожелали иметь в своей среде хорошо обученного врача. Братья не заставили себя долго собираться - не позже начала сентября Анджей направился прямо в Рим, а Николай в сопровождении каноника Бернарда Скультети - в Падую, па этот раз через Вроцлав, где Николаю удалось заполучить еще одну синекуру - он стал схоластиком собора св. Креста в этом городе.

Древняя Падуя, родина известного историка Тита Ливия, называвшаяся у древних римлян Patavium, а у современных Копернику гуманистов Аптенорой, по имени ее легендарного основателя, троянского героя Антенора, входила в то время в состав богатой и могучей Венецианской республики, а Падуанский университет, основанный в начале XIII в., был единственным на территории этого государства и, естественно, являлся предметом особых забот со стороны венецианских дожей, ревниво следивших за тем, чтобы на профессорские кафедры приглашались лица, наиболее того достойные. Во времена Копер пика университет славился своей школой ученых-гуманистов и медицинским факультетом.

Среди тогдашних светил медицинского факультета особенно выделялся Марк Антоний делла Торре (1473-1512), блестящий профессор теоретической медицины и анатомии, которую преподавал с помощью разнообразных средств наглядности - от «экспонатов», получавшихся тут же в результате резекции конских и человеческих трупов, до прекрасных таблиц, изготовленных самим Леонардо да Винчи, в свое время изучавшим у Торре анатомию. Торре собирался даже выпустить вместе с Леонардо большой анатомический трактат, однако преждевременная смерть помешала осуществлению этих планов.

Среди падуанских медиков славились также анатом и терапевт Габриэль Зерби из Вероны, профессор практической медицины Джованни до Аквила, авторы выдающихся для того времени трактатов по медицине и гигиене Бартоломео Монтаньяна-младший и Антонио Гацци и универсалисты - врач и математик Пьетро Траполино, врач и философ Джироламо Губбио, дававший у себя дома также уроки астрономии, и другие.

Впрочем, как пи высоко для того времени было поставлено преподавание медицины в Падуе, с современной точки зрения оно было весьма примитивным. Обычно непосредственно с кафедры зачитывались и слегка комментировались классические медицинские трактаты. Сначала изучалась «теоретическая медицина»: первые книги «Канона медицины» Авиценны (знаменитого среднеазиатского медика и философа XI в. Ибн-Сины), затем «Афоризмы» Гиппократа с комментариями Галена, римского врача II в. н. э., затем «Малое искусство» самого Га лена, телеологическая точка зрения которого очень подходила к церковному учению о человеке и его положении в мире, чем и объяснялась поддержка учения Галена со стороны церковников. Затем изучалась та часть сочинения Авиценны, в которой описывались болезни различных частей тела, далее - практическая медицина, т. е. различные лихорадки, болезни «от головы до сердца» и «от сердца и ниже», затем - анатомия и хирургия.

Падуя в конце XV в. Старинная гравюра.

По-видимому, Коперник к изучению медицины подошел с большим желанием, чем к изучению канонического права, медицина могла привлечь его методами овладения ею: наблюдением и опытом, а также опирающимся па них логическим анализом. Интересовали его и вспомогательные науки, такие, как ботаника и зоология.

Проявление медицинских интересов Коперника видно из его собственноручных заметок па полях принадлежавшей ему медицинской книги, обнаруженной недавно в Бранево. В этом томе, находящемся ныне в коллекциях Мазурского музея в Ольштыне, переплетены два трактата: «Breviarium ргасticae medicinae» («Краткий очерк практической медицины») испанского врача XIII в. Арнольда де Вилла Нова и «Canonica de febribus» («Каноны о лихорадках») известного итальянского врача XV в. Михаила Савонаролы, деда знаменитого флорентийского общественного и политического деятеля времен Коперника Джироламо Савонаролы. Установлено, что книга эта после смерти Коперника перешла к лечившему его при последнем заболевании вармийскому канонику Фабиану Эмериху.

Впрочем, и без этого известно, что, хотя в Падуе Николай не получил степени доктора медицины, позже на родине он прослыл весьма знающим и искусным врачом, его слава распространилась далеко за пределы Вармии, п даже знатные крестоносцы добивались права быть его пациентами.

Получению же степени доктора медицины мешали многие обстоятельства: во-первых, необходимо было воспользоваться представлявшимся случаем познакомиться из первых рук с идеями падуанских гуманистов, во-вторых, нужно было продолжить изучение астрономии, а в-третьих, предстояло как-то завершить изучение постылого канонического права и добыть удостоверяющий это докторский диплом.

Разве можно было отказаться от посещения блестящих лекций знаменитого философа Пьетро Помпонаццо из Мантуи, учившего о вечности мира и смертности человеческой души, доказывавшего, что вера в загробную жизнь необходима правителям и священникам для воздействия на своих подданных, воздействия более сильного, чем награды и наказания? Философы, по мнению Помпонаццо, не нуждаются в подобных сказках, его идеал - это свободный мыслитель, живущий в трагическом противоречии с окружающей средой и открывающий свое философское мировоззрение лишь для немногих мудрецов, способных понять слово истины. В учении Помпонаццо слышен отзвук кризиса гуманистического движения, но оно отражает условия жизни и деятельности ученых того времени, идеи которых так сильно возвышались над уровнем отживших свое, по освященных церковью канонических представлений. И не пришлось ли Копернику, решившемуся на опубликование своего революционного произведения лишь перед самой смертью, почти всю жизнь следовать этому учению? Во всяком случае, многие исследователи его творчества подчеркивают весьма глубокое влияние па пего идей, почерпнутых им у этого выдающегося мыслителя.

Здесь же Николай Коперник продолжил углубленное изучение греческого языка. С 1497 г. в Падуе была открыта кафедра классической филологии, которую занимал неопифагореец Леонико Томео из Эпира. Занимаясь греческим языком, Коперник приобрел в Падуе вышедший в июле 1500 г. греко-латинский словарь Хрестония. Непосредственным учителем греческого языка у Коперника был, по-видимому, Марк Музур, один из выдающихся эллинистов того времени. Знание греческого было доведено Коперником до совершенства. Известно, что выполненный им с греческого на латинский язык перевод «Нравственных, сельских и любовных писем» византийского писателя Феофилакта Симокатты (изданный в Кракове в 1509 г.) отличался весьма высоким качеством, основанным па глубоком владении обоими языками.

Состояние математических наук в Падуанском университете было в то время более скромным, но 116

выделялись отдельные ученые. Здесь работал тогда, правда с большими перерывами, астроном Франческо Капуано ди Манфредонна, известный как издатель «Теоретической астрономии» Георга Пейербаха и автор комментария к ней, написанного под сильным влиянием краковского астронома Войцеха Брудзевского. Не исключена возможность того, что Коперник познакомился в Падуе с известным философом, врачом и астрономом Джироламо Фракасторо (1483-1553), уже в 1502 г. читавшим лекции в Падуанском университете. Фракасторо пытался обновить астрономическую систему Птолемея с помощью гомоцентрических сфер Евдокса Книдского, как это и до него пытались сделать Георг Пейербах и ибн-Рушд (Аверроэс). Позже, в 1536 г., Фракасторо выпустил в Венеции трактат: «О движении небесных тел по принципам перипатетиков без эксцентров и эпициклов». Важно, что и в падуанские годы Фракасторо критически относился к системе Птолемея и обмен мнениями между ним и Коперником мог быть полезен для обоих.

В Падуе Коперник снова нашел старых друзей и знакомых по Кракову, Болонье, Риму и обзавелся новыми. Встречался он там с Яном Гефеном из Гданьска, писавшим неплохие стихи под псевдонимом Дантиск (Дантышек). Позже Дантиск был секретарем польского короля Сигизмунда, а затем епископом хелминским и позже вармийским - и вот тут-то он причинил ужо престарелому Копернику немало неприятностей. Встречался Коперник и с другим поэтом - Анджеем Кшицким, позже архиепископом гнезненским, с магистром Альбертом Крыпой из Шамотуля; из его болонских знакомых здесь жил в то время талантливый португальский поэт Эрмико Кайядо.

По-видимому, Коперник был очень дружен с братьями Гаврико из Джиффони под Неаполем, с которыми мог познакомиться еще в Риме. Старший из них, Лука, был автором многих произведений в стихах и прозе, в том числе па морально-политические и астрономические темы. Книгу с его произведениями Коперник бережно хранил в своей библиотеке. Младший брат Луки, Помпоний, в то время был совсем юным, по уже получил известность как отличный латинист и эллинист, антиквар, оратор, поэт, музыкант и скульптор, большой поклонник пифагорейско-платоновской философии. Ему принадлежит книга «De sculptura, ubi agitur de symetria, de lineamentis, de physiognomonia, de perspective, de chimice, de ectyposi, de caelatura etc» («О скульптуре, как она подчиняется симметрии, очертаниям фигуры, физиогномонии, перспективе, химии, резьбе, искусству рельефного изображения и т. д.»), вышедшая во Флоренции в январе 1504 г. и впоследствии неоднократно переиздававшаяся. Представляет интерес дошедший до пас обмен мнениями между Помпонием Гаврико и Коперником по поводу того, что является высшим из искусств. Первый утверждал: «Perspectiva statuaria nimirum ars est et inter caeteres nobilis; et libero, ut mihi videtur, homini digna» («Искусством, благороднейшим среди других и, как мне кажется, достойным свободного человека, является перспектива в статуях»), па что Коперник возразил: «Ipsa astronomia nimirum ingeniurum artium caput dignissima homini libero» («Главой благородных искусств и достойнейшей свободного человека является, конечно, сама астрономия»).

Наряду со всеми своими увлечениями и занятиями медициной Коперник не забывал и о том, что необходимо формально завершить полученное в Болонье церковноправовое образование. По этой причине и в Падуе продолжались, хотя и не очень интенсивно, его занятия каноническим правом. Но получить докторскую степень в Падуе или в Болонье он не рискнул, а выбрал для этого небольшой университет на родине своего болонского наставника и друга Доменико Мария Новары - в городе Ферраре. Очевидно, докторский экзамен здесь был полегче, чем в Болонье или Падуе, да и оплата за его проведение, которая и в Ферраре достигала довольно значительной суммы в 50 дукатов [44], была все же заметно ниже, чем в других университетах.

Процедура присуждения докторской степени и в те времена была довольно сложной. Прежде всего нужно было представить необходимые свидетельства того, что каноническое право изучалось положенные шесть лет с отбытием всех «диспутов» и «репетиций». После этого требовалось самому разыскать двух «промоторов» - профессоров, которые согласились бы представить претендента университетской коллегии как лицо, достойное докторской степени. Прежде чем дать свое согласие, промоторы обычно учиняли соискателю довольно строгий экзамен. Коперник весьма легко нашел себе промоторов, которыми согласились стать профессора права Антонио Лeyти и Филиппо Барделле. Затем следовало оплатить через университетского нотариуса гонорары промоторам и профессорам-экзаменаторам, а также расходы по весьма пышным церемониям, сопровождавшим и заключавшим защиту.

Все это Копернику удалось уладить довольно быстро: 25 мая 1503 г. оп прибыл в Феррару, а уже в последний день этого месяца, т. е. 31 мая, в коричневой рясе с капюшоном - «форме» студента-юриста - предстал в сопровождении промоторов, облаченных в парадные шелковые тоги, перед университетской коллегией, собравшейся в епископском дворце. Отсутствовавшего епископа представлял канцлер-викарий, вместе с которым за столом расположились председатель университетской коллегии - «приор» - и 18 докторов-экзаменаторов. Были выбраны две темы для самого трудного, «частного», экзамена. Коперник с кафедры излагает все, что ему известно по теме. Его прерывают, ему возражают, надо защищаться; каждый экзаменатор мог трижды задать каверзный вопрос, а промоторы могли прийти па помощь только по одному разу каждый.

После окончания изнурительной для соискателя словесной дуэли экзаменаторам раздаются листы, на одной стороне которых слово «отвергаю», на другой - «одобряю».

Частный экзамен одобрен; это делает соискателя лиценциатом. Без промедления все направляются в собор, и здесь Коперник снова поднимается па кафедру. Теперь перед многочисленной аудиторией, в которой кроме членов коллегии преподаватели университета, студенты и случайно забредшие в собор любители зрелищ, он держит «публичный» экзамен - читает юридическую лекцию. По существу это экзамен по логике и красноречию. В соборе члены экзаменационной комиссии голосуют белыми и черными бобами. Белых бобов оказывается достаточно для того, чтобы Коперник стал наконец доктором.

Главный промотор вкладывает в руки Коперника книгу, произнося при этом: «Удерживай в памяти все, чему научился! Расширяй познания постоянным упражнением!», затем возлагает на его голову докторский берет («Ты заслужил его большим трудом») и надевает на палец золотой перстень («Ты обязан быть па страже справедливости, как жена па стороне мужа!»). Затем он целует молодого доктора: «Дарю тебе поцелуй мира. Никогда не твори раздора, а только мир и согласие». Канцлер-викарий благословляет коленопреклоненного доктора и покидает собор. Церемония закапчивается обильным угощением в траттории.

Описание этой церемонии, конечно, не более чем реконструкция, но реконструкция вполне достоверная - так в те времена проходила защита соискателем своих прав па докторскую степень. В тот же день оформляется и соответствующий диплом - это уже реальность. Вот его текст:

«Лета 1503, в последний день мая месяца (т. е. 31 мая), в Ферраре, в епископском дворце, в присутствии приглашенных и вызванных свидетелей, а именно: славного господина Иоанна Андрея Лазариса, высокочтимого ректора юридического факультета в Ферраре, Бартоломео де Сильвестриса, гражданина и нотариуса феррарского, Лодовико Балтазара де Регио, гражданина феррарского и других.

Достойнейший и ученейший муж, господин Николай Коперник из Пруссии, каноник вармийский, который изучал пауки в Болонье и в Падуе, был признан вполне удовлетворительным в знании канонического права и награжден знаками докторского достоинства господином Георгом, викарием».

Некоторые биографы, следуя Гассенди, сообщали, что Коперник в 1502 г. возвратился в Польшу и в течение некоторого времени был там профессором Краковского университета. Однако данный диплом, не так давно обнаруженный, свидетельствует, что еще летом 1503 г. он был в Италии. С другой стороны, ряд биографов Коперника, в том числе и советские авторы К. Л Баев и Г. Ревзин [45], сообщают, что Коперник покинул Италию только в конце 1505 или в начале 1506 г. Но и эти сообщения недостоверны. По новейшим данным [46], Коперник уже в конце 1503 г. возвратился в Польшу. Но после получения докторской степени у него еще оставалось несколько месяцев, которые он провел в Ферраре, а потом в Падуе.

Во время пребывания в Ферраре он познакомился с очень интересным мыслителем и плодовитым писателем Челио Кальканьини (1479-1541). Вот доказательства этого знакомства. В принадлежавшем Копернику экземпляре венецианского издания «Естественной истории» Плиния (1487) обнаружена следующая запись: «У Цицерона во второй книге «Академических бесед» сиракузянин Никет, по словам Теофраста, думал, что небо, Солнце, Луна и вообще все, находящееся вверху, стоит неподвижно и кроме Земли пи одна вещь не движется. Она, обращаясь и кружась вокруг оси с величайшей скоростью, производит все то, что получилось бы, если бы Земля была неподвижна, а небо двигалось. То же самое думают и некоторые другие, а также и Платон в Тимее говорит то же, по несколько менее ясно».

Эта же мысль позже высказывается Коперником в его основном сочинении «О вращениях небесных сфер». И в трактате Кальканьини «Quomodo caelum stet, terra movetur, vel de perenni motu terrae commentatio» («О том, каким образом небо стоит, а Земля движется, или рассуждение о вечном движении Земли») есть такие слова: «Земляк Архимеда Никет думает, что небо, Солнце, Луна, звезды...» и дальше дословно повторяется приведенная запись Коперника. Следует подчеркнуть, что как у Коперника, так и у Кальканьини содержится неправильное написание имени «Никет» вместо «Гикет» («Hicetas») у Цицерона. Притом упомянутый трактат появился только в 1544 г. в изданной в Базеле книге «Coelii Calcagnini opera aliquot» - «Несколько сочинений Челио Кальканьини», когда уже ни Кальканьини, ни Коперника не было в живых. Таким образом, следует предположить, что данная запись была сделана Коперником под впечатлением личной беседы с Кальканьини. Имеются и другие данные, свидетельствующие об их встречах в Ферраре. Знакомство свое они возобновили через 15 лет, когда Кальканьини в апреле 1518 г. в свите кардинала Ипполита Эсте приехал в. Польшу па свадьбу короля Сигизмунда I.

В приведенной выше записи речь идет, конечно, не о гелиоцентризме, а о неподвижности неба, причем движение Земли по существу сводится здесь только к ее вращению вокруг собственной оси.

Кальканьини многие считают одним из первых горячих приверженцев учения Коперника, ссылаясь па его упомянутое выше произведение. Однако если он и знал подробности учения своего польского знакомого, то отношения к нему никак не проявил, его же трактат с учением Коперника ничего общего не имел.

Ко времени пребывания Коперника в Ферраре или Падуе следует отнести и его знакомство с сочинением Джорджо Валлы «De expetendis et fugiendis rebus» - «О вещах, к которым нужно стремиться и которых нужно избегать» (Венеция, 1501 г.), в котором были выдержки из «I'lacita philosophorum» («Мнения философов») Псевдоплутарха (теперь установлено, что их автором был писатель I в. п. э. Аэций). Эти выдержки были использованы позже Коперником в обращении к папе Павлу III, предваряющем книгу «О вращениях». Вот о чем шла в них речь:

«Другие считают Землю неподвижной, по пифагореец Филолай считал, что она обращается около центрального огня по косому кругу совершенно так же, как Солнце и Луна. Гераклид Понтийский и пифагореец Экфант тоже заставляют Землю двигаться, но не поступательно, а как бы привязанной вроде колеса, с запада па восток вокруг собственного ее центра» [47].

И в этом случае речь шла не о вращении Земли вокруг Солнца, а только вокруг центрального огня. По-видимому, имеется в виду теория Филолая, где речь шла о Земле и Антиземле, вращающихся за 24 часа вокруг находящегося внутри Земли огня, причем Земля делилась зоной огня па северную и южную половины - Землю и Антиземлю.

Тот же Джордже Валла издал в 1488 и 1499 гг. трактат Аристарха Самосского «О величине и расстояниях Солнца и Луны». В сочинении Архимеда «Псаммит» также содержалось упоминание о гелиоцентрической теории Аристарха, но оно было издано только через год после смерти Коперника.

Результаты «падуанских бесед» (выражение польского биографа Коперника Е. Васютинского) можно охарактеризовать следующими заметками Коперника, сделанными им собственноручно на полях принадлежавшей ему книги Сакробоско «Sphaera mundi» («Сфера мира», 1499 г.), находящейся сейчас в Упсальской библиотеке:

«Движутся ли полюса, или же [они] неподвижны?» (т. е. следует ли признать теорию Доменико Мария Новары?).

«Необходимость двух движений на небе указывает на две причины».

«Является ли мир вечным? Необходимо отметить, что в вопросе о вечности мира астрологи не соглашаются с философами, ибо все философы кроме Платона принимают, что у мира нет ни начала, ни конца и он, следовательно, вечен».

«Находится ли Земля по своей природе в центре мира?»

«Движется ли небо? Будет ли движение неба равномерным и регулярным?»

«Обитаемы ли окрестности экватора?»

По характеру вопросов можно сделать вывод, что к концу пребывания в Италии у Коперника еще не было сложившейся теории о системе мира; он просто критически ставит ряд вопросов, которые, по его мнению, надо решить. В греко-латинском словаре Хрестония было много ошибок в греческих названиях месяцев, он пытается устранить их, изучая греческих авторов, а также трактат Теодора Газы «О месяцах», помещенный в книге «Introductiae

graminalices» (Венеция, 1495 г.)

* * *

Время пребывания в Италии подошло к концу. По-видимому, капитул после получения Коперником степени доктора канонического права отозвал его на родину, хотя подтверждающих это прямых документов до сих пор не обнаружено. Так как курс медицины в Падуанском университете продолжался три года, после чего еще полагалось пройти медицинскую практику, а Коперник но позже конца 1503 г. покинул Италию навсегда, возможно, что и медицинское образование его осталось неоконченным. Тем не менее впоследствии он проявил себя как опытный врач, слава которого распространилась далеко за пределами Вармии, в которой он жил и работал.

Итак, в Италии Коперник провел свыше семи лет. Если его чисто астрономические познания и не очень расширились за время его пребывания здесь, то весьма важным было то обстоятельство, что он проникся гуманистическим духом, выработал в себе привычку критически подходить к догмам авторитетов и умение сопоставлять и анализировать обнаруженное в ходе наблюдений. По-видимому, в это же время он еще глубже овладел математическим аппаратом астрономии и вычислительными навыками, которые ему позже весьма пригодились. Он в совершенстве освоил здесь греческий язык, что позволило ему изучить произведения многих античных авторов (и Птолемея в том числе) в оригинале. Таким образом, он многое сделал для подготовки к решению той огромной по значению и очень трудной задачи, которая, быть может, уже тогда, хотя и не совсем в отчетливой форме, занимала его ум. То, что было получено им в Кракове, а затем в Италии, было в общем достаточным, чтобы впоследствии, после почти трех десятков лет напряженной работы в уединении и глуши, поразить полученными результатами умы самых образованных людей самых крупных центров цивилизации того времени!

НАЧАЛО ПУТИ (1504-1512)

Итак, в конце 1503 г. Коперник возвратился в Польшу. Некоторое время оп провел, по-видимому, в Кракове, где у него было много друзей и знакомых. Еще жив был Яков Годземба, краковский суффраган [48], друг отца, одно время состоявший профессором Краковского университета. В Кракове жили университетский товарищ Коперника Бернард Ваповский, уже тогда серьезно занимавшийся историческими исследованиями и картографией, медик Ян Бенедикт, профессора Краковского университета Лаврентий Кор вин, Марцин из Олькуша и др. Коперник мог бы стать их коллегой, профессором университета,- полученных в Кракове и Италии знаний, подтвержденных докторским дипломом, для этого было вполне достаточно.

Некоторые биографы Коперника вслед за Яном Снядецким [49] сообщают, что в 1504 г. Коперник был записан членом Краковского университета; другие допускают возможность того, что он даже преподавал здесь в течения довольно длительного времени; но, к сожалению, эти сведения никакими документальными материалами не подтверждаются. Зато документально установлено, что на новый год, 1 января 1504 г., Коперник в свите епископа Ваченроде присутствует на заседании сеймика в Мальборке, где обсуждались взаимоотношения между сеймиком и королевской властью, а также вопросы монетного обращения (которые позже глубоко его заинтересовали), с 18 по 20 января он посещает Эльблонг, а весной того же года опять вместе с Ваченроде сопровождает короля Александра в его поездке по Польше.

Почему же Коперник все-таки не остался в Кракове? Ведь в Кракове обстановка для его научной деятельности была бы наиболее благоприятной. Некоторые считают, что его привлекала безбедная жизнь каноника, позволявшая сколько угодно времени тратить па себя. Но (по крайней мере, для Коперника) исполнение обязанностей каноника назвать синекурой трудно: ниже мы увидим, что как член капитула оп беспрерывно был занят хлопотливой и трудоемкой административной работой, порой совмещая по две должности сразу. Останавливала ли его угроза потерять пребенду? А она у вармийских каноников была и в самом деле значительной и достигала 400 дукатов в год (русский эквивалент дуката - золотой червонец). Но хотя профессорское содержание и было ниже, Коперник никогда не гнался за большим и в распрях своих собратьев по капитулу, стремившихся захватить должности, связанные с непосредственным выполнением церковных обрядов и в связи с этим с получением дополнительных доходов, никогда не принимал участия. Кроме того, существовала возможность сохранения пребенды каноника во время исполнения обязанностей университетского профессора. Следовательно, эти факторы отпадают. Тогда, значит, чувство долга перед капитулом, на средства которого столько лет было проведено в Италии? Эту версию исключить трудно, по вряд ли она могла сыграть решающую роль в выборе дальнейшего пути. Остается еще одно объяснение, которое невозможно сбросить со счетов.

Заботясь о своем племяннике, епископ Лукаш Ваченроде не только отдавал дань модному непотизму. Он, несомненно, любил Николая, с удовлетворением отметил во время побывки племянников в Вармии в 1501 г. зрелость его суждений, эрудицию, знание классиков, о многих из которых и сам Лукаш не имел четкого представления,- в его бытность в Болонье книгопечатание только делало свои первые шаги, да и интерес к античности, особенно греческой, только-только обозначился. Наконец, и увлечение племянника точными науками скорее радовало, чем пугало,- их ценность для развития логического мышления и тогда была очевидной. Но Лукаш был далек от мысли, что его любимый племянник променяет уготованный ему путь к высоким ступеням церковной иерархии на извилистую и каменистую трону служителя науки. Кроме того, епископу подходил к концу шестой десяток, железное прежде здоровье начинало постепенно сдавать, все больше он нуждался в наблюдении добросовестного и эрудированного медика, в наличии расторопного и энергичного помощника для ведения обширных церковных, административных и дипломатических дел, наконец, просто в присутствии близкого и надежного человека, которому можно было бы довериться. Для всего этого Николай подходил как никто другой, и мысль приблизить его к своей особе созрела у Лукаша много раньше - когда оп посоветовал племяннику выставить перед капитулом в качестве предлога для новой поездки в Италию желание изучать медицину. Каноники клюнули па приманку, рассчитывая обзавестись собственным врачом, но просчитались - не их интересы имел Лукаш тогда в виду, а свои собственные.

Николай не мог не знать об этих планах. И хотя в них заметно просвечивал эгоизм, па заботливость и любовь Лукаша он не мог не ответить любовью же, уважением и пониманием. Да Лукаш и не осознавал эгоистичности своих планов - не без оснований считал оп, что у старого, опытного «службиста» будет чему поучиться племяннику, чтобы преуспеть на том поприще, которое он ему наметил. Видимо, именно эти обстоятельства и сыграли решающую роль в окончательном выборе Николаем дальнейшего пути. Погостив немного в Кракове, он без лишних напоминаний направился в Фромборк - местоположение кафедрального собора и резиденцию капитула - с тем, чтобы через некоторое время прибыть в резиденцию епископа в Лидзбарке.

В поддержку нашей версии приведем слова одного из давних биографов Коперника Ю. Бартошевича: «Copernicus haud dubio per lotam vitam Cracoviensi Universitati ornamento fuisset, nisi ab avunculo esset revocatus», т. е. «Коперник, несомненно, стал бы па всю жизнь украшением Краковского университета, если бы не был вызван дядей» [50].

У нас отсутствуют точные сведения о местопребывании и деятельности Коперника в 1504-1506 гг. Пользуясь отсутствием архивных, мемуарных и эпистолярных материалов за эти годы, некоторые биографы без достаточных оснований продлевали пребывание Коперника в Италии, другие относили эти годы на период его деятельности в Кракове и в Краковском университете. Однако лишние два года пребывания в Италии должны были бы отразиться, во-первых, па приобретении диплома доктора медицины, во-вторых, в переписке между Фромборкским капитулом, епископом и Николаем, следы которой должны были бы остаться среди дошедших до наших дней архивных материалов. Не могло не найти документального отражения и пребывание Коперника па должности преподавателя или профессора в Краковском университете - легче было затеряться записи о появлении его в составе капитула. Скорее всего, Коперник провел это время в Фромборке, где к нему, племяннику владыки, с интересом и затаенной тревогой присматривались собратья по капитулу, не торопясь пока с конкретными поручениями,- иначе их выполнение отразилось бы в документах; но не исключена также возможность, что после возвращения в Вармию Коперник сразу был оставлен епископом Лукашем в его свите.

Можно, однако, утверждать, что, когда Анджей Коперник в 1505 г. возвратился из Италии в Фромборк, имея, как и Николай, степень доктора канонического права, Николай в это время жил в Фромборке. Увы, вскоре после возвращения у Апджея началась или дала рецидив какая-то страшная болезнь (по-видимому, проказа); члены капитула Лидзбаркский замок - резиденции вармийских епископов. потребовали его полной изоляции, хотели лишить пребенды, затем предложили половину, однако протесты больного и поддержка, оказанная несчастному Николаем и, возможно, дядей, способствовали сохранению пребенды. Анджей снова уехал за границу, безуспешно лечился там, снова возвратился, пожил немного на родине, наводя своим видом панику на каноников, и около 1519 г. умер.

В конце 1506 г. Лукаш обратился к Вармийскому капитулу с настоятельной просьбой. Ссылаясь па возраст, пошатнувшееся здоровье, множество дел государственной важности, он просил капитул перевести доктора Николая Коперника во «внешние» каноники с тем, чтобы официально закрепить его пребывание в Лидзбарке в должности лейб-медика епископа и, кроме того, его постоянного секретаря и советника. 7 января 1507 г. капитул принял решение отпустить Николая Коперника к епископу с сохранением полной канонической пребенды п даже с некоторой доплатой к ней.

И вот Коперник - один из обитателей просторного епископского замка на берегу р. Лыны. Несколько мрачное снаружи большое желтое здание с четырьмя башенками по углам имело большой внутренний двор с крытыми галереями по двум этажам вдоль внутренних степ. В здании - богато убранные залы для торжественных приемов, покои епископа, большая библиотека, жилые помещения для духовных и светских лиц из ближайшего окружения владыки. Здесь Коперник провел несколько лет. Работы было очень много, она далеко не исчерпывалась участием в торжественных приемах и обедах.

Выше уже шла речь об особом положении Вармии в Польском государстве. Это было полунезависимое церковное княжество, в котором епископ обладал не только церковной, но и светской властью. Положение Вармии осложнялось опасным соседством - ее территория с трех сторон граничила с землями Орденского государства, на севере ее граница шла по побережью Балтийского моря, и лишь коридор на западе соединял Вармию с землями Королевской Пруссии. Потерпевшие поражение в двух войнах в XV в. крестоносцы мечтали, выражаясь современным языком, о реванше, часто совершали вооруженные нападения на пограничные земли, убивали, грабили население Вармии, сжигали дома, угоняли скот. Великий магистр Тевтонского ордена Фридрих, занимавший этот пост с 1498 по 1510 г., отказался принести ленную присягу польскому королю, так же поступил и его преемник Альбрехт, больше того, он стал готовиться к войне против Польши. Стараясь отвести нависшую над его страной опасность, Лукаш, как мы о том уже упоминали, предложил направить крестоносцев на юго-восток, на борьбу с «нехристями» турками, но рыцарей больше устраивала необъявленная война с христианами поляками: насиженные земли они не собирались оставлять. Не прошел и второй проект Лукаша, рассчитанный на умиротворение Ордена, - преобразовать епископскую кафедру в архиепископскую, тогда епископства Орденской Пруссии, по крайней мере по церковной линии, оказались бы в подчинении вармийского владыки. Длинная рука крестоносцев «похоронила» этот проект в Риме. Лукаша же крестоносцы стали считать своим смертельным врагом. Политическая борьба с Орденом, укрепление связей с Польшей - вот основные мотивы деятельности Лукаша, и во всем этом Николаю со времени его появления в Лидзбарке приходилось принимать самое активное участие.

Лукаш же активно участвовал и в общепрусских, и общепольских делах. В 1505 г. он заседает в западнопрусских сеймиках в Грудзёндзе и в Эльблонге, в 1506 г. едет в Вильну, он часто бывает в Кракове, так как является одним из ближайших советников последовательно трех польских королей - Яна-Альбрехта (1492-1501), Александра (1501 - 1506) и Сигизмунда I Старого (1507-1548). Начиная с 1507 г. неизменным спутником Лукаша во всех его поездках становится Николай. В 1509 г., например, мы видим их в Кракове, затем с 22 февраля по 4 мая они присутствуют на Петроковском сейме, затем Лукаш отправляется домой, а Коперник - снова в Краков, здесь оп 2 июня наблюдает затмение Луны [51].

В 1510 г. Лукаш с Николаем в Познани - па переговорах Полыни и Ордена. Перед тем дело едва не дошло до войны, теперь крестоносцы выдвигают коварное предложение - пусть Польша за большую сумму отступного передаст Королевскую Пруссию (и Вармию) в ленное владение Ордену. Польские представители заколебались, но твердая позиция Лукаша спасла положение. Зимой 1511 г. снова переговоры в Торуни. На этот раз Лукаш выдвигает предложение: объявить польского короля Великим магистром, и пусть он возьмет Орден в свое ведение - это обеспечит мир. Ход, естественно, не удался, но и сделан он был лишь для того, чтобы оттянуть время.

15 января 1512 г. праздновалась свадьба Сигизмунда с Барбарой Заполья. Снова в Кракове мы видим Лукаша, а рядом с ним Николая. После свадьбы Лукаш направился на сейм в Петроков, а Николай, вопреки обыкновению, на этот раз за ним не последовал. 20 марта Лукаш отправился домой, но 23-го, проезжая через Ленчицу, почувствовал себя плохо, 26-го его в очень тяжелом состоянии привезли в родную Торунь, гдо он через три дня, 29 марта, умер. По иронии судьбы лейб-медика рядом не оказалось. Причиной болезни послужило, очевидно, пищевое отравление. Не поторопили ли с помощью немного отравителя крестоносцы бога, которого столько раз просили в молитвах убрать из мира итого «дьявола во плоти»? 2 апреля Лукаша Ваченроде похоронили в Фромборке.

* * *

Поручения епископа занимали у Николая много времени, однако знания, приобретенные им в Кракове, Болонье и Падуе, он использовал не только для составления витиеватых и хитроумных посланий и врачевания сановитого дяди.

В середине XVIII в. некий библиофил, по фамилии Гетце, просматривая неиспользуемые фонды Дрезденской публичной библиотеки, обратил внимание на малоприметную латинскую брошюру под названием «Theophilacti Scolastici Simocati epistolae morales, rurales et amatorie interpretation latina Nicolai Copernici Cracovie in domo Domini Johannis Haller anno salutis nostre MDIX», т. е. «Нравственные, сельские и любовные письма схоластика Феофилакта Симокатты в латинском переводе Николая Коперника в Кракове, в типографии Иоанна Галлера в год спасения нашего 1509».

Имя Коперника уже тогда было достаточно широко известно, чтобы у прочитавшего заглавие Гетце не возникло сомнений в отношении личности переводчика. Не было новым и имя автора. Феофилакт Симокатта - византийский историк VII в. н. э., жил в эпоху императора Ираклия (610- 641). Империя переживала тогда трудные годы - Константинополю угрожала опасность сразу с двух сторон: с запада нападали авары, с востока - персы. Ираклию, довольно искусному полководцу, нападения удалось отразить, сохранив владения Византии на Балканском полуострове и в Малой Азии, по была потеряна Сирия. Феофилакт исполнял одно время обязанности императорского секретаря, был епархом, т. е. губернатором одной из провинций (епархий), па которые делились более крупные территориальные единицы (диоцезы). Но кроме этого он был видным историком и писателем. Главное его произведение историческое: «История Византин в эпоху правления императора Маврикия (582-602)». Два других дошедших до нас - «Загадки природы и их решения» и уже упомянутые «Письма» - относятся к другим жанрам. Первое - к очень популярному в позднеантичное время жанру «mirabilia», т. е. различных удивительных истории о чудесных, редких и малоправдоподобных случаях; второе представляет собой образец также весьма распространенного в античные времена эпистолярного жанра. Оно состоит из 89 не связанных друг с другом небольших инеем, будто бы написанных знаменитыми древнегреческими учеными, философами и государственными деятелями, а также и рядовыми людьми. Вот имена, встречающиеся в числе авторов: Фалес, Сократ, Платон, Диоген, Эратосфен, Архимед, Фемистокл, Перикл, Алкивиад и др. Действие предполагается где-то в отдаленном прошлом, в античной Греции, но хронология игнорируется; когда речь заходит о религиозных обрядах, то говорится о культе языческих, античных божеств. Да и общий тон «Писем» чисто языческий, что важно для оценки значения публикации Коперника в то время.

Через всю книжку, чередуясь, проходят три темы: «моральная» - нравоучительная; «буколическая» - на мотивы сельской жизни - и «любовная». Современному читателю содержание «Писем» покажется незначительным, а мораль - поверхностной и местами плоской, но по меркам времен Симокатты и даже Коперника они ценились, о чем свидетельствует хотя бы большое количество дошедших до нас рукописных копий.

Для представления о характере писем Симокатты приведем здесь несколько образчиков. Например, моральные письма.

Платой - Дионисию:

«Если стремишься преодолеть свою печаль, пойди прогуляться среди могил - и это исцелит тебя от страданий. Ты увидишь, что владевшие даже огромным богатством за гробом владеют горстью пыли».

Платон-Антиоху:

«Мы правим лошадьми с помощью вожжей и кнута, в другом случае мы плывем на корабле, подняв паруса, или сдерживаем его, обуздывая якорями. Так же надлежит управлять и своим языком, то вооружая его словами, то успокаивая молчанием».

Сельские письма. Каламон - Спирону:

«Если ты пожелал стать земледельцем, то откажись от сутолоки государственных дел. Если же тебя интересуют речи ораторов, судебные процессы и публичные выступления, то отбрось в сторону кирку и проваливай, забрав каламиду (тростинка для письма.- Лег.) свою и бумагу».

Антип - Ампелию:

«Близок сбор винограда, и сладким соком переполнились гроздья. Присматривай же за дорогой да возьми себе в помощники хорошую критскую собаку. У бродяг руки длинные и всегда готовые погубить труды земледельца».

Термин «любовные» по отношению к письмам третьей темы не совсем точен. В сборнике Симокатты они называются «гетерическими» (etaipixott), т. е. относящимися к гетерам, куртизанкам, любовницам. Любовный пафос в них отсутствует, но нередко затрагиваются темы житейской мудрости и этики. Вот образцы таких писем.

Фетида - Анаксарху:

«Ты не можешь любить одновременно Фетиду и Галатею. Страсть не обращается одновременно на две стороны, боги любви не делятся, ты окажешься не в силах вместить двойную любовь. Как земля не может согреваться двумя солнцами, так и душа не в состоянии вынести двойное пламя любви».

Теано - Эвридике:

«Ушла красота, которой ты некогда блистала. Близится почтенное время морщин. Ты, Эвридика, однако, стремишься скрыть правду, когда обманываешь любовника с помощью снадобий искусственной красоты. Отдай, милая старушка, времени то, что ему принадлежит. Луга поздней осенью не покрываются цветами. Не забывай о смерти, ты уже довольно близка к ней. Приучай себя быть благонравной, ибо ты должна быть покорной необходимости. Ты грешишь и против старости, и против молодости. Когда ты выдаешь себя за молодую, ты лжешь и клевещешь на старость, хотя она уже и стала твоей».

Перикл - Аспазии:

«Раз ты ищешь подарков, то, значит, ты не любишь: ведь- любовь бескорыстна и учит и влюбленных быть бескорыстными. Итак, если ты любишь, ты должна скорее давать, чем брать. Но так как ты жаждешь денег, то, хоть ты и притворилась с целью обогащения влюбленной, твои побуждения выдал твой язык, продающий за золото радости любому желающему» [52].

Текст «Писем» интересует нас в той мере, в какой он позволит нам сделать определенные выводы о значении этого предпринятого Коперником издания. Но еще больше интересует нас то, что в этой книге сказано самим Коперником и его другом Лаврентием Корвином. Прежде всего Коперник свой перевод посвящает дяде - епископу Лукашу Ваченроде, и в посвящении он пишет так:

«Высокоуважаемый Владыка и отечества нашего отец!

Феофилакт Схоластик [53] превосходно, как кажется мне, составил нравственные, сельские и любовные письма. Исходя, без сомнения, из того соображения, что особое удовольствие обычно достигается разнообразием, потому что разные характеры радость находят в разном, поскольку одним правится серьезное, а другим легковесное, иным строгое, а иным легкомысленное, всякому нечто свое,- и он так перемешал серьезное с легким и строгое с игривым, что в письмах этих, как в своего рода саду, каждый читатель сможет взять себе из цветов такие, какие ему больше нравятся. Но так много вложено им во все письма полезного, что выглядят они не письмами, а скорее законами или правилами человеческой жизни... Относительно нравственных и сельских писем едва ли тут у кого-нибудь возникнут сомнения. Что же касается писем любовных, то хотя их заглавие и указывает, по-видимому, на их игривость, по, подобно тому, как врачи имеют обыкновение умерять сладостью горечь лекарств, чтобы делать последние более приятными для больных, то такое же примерно получили исправление и они, вследствие чего не в меньшей степени, чем письма нравственные, надлежало бы наделить и их тем же названием. А раз это так, то, признавая несправедливым, чтобы читали их одни только греки, а для латинян оставались бы они неизвестными, я счел своей обязанностью постараться их перевести па латинский язык. Тебе, высокоуважаемый Владыка, посвящаю я этот малый дар, с твоими щедротами, впрочем, совершенно несоизмеримый, так как всякий труд, то есть каждый плод скромного моего ума, должен заслуженно почитаться твоим» [54].

Этим предисловием, как и самим изданием писем, Коперник определенно заявил себя гуманистом. Следует учесть, что догматики, наиболее реакционные представители духовенства и ученых кругов, в Италии и в других странах, в том числе и в Польше, ненавидели греческую культуру и литературу, предостерегали от увлечения греческим языком. «Писания греческие - источник ереси», «Пойся греков, дабы не стать еретиком», - учили они.

Поэтому само издание «Писем» было своеобразным вызовом. Кстати, это был первый перевод с греческого, опубликованный в Польше. Самого Коперника в «Письмах» привлекла, несомненно, легкость литературной формы, в которую вложен своеобразный кодекс «правил жизни», обеспечивавших человеку право на свободу в поисках истины и так отличавшихся от тех, которые предписывались католической религией. Если учесть к тому же «языческий» с точки зрения христианства фон, то положительное общественное значение предпринятого Коперником шага становится совершенно очевидным.

Обращает па себя внимание также выраженное здесь Коперником чувство глубокой признательности к Лукашу.

Возникает вопрос: когда был выполнен Коперником перевод? И. И. Толстой считает, что возможное время начала перевода - период пребывания в Болонье, время обучения греческому у Антонио Урцео Кодра. Нам кажется, что перевод действительно начат был в Италии, по не в Болонье, где Коперник только начал изучать греческий, а в Падуе, где он довел знание этого языка до совершенства. Кстати, словарь Хрестония, которым он обычно пользовался при чтении греческих текстов, вышел только в 1500 г., когда Коперника уже не было в Болонье. А между тем И. И. Толстой отмечает высокое качество перевода: «Перевод Коперника точен. Это не пересказ, а подлинный перевод, стремящийся передать не только содержание мысли, но и словесное ее выражение... В письмах внимание Коперника обращено не только на мысль, но и па ее речевую форму, причем вполне ощутимо желание переводчика передать и стилистические особенности подлинника... В ряде случаев мы с полной ясностью видим, что Коперник отдает себе отчет даже в фигурах греческой риторики ...обнаруживаемое Коперником понимание технических фигур греческой риторики указывает на выучку, так как без руководства со стороны опытного учителя подметить и стилистически оценить все эти сложные риторические фигуры было, разумеется, невозможно» [55].

Это обстоятельство, безусловно, говорит о том, что перевод относится к более позднему периоду, чем болонский. Вероятно, начав в Италии, Коперник закончил и обработал его уже в Лидзбарке, когда состоял при Лукаше секретарем и врачом. Он договорился о его издании во время одной из поездок в Краков, может быть, в том же 1509 г., - на печатание сравнительно небольшой книжки много времени не требовалось.

В книге есть еще одна интересная деталь, которой мы пока не касались. Тексту перевода предпослано обширное, в 116 стихов, латинское стихотворение, автором которого был Лаврентии Корвин, один из преподавателей Коперника по Краковскому университету и его друг; возможно, не без содействия Коперника променял Корвин положение профессора университета па более доходную должность служащего торуньского городского магистрата. В самом стихотворении Корвин описывает событие, не имеющее прямого отношения к содержанию писем: свое четырехдневное путешествие, по-видимому из Торуни па родину, во Вроцлав. Но само описание путешествия своеобразно обрамляется прославлением, во-первых, того, кому посвящена книга, т. е. Лукаша Ваченроде, «глубокоуважаемого мужа, под сенью мудрого управления которого процветает счастливая Вармия», а во-вторых, и самого автора перевода, т. е. Коперника. Особое внимание привлекают следующие строки:

«Huic vir doctus adest, Atntat ut fidus Achalcs,

Hoc opus ex graeco in verba latina traheus

Qui celerem lunae curium alternosque meatus

Fratris cum profugis tract at et astra globis,

Mirandum Omnipotentis opus: rerumque latentes

Causas scit miris quaerere principiis».

«С ним муж ученый стоит, как верный Ахат при Энее,

Греческий труд перевел он па латинский язык, Быстрый бег Луны, переменные брата движенья, Также вращение сфер, звездный восход и заход, Чудное дело Творца и скрытые мира причины Может он объяснить с помощью дивных начал».

Это место давало основание некоторым исследователям творчества Коперника сделать вывод, что к моменту опубликования «Писем» Коперник уже вполне овладел новыми астрономическими идеями и популяризовал их. Так, К. Л. Баев пишет:

«Последняя фраза позволяет думать, что Лаврентию Корвину были известны, по крайней мере в общих чертах, идеи Коперника. Если это так, то мы должны заключить, что уже в 1509 году Коперник не только овладел своими новыми идеями, по и был уже в состоянии популярно излагать свою теорию. Кроме того, из этого следует, что Коперник уже не скрывал своих взглядов. Таким образом, уже в 1509 году Коперник был известен, правда, очень небольшому кругу лиц, как смелый реформатор астрономии. Но, вероятно, об этом знали весьма немногие...» [56].

Увы, приведенные стихи оснований для такого утверждения не дают. Совершенно ясно, что из названных здесь астрономических объектов речь идет о Луне, планетах и звездах. Но что могло означать выражение «брат Луны»? Если это Земля, то тогда «движения брата» («meatus fratris») следует понимать как «движения Земли», иными слонами, Корвин был посвящен в то, что его друг «сдвинул Землю», а тогда, следовательно, и «остановил Солнце»? Однако простейший филологический анализ опровергает это предположение: Terra (Земля) по-латыни женского рода (как и Luna - Луна) н уже поэтому братом Луне служить не может. А вот Sol (Солнце) по-латыни мужского рода, оно и является «братом Луны», что соответствует довольно распространенной в то время поэтической формуле. Это соответствует и античной мифологии, где Аполлон - Солнце, а его сестра Диана - Луна, и, наконец, объясняет выражение «Аlterni meatus» - попеременные извилистые движения, движения Солнца по эклиптике то выше, то ниже экватора - и «mira principia» - дивные начала. (Но, конечно, еще не те начала, которые мы хотели бы здесь обнаружить.) Никаких упоминаний о гелиоцентризме здесь еще нет, однако выдающиеся астрономические познания Коперника особо подчеркиваются.

Таким образом, стихотворение Корвина не дает нам ответа на чрезвычайно важный вопрос: когда Коперник вплотную занялся разработкой своей теории? Как уже выше отмечалось, максимум сведений, которые он мог использовать при разработке гелиоцентрической системы, сводился к тому, что Земля, возможно, вращается вокруг своей оси, но и этого с определенностью утверждать было нельзя; в астрономии того времени не различалось вращение тела вокруг оси и движение точки по окружности - и то и другое называлось круговым движением. А ведь как раз установление различия между этими двумя видами движения было основным шагом на пути к построению гелиоцентрической системы Вселенной. И именно Коперник был тем, кто этот важнейший шаг сделал, причем (как это будет показано ниже) никто ни до него, пи в ближайшее время после него ни в Польше, ни в Италии, ни в какой-либо другой стране об этом и не помышлял.

В обращении к папе Павлу III, которым предваряет Коперник свои гениальный труд «О вращениях небесных сфер», датированный 1542 г., он пишет: «...закончил свой труд и позволил увидеть свет этой книге, которая скрывалась у меня не только до девятого года, но даже до четвертого девятилетия» ,0.

В произведении Горация «Dе arte poetica» («О поэтическом искусстве»), которое Коперник хорошо знал, маститый поэт говорит начинающему, что каждая книга «должна лежать под спудом девять лет» («nonum prematur in annum»). Таким образом, Коперник здесь совершенно ясно дает попять, что его труд «вылеживался» значительно больше установленного Горацием срока. Но сколько? Если предлог «in» переводить с разными значениями, получим «в девятом году», «через девять лет» или даже «до девятого года» и нюансы будут совершенно незначительными. Но вот смысл выражений «четыре девятилетня», «в четвертом девятилетии» и «до четвертого девятилетия» разный, причем разница достигает девяти лет. Если считать, что Коперник «выдерживал» свое произведение 4х9 = 36 лет, то получим 1542-36 = 1506 год. Если же говорить о трех девятилетиях, получаем соответственно 1515 год. Следует, конечно, иметь в виду, что указанный Коперником срок «для красного словца» и «круглого счета» несколько гиперболизирован. Притом речь может здесь идти, конечно, о времени оформления идеи, а не рукописи, что произошло значительно позже.

Мы считаем, что принять за начало работы над книгой следует, скорее, 1515 год, чем 1506, и вот почему. Текст «Вращений» свидетельствует о том, что Коперник очень хорошо знает «Альмагест» Птолемея, который при написании своей книги он постоянно имел на столе. Но полный текст «Альмагеста» в латинском переводе Герардо Кремонского был издан только в 1515 г. в Венеции. Поэтому маловероятно, что к сочинению труда, о котором идет речь в посвящении, он приступил раньше этого времени. Однако разработкой своей теории он занялся действительно раньше.

В настоящее время известно еще одно сочинение Коперника, написанное явно раньше, чем «О вращениях небесных сфер». Мы имеем в виду так называемый «Малый комментарий» («Commentariolus»). Об Этой книге выдающийся польский биограф Коперника Л. А. Биркенмайер пишет: «В мае 1504 года, когда Коперник на обратном пути из Италии в Вармию задержался на некоторое время в Кракове, упомянутый выше эскиз нового механизма мира был уже настолько готов, что заключенный в нем теоретический аппарат был достаточен для вычисления положений планет впервые в соответствии с гелиоцентрическими представлениями. На ближайшие годы - 1505, вероятнее, однако, на 1506 или даже 1507, падает составление и выпуск в свет ... небольшого сочинения, которое обычно неправильно называется "Малым комментарием"» и Биркенмайер снова возвращается к этому вопросу в своей книге «Stromata Copernicana» (Krakow, 1924). Его рассуждения заключаются в следующем. В архиве уже знакомого нам краковского доктора медицины Матвея из Мехова (1456-1523), бывшего одно время ректором Краковского университета, был в свое время обнаружен каталог книг и рукописей его библиотеки, написанный в виде приложения к его завещанию и относящийся к 1514 г. В этом каталоге имеется следующая запись: «Item sexternus [57]: Theorice asserentis terram moveri, Solem vero stare» («Теория, утверждающая, что Земля движется, Солнце же покоится»).

Хотя имя автора здесь и не указано, Биркенмайер считает эту рукопись «Малым комментарием». Доктор Матвей и Коперник могли неоднократно встречаться в Кракове, тем более, что Матвей жил в одном доме с другом Коперника Бернардом Ваповским. От него Матвей мог и получить рукопись Коперника. Но, во-первых, астрономия не была областью интересов Матвея, во-вторых, в заглавии на рукописи имя Коперника отсутствует, и, в-третьих, нам известны и другие рукописи, имевшие хождение в Краковском университете, в которых смена дня и ночи объяснялась вращением Земли вокруг своей оси. Так что это упоминание о давно утерянном секстерне не дает данных для каких бы то ни было положительных заключений.

Забегая немного вперед, скажем, что, относя «Малый комментарий» к 1505-1507 гг., Биркенмайер ошибался. Ниже, в главе, специально посвященной этому произведению, постараемся показать, что его возникновение следует, скорее всего, датировать 1515 г. Для окончательного оформления своих идей Копернику предстояло еще решить ряд вопросов, в частности создать базу для астрономических наблюдений и провести их.

БАШНЯ КОПЕРНИКА (1512-1516)

В предыдущей главе мы оставили Коперника в Фромборке на похоронах дяди, вармийского епископа Лукаша Ваченроде, 2 апреля 1512 г. Вероятно, еще до этой печальной даты Коперник приступил к своей работе в Фромборке, так как уже 8 ноября 1510 г. был назначен на должность канцлера капитула. Но при жизни Лукаша Коперник часто появлялся в Лидзбарке, а еще чаще сопровождал епископа в его многочисленных поездках, так что трудно сказать, где с конца 1510 по начало 1512 г. он больше проводил времени - в Фромборке или за его пределами. Но теперь на несколько лет он прочно оседает в этом небольшом городке.

Позже в посвящении папе Павлу III Коперник назовет местность, в которой ему придется провести большую часть оставшейся жизни, «удаленнейшим уголком Земли». И в самом деле, крохотный городок, расположившийся на берегу довольно обширного пресноводного водоема - Фрыского (Фришгафа) или Вислинского залива, отделявшегося от Балтийского моря двумя узкими песчаными косами, относился к числу самых северных населенных пунктов в Польше. До ближайшего соседнего городка Бранево -10 км на восток, до более крупного города, уже на территории Королевской Пруссии, Эльблонга - 30 км на юго-запад, а до епископской: резиденции Лидзбарка - почти 80. В древние времена здесь было селение пруссов. Столицей епископства городок стал в 1278 г., после того как соседнее Бранево было полностью разрушено во время одного из восстаний пруссов против своих угнетателей.

Основной достопримечательностью Фромборка и сейчас является выдающийся памятник архитектуры XIV в. - кафедральный собор, готический пресвитерий которого построен примерно в 1329-1342 гг., а зальный корпус вместе с притвором - в 1343- 1388 гг. В первой половине XV в. расположенный на возвышающемся над прибрежной равниной холме собор был окружен массивной кирпичной стеной с несколькими оборонительными башнями - в случае нужды он превращался в крепость. В мирное время в башнях размещались различные хозяйственные помещения, склады, а иногда и квартиры каноников и ксендзов.

Вскоре после окончательного переезда в Фромборк Коперник облюбовал себе северо-западную башню соборной стены. Комнату с четырьмя окнами на верхнем из трех этажей башни можно было легко оборудовать под рабочий кабинет. Самое большое окно, выходившее па север, давало хороший обзор в сторону моря. Из комнаты на втором этаже дверь выходила па широкий в этом месте гребень степы - такой своеобразный балкон под открытым небом позволял в ясные ночи проводить наблюдения в удобной обстановке, вблизи от рабочего кабинета. Так как претендентов на это помещение не было - большинство каноников предпочитало жить в удобных домиках, «куриях», расположенных вдоль внутренней стены,- капитул уважил просьбу Коперника и выделил башню в его распоряжение. И хотя со временем у него тоже появилась курия за пределами соборной ограды, башня больше подходила Копернику для занятий любимым делом - наблюдений за небом и размышлений о нем.

Но не следует думать, что занимаемое Коперником положение не требовало больших затрат времени и энергии. В условиях Вармии, где церковное управление объединялось фактически с функциями государственной власти, да к тому же в условиях постоянной угрозы со стороны беспокойного н агрессивного соседа - Орденской Пруссии, подавляющее большинство членов капитула было обременено Фромборк, общий вид. Гравюра Фердинанда Кваста (середина XIX в.). довольно сложными, хлопотливыми и ответственными поручениями и обязанностями. Нужно было быть племянником епископа, чтобы получить возможность провести несколько беззаботных студенческих лет в кругу ученых-гуманистов под теплым небом Италии или же в блестящей свите епископа за приобщением к государственным делам. Но это время прошло, и теперь капитул как бы наверстывал упущенное, давая Копернику все более и более трудоемкие и обременительные поручения. Поручения членам капитула обычно давались на год, а потом возобновлялись или заменялись другими. Вот далеко не полный перечень тех годичных и чрезвычайных поручений, которые пришлось выполнять Копернику с 1512 г. до ухода на покой.

В разные годы он одиннадцать раз выполнял обязанности визитатора (инспектора), связанные с частыми поездками по стране и осуществлением контроля за деятельностью администрации на местах.

Семь раз им выполнялись обязанности канцлера - ведение переписки, контроль за расходованием денежных средств капитула и т. п.

В течение года осуществлял контроль над ведением нотариальных дел и выполнением завещательных распоряжений.

В течение года (когда угроза нападения со стороны Ордена стала очевидной) он был ответственным за подготовку собора-крепости к обороне.

По году он отвечал за работу строительной и продовольственной касс капитула.

В течение трех с половиной лет был администратором «общих владений» капитула в Ольштынском и Пененжском (Мельзакском) округах, что связано было с выездом на постоянное жительство в Ольштын.

Несколько месяцев исполнял он обязанности комиссара Вармии. Эта должность была создана в чрезвычайном порядке в особых условиях, когда по окончании военных действий между Польшей и Орденом на территории Вармии следовало принять меры по восстановлению хозяйства, заселению опустошенных местностей и ликвидации других тяжелых последствий вооруженного вторжения крестоносцев. Эта миссия Коперника имела важное политическое и государственное значение.

В течение полугода, во время «междувластия» от момента смерти одного епископа до вступления в должность следующего, Коперник был генеральным администратором всей Вармии. В его руках в это время сосредоточивалась вся полпота государственной и церковной власти. И это ответственейшее поручение он выполнил с честью.

Следует отметить, что к выполнению всех своих многочисленных обязанностей и поручений (а иногда они совмещались но времени) Коперник относился в высшей степени добросовестно. Все его должности имели, как правило, светский характер и не приносили дополнительных доходов. А между тем, хотя Коперник и не имел священнического сана, он мог бы без труда «добыть» себе должность, непосредственно связанную с выполнением религиозных отправлений, но не требовавшую посвящения. Такими были должности препозита, декана (главы капитульной коллегии), кустоса (хранителя соборных ценностей), кантора. Эти должности были Фромборкский собор. связаны с получением дополнительных пожизненных доходов и привилегий. И выполняли их члены капитула - каноники, а во времена Коперника только один каноник из всего капитула имел священнический сан - ото был друг Коперника Тидеман Гизе, с которым мы еще не раз встретимся.

Кстати, до настоящего времени можно встретить утверждение, что Коперник был священником. Откуда пошло это заблуждение? Как ни странно, впервые прямо називал так Коперника Галилей: в письмах к Пьетро Дини и великой герцогине Тосканской Кристине, относящихся к 1615 г., Галилей указывает, что Коперник не только католик, но также священник и каноник [58]. Сейчас трудно сказать, был ли это тактический ход, предпринятый Галилеем для защиты коперниканского учения и оправдания своей приверженности к гелиоцентрической системе, или простое заблуждение. Во всяком случае маловероятно, что у Галилея были документальные основания для этого.

Документы, которые, как сначала казалось, подтверждали сообщение Галилея, были найдены уже в XX в. Итальянский историк Лино Сиджинольфи в 1920 г. опубликовал случайно обнаруженное им в Болонье нотариальное свидетельство, удостоверяющее, что Коперник временно уступает свою должность каноника. В этом документе, как сообщил Сиджинольфи, говорилось: «Николаи Коперник, сын Николая, каноник Фромборка, студент в Болонье, желающий получить ученую степень по каноническому праву, пресвитер, стоящий сейчас передо мною...» [59].

Это сообщение снова побудило многих биографов включить легенду о священническом сане в жизнеописания ученого, но в 1951 г. был обнаружен новый документ - акт опекунского совета, распорядившегося имуществом покойного Анджея Коперника, родного брата Николая, составленный 30 марта 1519 г. Среди 13 поименно перечисленных опекунов один назван священником, четыре - чиновниками в сане священников, трое - викариями, пятеро (а среди них и Николай Коперник) - просто канониками. Так где все же истина? Дополнительное исследование документа, обнаруженного Сиджинольфи, проведенное видным американским коперниковедом Эдвардом Розеном, позволило установить, что Сиджинольфи при переводе этого документа допустил грубую ошибку: одно из сокращений - «psolr» он расшифровал как «presbiter» т. е. «пресвитер», тогда как это сокращение, общепринятое в нотариальных документах того времени, означало «personaliter constitutes», т. е. «лично присутствующий». Для слова «священник» было принято сокращение «prto».

Следовательно, никаких данных для утверждения, что Коперник имел священнический сан, пет. Наоборот, многие факты противоречат этому.

 БАШНЯ КОПЕРНИКА.

К выполнявшимся Коперником обязанностям следует добавить еще его медицинскую практику - он не только лечил епископов, каноников, их родственников, но постоянно оказывал медицинскую помощь и населению, снискав себе заслуженную славу опытного эскулапа, которого знали далеко за пределами Вармии. Не следует также забывать что Коперник принимал активное участие в политической жизни страны, неоднократно выступал на прусских сеймиках. Обратив внимание на «порчу» монеты и предсказав ее последствия, Коперник развил теорию, выдвинувшую его в ряды крупнейших экономистов своего времени. Поэтому неправы те из биографов Коперника, которые стараются изобразить его как замкнувшегося в себе кабинетного ученого, оторванного от жизни народа и страны.

Но сколько бы времени ни занимали у Коперника его служебные и общественные обязанности, именно в описываемый период главным его занятием были астрономические наблюдения и размышления над ними.

Еще недавно не было сомнений в том, что все фромборкские наблюдения производились Коперником из служившей ему квартирой северо-западной башни и площадки перед пей на стене. С давних пор это сооружение так и называлось башней Коперника. Уверенность эта была основана на показаниях швейцарского физика и математика из знаменитой династии ученых Иоанна Бернулли (1744-1807), который в 1778 г. приехал в Фромборк специально, чтобы ознакомиться со следами деятельности великого астронома. Местные жители показали ему башню Коперника как место, откуда он вел наблюдения.

Но почти на 200 лет раньше, в 1584 г., здесь же с целью уточнения координат Фромборка побывал Элиас Морсиан Цимбер, представитель знаменитого датского астронома Тихо Браге (1546-1601), построившего на острове Вен в Зундском проливе лучшую в то время обсерваторию Ураниборг. Опрос местных жителей привел Морсиана к выводу, что основные наблюдения производились Коперником за пределами церковной ограды, на запад от башни, носящей его имя. Однако проведенные недавно в предполагавшихся местах раскопки никаких следов площадки для наблюдении не выявили.

И в то же время стало ясно, что площадка перед башней Коперника имела явно недостаточные размеры для размещения на ней употреблявшихся Коперником астрономических инструментов. Более того, установлено, что с этого места Коперник не мог произвести измерений параллаксов Луны, производившихся им 27 сентября 1522 г. и 7 января 1524 г., так как обзор закрывала деревянная звонница, сооруженная на ближней восьмиугольной башне еще в 1448 г. По последней гипотезе, свои наблюдения Коперник производил с площадки, расположенной в верхней части именно этой восьмиугольной башни, на которой возвышалась звонница. Там оставалось достаточно места для установки инструментов, площадка была окружена каменной оградой, защищавшей наблюдателя от ветра, с нее обеспечивался хороший обзор южной части неба. К тому же к этой юго-западной башне, называвшейся октогоном, можно было пройти из башни Коперника непосредственно по верхнему обрезу стены.

Из большого количества наблюдений, выполненных Коперником в течение его деятельности, до нашего времени сохранились сведения о 63, из них 51 было выполнено в Вармии - в основном в Фромборке, 9 - в Италии и 3 - в Кракове. Из этих наблюдений на долю Солнца приходилось 15, Луны - 12, планет (Венеры, Марса, Юпитера и Сатурна) - 29, на определение географической широты - 3, на долю звезд - 3 и комет - 1.

Какими же инструментами пользовался Коперник для своих наблюдений? Следует сразу же сказать, что к его времени инструментальная техника астрономических наблюдений ушла ненамного вперед по сравнению с античными временами. Представление о значительной части арсенала современного Копернику астронома-наблюдателя может дать старинная гравюра из книги об инструментах) П. Апиана «Instrument Bucli» (Ingolsladt, 1533). Если не считать такого «инструмента», как рука с расставленными большим и указательным пальцами (а), здесь изображены следующие приборы: два вида квадрантов - квадрант Апиана (b) и солнечный квадрант (с) - употреблялись для измерения высот небесных светил; так называемый «посох Якова» (d) - для измерения угловых расстояний между двумя точками; гороскопий Аппана (е) - для определения угла наклона эклиптики; горометр, или звездные часы (f). К этим приборам следовало бы добавить армиллярную сферу, или армиллу,- прибор для определения экваториальных или эклиптических координат небесных светил, трикветрум, или параллактический Коперник за астрономическими наблюдениями. Картина польского художника Яна Матейко (1873). Оригинал в Ягеллонском университете. инструмент, который служил для определения зенитных расстояний звезд, астролябию и торкветум, упрощенную армиллу.

До изобретения телескопа было еще далеко, не существовало еще и наилучших для дотелескопической астрономии инструментов Тихо Браге, с помощью которых точность астрономических наблюдений была доведена до 1-2 минут. Не было у Коперника возможности получить и относительно совершенные инструменты, употреблявшиеся, скажем, нюрнбергскими астрономами Бернардом Вальтером (1430-1504) и Иоанном Шонером (1477-1547); не было в его распоряжении и механических мастерских, где можно было бы самому изготовить высокоточные инструменты.

Наиболее известным прибором, которым пользовался Коперник, был трикветрум, параллактический инструмент,- именно за работой с ним изображен Трикветрум (параллактический инструмент) Коперника. По книге Тихо Браге 'Astronomia instaurata' (1596). Коперник на известной картине Яна Матейко. Вот как описывает собственноручно изготовленный им из пихтовой древесины прибор сам Коперник в XV главе четвертой книги «О вращениях небесных сфер»: «Параллактический инструмент состоит из трех линеек, две из которых равной длины имеют самое меньшее четыре локтя, а третья несколько длиннее. Эта последняя и одна из первых линеек соединяются с краями третьей посредством точно просверленного отверстия, в которое вставляются оси, или колышки, приспособленные так, чтобы обе линейки, двигаясь в одной плоскости, очень мало шатались в своих соединениях. На более длинной линейке начиная от центра ее соединения по всей длине вырезается прямая линия, из которой точнейшие образом откладывается длина, равная расстоянию между соединениями. Эта длина делится на тысячу или более (если возможно) равных частей, причем деление продолжается в таких же частях и далее, пока не дойдет до 1414 частей, стягивающих сторону квадрата, могущего быть вписанным в круг, радиус которого составляет тысячу частей. Все остальное, что превысит эту длину, может быть отрезано как излишнее.

Затем на другой линейке от центра ее соединения проводится линия, равная тысяче упомянутых частей, или расстоянию между центрами соединений. Сбоку ее находятся прикрепленные к пей зрительные трубочки, как в диоптрах, через которые может проходить луч зрения. Они должны быть так между собой согласованы, чтобы их отверстия очень мало отклонялись от линии, начертанной на длине линейки, по находились на одинаковом от нее расстоянии. Нужно также позаботиться, чтобы эта линия, протянутая своим концом к более длинной линейке, могла касаться разделенной прямой па ней так, что все эти линейки составили бы равнобедренный треугольник, основанием которого была разделенная на части прямая.

После этого устанавливается и укрепляется гладко обструганный кол с правильным крестообразным сечением; к нему линейкой, па которой находятся обе связи, прикрепляется описанный инструмент; это делается при помощи каких-нибудь петель, в которых он мог бы вращаться наподобие двери, однако так, чтобы прямая линия, проходящая через центры отверстий, всегда стояла точно по отвесу и направлялась к полюсу горизонта (т. е. к зениту.- Авт.), представляя как бы ось последнего.

Если требуется определить расстояние какого-нибудь светила от полюса горизонта, то наводим на это светило трубочки подвижкой линейки. Придвигая снизу линейку с разделенной прямой, можем определить, сколько частей стягивают угол, заключенный между лучом зрения и осью горизонта. Зная, что диаметр круга имеет 20 тысяч таких частей, по таблице хорд получим искомую дугу большого круга между светилом и полюсом горизонта» [60].

Мы описали бы трикветрум немного иначе. Инструмент состоит из внутриколенной стойки АС, рядом с которой подвешен отвес. К стойке па шарнирах прикреплены линейки Л В и СВ, причем длины АС и ВС, образуя стороны равнобедренного треугольника, должны быть равны. Линейка ВС снабжена диоптрами; ее конец может скользить вдоль линейки АВ, на которой нанесены деления, равные тысячным долям линейки АС. У Коперника новым по сравнению с описанным еще Птолемеем трикветрумом является более длинная линейка АВ, содержащая 1414 частей, т. е. 1000 √ 2.

Следует признать, что после смерти Коперника все его вещи, и в том числе описанный прибор, с большой заботливостью сохранялись на его квартире в башне. Через 40 с лишним лет после его смерти, когда в Фромборк в 1584 г. прибыл один из помощников Тихо Браге астроном Морсиан, тогдашний вармийский епископ Иоанн Гановий послал с ним коперниковский трикветрум в подарок Тихо Браге, слава которого уже гремела во всей Европе и дошла до Вармии. Браге, хоть и не признавал гелиоцентрической системы Коперника (и тем не менее его чрезвычайно тщательно и точно проведенные астрономические измерения объективно способствовали утверждению учения Коперника, так как послужили базой для вывода Кеплером его знаменитых законов движения планет), относился к его памяти с глубочайшим уважением и в день получения драгоценного для него дара сочинил восторженную оду в честь великого астронома, перевод которой с латинского языка на русский, выполненный Ф. Е. Коршем, мы воспроизводим:

«Тот муж, подобного которому веками

Рождает к доблестям ревнивая Земля,

Какого для себя родить чуть могут сами

Светила, хоть они небесные поля

Чрез сколько полюсов и центров пробегают

Кругами без числа и устали не знают,-

Тот, Солнцу кто сказал: «Сойди с небес и стой!»,

Кто Землю па небо, Луну на Землю вскинул

И, весь перевернув порядок мировой,

Скреп мира не расторг нигде и не раздвинул,

А проще не в пример представил и стройней

Нам твердь, знакомую по опыту очей,-

Тот муж - Коперник сам, кого я разумею,

Вот эти палочки, в простой сложив прибор

И им осуществив столь дерзкую затею,

Законы наложил на весь небес простор.

Светила горние во славе их теченья

Кусочкам дерева ничтожным подчинил,

К самим проник богам, куда со дня творенья

Рок смертным всем почти дорогу возбранил.

Каких преодолеть преград не может разум?

Нагроможденные когда-то Пелион

И Осса [61] с Этною, Олимп с другими разом

Горами многими вотще со всех сторон -

Свидетели тому, что силой тела дикой

Гиганты мощные, но слабые умом

Не досягнули звезд. Он, он один, великий,

Искавший помощи лишь в разуме своем,

Не мышцы крепкие, а тоненькие жерди

Орудием избрав, возвысился до тверди.

Каких могучих здесь произведенье дум!

Хотя по веществу в нем стоимости мало,

Но золото само, когда б имело ум,

Такому дереву завидовать бы стало» [62].

Второй прибор, употреблявшийся Коперником для определения угла наклона эклиптики, «гороскопий», солнечные часы, разновидность квадранта, описывается самим Коперником так:

«Приготовляется четырехугольник из дерева или лучше из какого-нибудь другого более твердого материала... Одна из поверхностей этого четырехугольника должна быть выровнена самым тщательным образом и иметь достаточную для нанесения делении ширину... Из одного угла как из центра описывается четверть круга... Она делится на 90 равных частей, которые затем подразделяются на 60 минут или на сколько возможно, Затем в центре прикрепляется цилиндрический очень хорошо обточенный гномон так, чтобы он, будучи перпендикулярен к этой поверхности, немного над ней возвышался - на ширину пальца или меньше.

Когда этот инструмент будет приготовлен, надлежит нанести меридианную линию па вымощенной площадке в горизонтальной плоскости, тщательно выровненной так, чтобы она не имела наклона ни в какую сторону. На этой площадке описывается круг, 'Гороскопий' (солнечный квадрант) Коперника (реконструкция). и в его центре ставится гномон. Наблюдая за некоторое время до полудня, отмечаем место, в котором конец тени коснется круга. То же самое сделаем и после полудня и находящуюся между двумя отметками дугу делим пополам. Прямая, проведенная через центр и точку деления совершенно точно укажет нам направления па полдень и на север.

На этой линии, как на основании, воздвигается плоскость построенного постоянного прибора и закрепляется по отвесу... Таким образом плоскость инструмента будет проходить через меридианный круг.

После этого в дни летнего и зимнего солнцестояния производится наблюдение над тенями полуденного Солнца, падающими от упомянутого указателя или цилиндрика в центре... положение центра тени точнейшим образом отметим в градусах и минутах...

Дуга окружности между двумя отмеченными тенями, соответствующими летнему и зимнему солнцестояниям, определит нам расстояние между тропиками... Взяв половину этой дуги, мы найдем, насколько тропики отстоят от равноденственного круга (т. е. экватора. - Авт.), а затем и угол наклона равноденственного круга к тому, который проходит через середину знаков зодиака (эклиптики.- Авт.)» [63].

Для определения шпроты и эклиптической долготы Луны и планет Коперник имел в своем распоряжении армиллярную сферу. Как и другие его инструменты, она была весьма искусно изготовлена из пихтовой древесины, причем изготовление из дерева шести концентрических колец - основных частей этого инструмента - представляло определенные трудности; впрочем, технология деревообработки, в том числе и токарные работы по дереву, уже тогда были доведены до весьма высокой степени совершенства. Первое из этих колец (внешнее, наибольшее по диаметру) закреплялось па подставке, устанавливалось в плоскости меридиана, остальные, связанные с первым шарнирно, устанавливались в плоскостях экватора, эклиптики, других меридианов и т. д.

Астрономические наблюдения были начаты Коперником, как мы знаем, еще в Италии. Они были продолжены, правда в ограниченных размерах, в Лидзбарке. Так, нам известны выполненные там в ночь на 7 октября 1511 г. наблюдения полного затмения Луны, Марса в противостоянии. Но с особой интенсивностью он развернул их теперь в Фромборке, несмотря на все неудобства из-за большой широты этого места (52°22'), что затрудняло наблюдения планет, и из-за частых туманов с Вислянского залива, значительной облачности и пасмурного неба над этой северной местностью. Среди выполненных в это время наблюдений в книге «О вращениях» Коперник упоминает, в частности, наблюдение Марса в противостоянии 5 июня 1512 г., определение положения Сатурна 25 февраля 1514 г., наблюдение Сатурна в противостоянии 5 мая 1514 г. Как раз к этим наблюдениям относится заметка па последней странице упсальских записей: «Марс превышает расчет более чем па 2 градуса, Сатурн расчет превышает на 1,5» градуса».

Кроме перечисленных, Коперником в 1515/1516 г. был выполнен полный цикл наблюдений движения Солнца за один год для уточнения величины тропического года, т. е. промежутка времени между двумя последовательными прохождениями Солнца через точку весеннего равноденствия. Для чего это ему понадобилось?

Дело в том, что увлечение Коперника астрономией не было секретом для его коллег по капитулу и большинство каноников не могло не испытывать уважения к столь обширным познаниям их товарища в весьма темпом и непостижимом для них деле. Но лишь отдельные члены капитула, и в их числе сам декан, уже не раз нам встречавшийся Бернард Скультети, знавший Коперника еще по Италии и поддерживавший с ним теплые, дружеские отношения, имели некоторое представление о глубине его астрономических познаний. В это время Скультети уехал в Рим па очередной собор католической церкви, названный Латеранским. В числе других вопросов, подымавшихся па соборе, стоял и вопрос о реформе календаря: уже давно заметили, что действительное время весеннего равноденствия перестало совпадать с календарным. Это обстоятельство было вызвано тем, что общепринятый тогда христианскими церквями юлианский календарь не был идеально точным; его погрешность достигала одного дня в 128 лет и к XVI в. достигла уже десяти суток, считая с 325 г. н. э., когда этот календарь был принят на Никейском соборе.

На Латеранском соборе была создана специальная комиссия по календарной реформе под руководством ученого и церковного деятеля Павла Миддельбургского. Эта комиссия обратилась ко многим университетам и государственным деятелям с просьбой прислать свои соображения по поводу календарной реформы. Видимо, Скультети познакомил Павла Миддельбургского с характером астрономических исследований Коперника и тому было послано приглашение принять участие в соборе или же высказать свое мнение по поводу реформы календаря. Вот это обстоятельство и заставило Коперника заняться наблюдениями годичного движения Солнца и попытаться точно определить продолжительность тропического года. Тогда Коперник пришел к выводу, что поправление календаря преждевременно, так как недостаточно изучены видимые движения Солнца и Луны.

К вопросу о реформе календаря мы еще вернемся в отдельной главе.

В описываемый период пребывания в Фромборке была завершена важная работа Коперника, известная ныне под названием «Commentariolus» - «Малый комментарий». Она при его жизни так и не была напечатала, но попала в списках к некоторым из друзей и знакомых Коперника. Первое достоверное сообщение о существовании этого произведения мы встречаем у Тихо Браге, который пишет, что получил его копию в 1575 г. от доктора медицины и большого любителя астрономии, чеха Тадеуша Гаека. Точное название этого произведения неизвестно, оригинал его исчез бесследно, но в последней четверти XIX в. были обнаружены две его копии, из которых мы можем получить отчетливое представление об эволюции взглядов Коперника на строение планетной системы в то время.

Рассмотрению этого произведения мы также посвятим отдельную главу, пока что ограничимся несколькими предварительными замечаниями. В «Малом комментарии» утверждается, что все пути планет идут вокруг Солнца, вблизи которого находится центр мира, что Земля является одной из планет, обращающихся вокруг Солнца, что она также вращается вокруг своей оси и является центром орбиты Луны.

Богатый в смысле полученных научных результатов пятилетний период жизни Коперника с апреля 1512 по конец 1516 г. был относительно беден внешними событиями. Лишь в начале и конце его происходили события, достойные упоминания.

Первое из них было связано с выборами преемника Лукаша. Сразу же после похорон Ваченроде капитул поторопился избрать епископом Фабиана Лусянского, происходившего из Гданьска и поляка только по матери, король же Сигизмуид желал видеть па «ключевой» епископской кафедре коренного поляка, кого-нибудь из представителей высшего духовенства Кракова. Но, несмотря на протесты короля и его упоминание о своем праве требовать на этом посту «приятной ему особы», капитул упорствовал. Тогда па Петроковском сейме, па котором присутствовали Коперник, Бернард Скультети и Тидеман Гизе, впоследствии сыгравший важную роль в создании и издании основного сочинения Коперника, король заставил капитул принять новый порядок выборов епископа. Из представленного списка король выбирает четыре «приятные ему» особы, из которых капитулом и избирается уже епископ. Капитул пытался протестовать и пожаловался в Рим па ущемление своих прав. Увидев, что дело заходит слишком далеко, Фабиан поторопился признать новый порядок выборов, но обратился к королю с униженной просьбой согласиться па его избрание. В конце концов Сигизмунд тоже пошел на уступку, и Фабиан сохранил епископскую кафедру за собой.

По своей натуре Фабиан был человеком слабохарактерным и мягким, не чета властному и крутому Ваченроде. И политическая его ориентация была иной, чего, видимо, и опасался король,- если Лукаш всячески защищал польские интересы и был решительным противником Ордена, Фабиан придерживался нейтральной политики. Этим не замедлили воспользоваться крестоносцы. Впрочем, изменению их политики по отношению к Вармии способствовали и политические изменения в самой Польше.

Начиная с правления короля Александра с 1501 г. в Польше быстро происходит процесс ограничения королевской власти сенатом, находившимся в союзе с шляхтой. В 1501 г. из под юрисдикции короля выделяется монетное дело, в 1504 г. под надзор сената переходят коронные, т. е. королевские, земли; назначения капитула и подкапитула должны происходить «по совету сената». В 1505 г. принимается конституция, по которой в будущем ни король, ни его наследники без общего согласия сената и представителей воеводств («земских послов») не могут принимать никаких новых постановлений (отсюда и название самой конституции «nihil novi» - «ничего нового»). В руках короля оставалась судебная и административная власть - финансы, войско, аппарат управления страной. Следующий польский король Сигизмунд (Зыгмунт) I пытался укрепить королевскую и государственную власть, но безуспешно, так как натолкнулся на противодействие сеймов. Как раз в 1512 г. окончилась неудачей и его попытка создать регулярную армию - как и прежде, войско комплектовалось или из наемников, или же из «посполитого рушения» (общего ополчения), собиравшегося очень неохотно, неисправно и медленно. Наконец дело дошло до того, что в 1530 г. краковский сейм, признав королевича Сигизмунда - Августа, последнего представителя династии Ягеллонов, наследником польского престола, объявил в дальнейшем польский престол выборным.

Ослабление польской власти не могло не отразиться па прусских делах. С 1498 г. тевтонские магистры отказывались приносить присягу польскому королю, в 1511 г. дело едва не дошло до войны. До 170 открытой войны не дошло, по необъявленная война, начавшись еще до этого, не прекращалась, а, наоборот, усиливалась из года в год. Конные отряды вооруженных разбойников рыскали по землям Вармии, граничившим с Орденским государством, грабили население, уничтожали имущество и посевы, калечили, а подчас и убивали людей. Естественно, что Вармия, не имевшая постоянных вооруженных сил, оказалась в тяжелом положении, из которого пи епископ, ни капитул не видели выхода. В конце концов капитулом было принято решение направить письмо королю Сигизмупду I с просьбой об оказании военной помощи. Письмо это, по преданию, было написано самим Коперником 15 июля 1516 г., и, хотя новейшие исследования авторство Коперника оспаривают [64], мы приводим этот документ, в составлении которого Коперник, во всяком случае, принимал самое деятельное участие. Вот текст этого письма:

«Светлейший и яснейший Государь,

Король и милостивый господин!

После должного упоминания о нашей привязанности и готовности к нижайшим услугам.

Мы не раз желали пожаловаться Вашей Светлости на паши обиды, но сдерживал нас стыд некий и Величье священного Вашего имени, к которому мы должны обращаться чаще с выражением почтения, чем по делам. Теперь, однако, и трудность нашего положения, и тяжесть происшедшего, и даже сама честь Вашего Королевского Величества вынуждают нас жалобами и просьбами нашими беспокоить упомянутую Вашу Светлость, запятую другими важными государственными делами.

В самом деле, не является тайной, какие оскорбления мы выдерживаем уже полных семь лет от дерзости злодейских людей. И поскольку мы и паши подданные подвергаемся преследованиям огнем, мечом, вторжениями и разбоем от все возрастающего числа врагов, то мы как бы попали в неволю так, что даже и часа не можем безопасно провести в наших жилищах, расположенных в открытом поле и открытых для злодеяний разбойников. Даже храмы божьи и святыни мы едва можем защитить от насилия и едва можем творить ту справедливость, которую мы очень редко получаем от других.

Мы надеемся, что Вашему Величеству и без нас известно, откуда идут все наши беды, ибо не остается неизвестным, в каких местах эти грабители получают поддержку, где они вооружаются против нас и куда возвращаются с добычей. Мы же пока превозмогали это терпением, ибо, занимаясь духовными делами, мы не имеем опыта в военном ремесле.

Но на генеральном сейме в Эльблонге было недавно решено, что для уничтожения этой напасти все должны взяться за оружие. Зная, что постановление было принято в соответствии с Указом Вашего Величества, мы не уклонились ох этой обязанности и даже стали первыми мстителями за эти злодеяния. Когда в начале этого месяца на нашей земле подданный Вашего Величества, житель Эльблонга, подвергся па большой дороге нападению восьми разбойников и по отсечении обеих рук был лишен всякого имущества, то наш бургграф, сейчас же собрав небольшой отряд из наших подданных и идя по следам кровожадных злодеев, углубился почти на шесть миль в земли Ордена, настиг их прежде, чем они успели укрыться под кровлей, когда они делили добычу в какой- то рощице на краю болота, и захватил одного из них, дворянина из Маркин, тогда как остальные спаслись бегством. Захваченный вместе со всей добычей, лошадьми и оружием грабителей был доставлен в Эльблонг после того, как было получено разрешение на это от рыцаря, в чьем владении была эта местность, хотя в этом случае в разрешении и не было необходимости.

Теперь же этот рыцарь жалуется, что потерпел обиду (может, понимая, что и ему угрожает это дело), жалуется и комтур в Балге, и даже сам светлый господин Великий магистр требует и принимает все меры для того, чтобы пойманный этот разбойник со всей отнятой добычей был приведен в Валгу, о чем почтеннейший господин Его Преосвященство уже подробно сообщил Вашему Величеству.

После этого разбойники еще яростнее, чем прежде, подымают голову против нас. Если раньше они угрожали нашим поселениям, то теперь обратились против пас, оскорбляя нас всяческими провокациями, бранью и угрозами. Мы видим теперь, что нам со стороны господина Великого магистра угрожают теперь настоящая опасность и насилие, бороться с которыми у нас, делом которых является молитва, а не война, нету сил и возможности. Мы обращаемся к Вашему Величеству с просьбой о помощи, к чему нас склоняет Ваше врожденное милосердие, наша невиновность в этом деле, опасность, угрожающая нашей церкви, которая в лице Вашего Величества всегда имела и имеет самого благородного покровителя.

Итак, униженно заклинаем Ваше Величество воспрепятствовать этим разбойным намерениям Вашим королевским разумом и настойчивостью, оградить своей защитой нашу церковь и нас самих, неустанно молящихся о благополучии нашего королевства, приносящих верпую службу и саму жизнь нашу Величеству Вашему, которого мы чтим как нашего милостивейшего государя.

Из Вармии 22 июля 1516 года Светлейшего Королевского Величества Вашего Покорные и преданные капелланы Вармийского капитула» [65].

Следует отметить, что, составляя это письмо, члены капитула, и Коперник в их числе, не могли не испытывать больших затруднений и должны были проявить большой дипломатический такт: как-никак Великий магистр Ордена приходился племянником польскому королю и, говоря о нем, нужно было выбирать слова и выражения со всей тщательностью и осторожностью. Тем более должка пас удивить энергичность этого протеста и то, с какой откровенностью разоблачаются истинные виновники чинившихся па Вармийских землях насилий и грабежей.

Таким образом, обстановка в Вармии накалялась и дело шло к открытой войне. И вот в этих условиях капитул избирает 3 октября 1516 г. Николая Коперника па новую должность, связанную с длительным выездом из Фромборка, должность, которая в связи с приближавшейся военной угрозой делалась особенно трудной и ответственной. Дело в том, что часть принадлежавших капитулу земель и управлявшихся им местностей располагалась в значительном удалении от Фромборка, была отделена от него землями, находившимися под непосредственным управлением епископа. Часть этих земель, расположенных в восточной Вармии, в районе Ольщтына и Мельзака (ныне Пененжно), управлялась специально избираемым из среды членов капитула «администратором общих владений» с резиденцией в Ольштыне. Но прежде чем мы последуем за новым администратором Николаем Коперником в Ольштын, нам придется глубже познакомиться с тем, что было им достигнуто в Фромборке, а этого нельзя сделать, не рассмотрев, хотя бы кратко, историю развития представлений о небесных телах и явлениях до Коперника.

ПЛАНЕТНЫЕ СИСТЕМЫ ДО КОПЕРНИКА

Мы рассмотрели, какими путями Коперник подходил к своему открытию, теперь следует остановиться па том, как человечество в своем развитии представлений о планетной системе подошло к исходным позициям Коперника, иными словами, окинуть взором историю планетной астрономии от древнейших времен до построения коперниканской теории.

Употребляемые сейчас названия планет - имена богов древних римлян - это латинские переводы их греческих имен: Меркурий - греч. Гермес, Венера - Афродита, Марс - Арес, Юпитер - Зевс, Сатурн - Крон. Эти греческие имена богов были «присвоены» планетам примерно в середине IV в. до и. э.- об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что древнегреческий философ Аристотель, живший с 384 по 322 г. до н. э., употреблял уже эти новые, «божественные», имена планет, тогда как его учитель Платон (427-347 г. до н. э.) пользовался еще старыми, пифагорейскими их названиями. Так как эти пифагорейские названия планет были известны Копернику, приведем их здесь: это Стильбон (Меркурий), Фосфор и Геспер (Венера утром и вечером), Пироент (Марс), Фаэтон (Юпитер) и Файнон (Сатурн). В свою очередь греческие названия были переводами с вавилонского: Гермес - вавилонское Набу - бог-покровитель Борсиппы, предместья Вавилона, бог письменности и торговли; Афродита - Иштар - богиня плодородия и любви; Арес - Нергал - бог войны и чумы; Зевс - Мардук - бог-покровитель Вавилона; Крон - Нинурта - бог осеннего Солнца и бог-покровитель Ниннура, древней шумерской столицы.

Но и эти названия не были новыми. За исключением Иштар, «божественность» которой признавалась еще в III тысячелетии до н. э. (она вместе с богом Луны - Сипом и богом Солнца - Шамашем составляла божественную троицу), вавилонские «божественные» имена планет стали употребляться примерно в VII-VI вв. до н. э., в эпоху нововавилонского царства, когда самая яркая после Венеры - Иштар планета Юпитер получила имя Мардука - бога-покровителя столицы этого государства. Присвоение планетам имен богов именно в то время легко объясняется: когда многочисленные боги больших и малых государств не смогли защитить своих подопечных от разраставшейся Персидской империи, роль их пришлось ограничить объявлением велений рока, поместив их для этого на планеты, расположение которых на небосводе и должно было определять судьбы целых народов и отдельных людей. Как раз к этому времени относится широкое распространение астрологии.

К этому времени уже была точно определена продолжительность тропического года и лунных месяцев, что позволило правильно отрегулировать лунно-солнечный год (19-летний цикл), который до сих пор сохранился в еврейском, а также в христианском («пасхальном») календаре; были выработаны математические методы, необходимые для предвычисления будущих астрономических событий,- таким образом было установлено одно из существенных положений современной науки, а именно, что естественные процессы могут быть выражены при помощи математических формул.

Несовершенство вавилонской астрономии заключалось в том, что она, умея достаточно точно предсказывать наступление отдельных астрономических событий, не ставила вопроса об их физической сущности, не рассматривала всего процесса непрерывного движения планеты - иными словами, ее интересовала только математика, но не механика планетных движений.

Вопрос о механике движений планет был поставлен греческими астрономами. Они стремились найти механизм, с помощью которого можно было бы воспроизвести все движение данной планеты, рассматриваемой как некая материальная точка. Так как все объекты надлунного мира считались совершенными, неизменными и вечными, предполагалось, что предполагалось, что Система гомоцентрических сфер Евдокса для Солнца и неподвижных звезд. и их естественное движение должно быть тоже неизменным и вечным, т. е. круговым и равномерным. Поэтому Платон поставил перед своими учениками задачу - представить движение планет как комбинацию равномерных круговых движений или вращений (в то время, как мы знаем, круговое движение точки еще не умели отличать от вращения). Эта задача была решена младшим современником Платона Евдоксом Книдским (приблизительно около 360 г. до н. э.). Все движения планет он получал сложением равномерных вращений ряда сфер, па поверхности которых находились планеты; центры этих сфер совпадали с центром Земли (так называемые гомоцентрические сферы). Суточное движение неподвижных звезд представлялось в виде вращения сферы, которое совершалось с периодом в одни сутки вокруг оси, проходящей через полюсы Земли. На поверхности этой сферы выделялся большой круг - траектория годового движения Солнца (эклиптика). Чтобы описать движение Солнца по эклиптике, надо было поместить его на экваторе еще одной сферы, которая вращалась бы вокруг оси, проходящей через полюсы эклиптики. Совокупность двух этих вращений и представляла видимое движение Солнца по небесному своду в течение года.

Примерно таким же образом определялось движение Луны. Осложнение заключалось лишь в том, что ее орбита не совпадала с эклиптикой и, кроме того, точки ее пересечения с эклиптикой перемещались по эклиптике с периодом примерно в 19 лет. Это требовало введения уже трех сфер, которые вращались с периодами соответственно в одни сутки, в один год и в 19 лет, и еще одной сферы, на экваторе которой помещалась Луна. Эта сфера, вращаясь вокруг полюсов лунной орбиты с периодом в один лунный месяц, заставляла Луну перемещаться по ее орбите тоже за один месяц. У остальных планет движение рассматривалось только по долготе, поэтому эклиптику можно было считать орбитой планеты. Зная сидерический (звездный) период движения планеты, можно было представить ее среднее движение по эклиптике также в виде сложения движений трех сфер: одной - для суточного движения, другой - для годового и третьей - для движения по эклиптике планеты с периодом, равным времени сидерического движения. Чтобы получить истинное движение планеты, надо было добавить перемещение планеты относительно ее среднего положения - это перемещение можно было рассматривать как гармоническое колебание с центром в среднем положении. Поскольку такое перемещение получалось вследствие того, что планета наблюдалась с движущейся Земли, период этого колебания можно было принять равным одному году, а амплитуду - равной наибольшему отклонению планеты от своего среднего положения.

Полное лунное затмение по Аристарху Самосскому Вершина М конуса тени, отбрасываемой Землей, лежит вне отрезка, соединяющего центры Солнца и Земли. Отрезок ON определяет границы тени Земли иа уровне Луны. Видно, что Солнце больше Земли.

Построения Евдокса были проверены его учеником Каллипом, и полученные результаты одобрены самим Аристотелем. Это обстоятельство привело к тому, что теория гомоцентрических сфер была принята арабскими философами, в частности Ибн-Рушдом (Аверроэсом), а после них и средневековыми схоластиками. Она нашла последователя даже во времена Коперника - это был уже упоминавшийся нами итальянец Джироламо Фракасторо.

Однако система Евдокса имела и существенные недостатки. Так как каждая планета двигалась по сфере, центром которой являлась Земля, то во .все время движения, находясь на одинаковом расстоянии от Земли, планета должна была сохранять одинаковую яркость. Но это в действительности не имело места для самой яркой планеты - Венеры, на что обратил внимание ученик Платона Гераклид Понтийский (ок. 300 г. до п. э.). Учитывая, что Венера не может удаляться от Солнца более чем на 45 град., Гераклид предположил, что она должна вращаться вокруг Солнца; таким образом, ее расстояние от Земли меняется, а это отражается и на ее яркости. То же самое имело место п для Меркурия. Мнение, что обе эти планеты вращаются вокруг Солнца, сохранялось до конца Римской империи.

Третьей «непослушной» планетой оказался Марс, который, находясь в противостоянии с Солнцем, имел гораздо большую яркость, чем в соединениях. Так как эти противостояния и соединения могли происходить в любых местах зодиака, это означало, что орбита Марса должна охватывать не только Землю, но и Солнце. Этому можно было дать двоякое объяснение: или Марс должен вращаться вокруг Солнца, а Солнце вокруг Земли, или же Земля, находясь между Солнцем и Марсом, должна вращаться вокруг Солнца.

Такое заключение было очевидным для другого великого астронома античности - Аристарха Самосского, жившего в первой половине III в. до н. э. Наблюдая время прохождения Луны через тень Земли в течение лунного затмения, он установил, что у конуса тени, которую Земля отбрасывает от Солнца, вершина лежит вне отрезка, соединяющего центры Земли и Солнца. Поскольку этот конус представляет собой общую обертывающую для сфер Земли и Солнца, диаметр Солнца должен быть больше диаметра Земли примерно в отношении 19 к 3, а расстояние от Земли до Солнца примерно в 20 раз больше расстояния от Земли до Луны. Это в свою очередь приводит к выводу, что объем Солнца должен быть примерно в (19/3)3 раз больше объема Земли, а если так, то гораздо более вероятно, что Земля должна вращаться вокруг большего тела - Солнца, а не наоборот. Так родилась первая гелиоцентрическая модель строения Солнечной системы.

Почему же в дальнейшем развитии астрономии она не удержалась? Дело в том, что модель Аристарха основана па несовместимых предположениях: 1) все небесные светила должны вращаться вокруг некоторого центрального тела; 2) все движения планет вокруг этого тела должны быть равномерными.

Однако уже предшественники Аристарха, афинские астрономы Метоп и Евктемон (середина V в. до н. э.), знали, что продолжительность астрономических времен года (от равноденствия до солнцестояния и обратно) неодинакова. От весеннего равноденствия до летнего солнцестояния проходит 93 дня, от этого солнцестояния до осеннего равноденствия - 90 дней, столько же от осеннего равноденствия до зимнего солнцестояния, а от зимнего солнцестояния до весеннего равноденствия 93 дня. В V в. до н. э. этими отклонениями можно было пренебрегать, считая их лежащими в пределах ошибки наблюдений, но когда стали известны более точные вавилонские наблюдения (это было около 200 г. до н. э.), стало ясно, что эти отклонения действительно существуют, и второе основное положение Аристарха о равномерном движении планет оказалось неверным.

Но равномерность круговых движений небесных тел считалась основным законом их естественных движений, причем так думали и во времена Коперника. Чтобы спасти эту аксиому, Гиппарх около 150 г. до п. э. предположил, что эта неравномерность является только кажущейся и происходит оттого, что мы наблюдаем движения светил не из центра их орбит, а из какой-то другой точки, иными словами, что центр Земли не является центром вращений планет. Таким образом, Гиппарх пожертвовал первой аксиомой Аристарха Самосского, заставив планеты вращаться не вокруг материального тела (Земли), а вокруг некоторой геометрической точки, положение которой он и определил. Соответствующая орбита светила получила название эксцентра.

Система мира по Птолемею.

Любопытно, что через 1800 лет после Гиппарха Кеплер пришел к диаметрально противоположному решению: оп заставил планеты вращаться вокруг материального тела (Солнца), но не по окружностям, а по эллипсам, и вдобавок с изменяющейся скоростью.

Итак, Гиппарх разработал теорию видимого движения Солнца вокруг Земли по эксцентру. Теория движения планет была получена через 300 лет после пего (александрийским астрономом Клавдием Птолемеем около 150 г. н. э.). Но культурная атмосфера в это время была уже другой. В предшествующую эпоху астрология уже существовала (она была основой философской системы стоиков), но в чистую пауку еще не вторгалась; была сильна материалистическая школа эпикурейцев, продолжали работать последователи Аристотеля и Платона. Уже была создана тригонометрия, как плоская, так и сферическая, улучшены вавилонские методы расчета планетных движений, начинала формироваться алгебраическая математика, достигшая расцвета позже, в деятельности Диофанта, в III в. и. э. Теперь же, когда начался упадок Римской империи, мистика и астрология стали господствовать повсюду. Не уберегся от нее и Птолемей, астрологические труды которого пользовались большой известностью. Следы астрологии (правда, только следы) внимательный читатель может найти даже в его знаменитом произведении «Альмагест». Наиболее заметно это сказалось в том, что у Птолемея Земля - центр, вокруг которого должны вращаться все планеты, в том числе и Венера с Меркурием.

Схема Птолемеевых расчетов движения планет заключалась в следующем. Птолемеи исходил из некоторого среднего равномерного движения планеты, к которому прибавлялись поправки, так называемые неравенства. Основных поправок было две. Одна из них вызывалась тем, что в действительности планета движется по эллипсу, поэтому в различных местах орбиты меняется ее скорость. Эта поправка называлась неравенством в отношении зодиака и исправлялась путем введения эксцентра (или деферента). Другая поправка появлялась вследствие того, что наблюдения велись с движущейся Земли, поэтому планета совершала то прямое движение (против часовой стрелки), то обратное, а в некоторых точках останавливалась - получалось так называемое стояние. Эта поправка носила название неравенства относительно Солнца и исправлялась по методу Гераклида при помощи введения дополнительной окружности - эпицикла, центр которой перемещался по эксцентру, в то время как сама планета совершала движение по эпициклу.

Напомним, что до Птолемея рассматривали только движение планет по долготе, он же создал методику img/image024.jpg Объяснение видимых попятных и петлеобразных движений планет по Птолемею. Планета П движется по эпициклу, центр которого перемещается по эксцентрической окружности с центром в Ц (Земля находится в эксцентре З). Образующаяся при сложении этих движений траектория выделена жирной линией

расчета движения планет по широте, которая, между прочим, была почти полностью принята Коперником. Можно поставить вопрос о точности, которую обеспечивала методика Птолемея, т. е. сравнить положение планеты, вычисленное Птолемеем, с тем, которое можно рассчитать современными методами при помощи специальных астрономических таблиц. Результаты получаются почти совпадающими.

Казалось, что астрономы должны были бы радоваться, но тут случилось непредвиденное. В предшествовавший период развития астрономии были усовершенствованы инструменты, появились армиллы, при помощи которых можно было измерять па небе углы в различных плоскостях, разработана астрономическая терминология (долгота, широта, меридианы, параллели, склонение, прямое восхождение и т. д.), принят вавилонский способ измерения углов в градусах, минутах и даже секундах. Еще около 300 г. до и. э. астрономы Аристилл и Тимохарис произвели инвентаризацию звезд, переписав их названия и установив координаты - широту и долготу - каждой. Через 150 лет Гиппарх повторил определение координат п обнаружил любопытное явление: в то время как шпроты практически остались неизменными, долготы светил увеличились примерно на 2 градуса, что, конечно, далеко превышало допустимые пределы погрешностей. Эта работа была еще раз проделана Птолемеем, причем оказалось, что отмеченное Гиппархом явление, так называемая прецессия (или предварение равноденствий), действительно существует и долгота неподвижных звезд изменяется примерно па 1 градус в столетие - неподвижные звезды оказались движущимися! Астрономы последующих четырнадцати веков - от Птолемея до Коперника - получили трудную задачу: как объяснить это движение?

Для астронома средневековья после Птолемея планетная система рисовалась в следующем виде.

Сравнение видимого движения по небу планеты Марс а - для 297/6 г. до н. в.; б - для 274 г. до п. в.; в - для 235/4 г. до н. э. Вычислено по 'Альмагесту' Птолемея (жирная линия) и современными методами (тонкая линия). По оси абсцисс отложена долгота, по оси ординат - широта по отношению к эклиптике. Поскольку обе линии близки к совпадению, их пришлось сместить одну относительно другой, приняв разные положения точек весеннего равноденствия.

Землю окружают семь планетных сфер: Луны, Меркурия, Венеры, Солнца, Марса, Юпитера и Сатурна - с необходимыми для осуществления их движения эксцентрами и эпициклами; сферы иногда понимались как чисто геометрические (идеальные), по иногда также и как материальные. Эти планетные сферы окружала восьмая сфера - заведомо материальная («из чистого хрусталя»), к которой были прикреплены неподвижные звезды. Размеры этой сферы были огромными, по все же конечными, она совершала вращательное движение вокруг полюсов Земли, делая один оборот за 24 часа. На этой сфере помещался Первый Двигатель, сообщавший движение ей и всем остальным планетным сферам. Что же было вне восьмой сферы? Философы отвечали: бесконечные пространства, заполненные тонкой матерней - эфиром. Средневековая церковь давала иной ответ: вне этой сферы помещается эмпирей, царство бога, небесных существ (ангелов, архангелов и т. д. - до херувимов и серафимов включительно), а также блаженные души добродетельных людей и святых. Астрономы во избежание неприятностей предпочитали не развивать этого вопроса, находящегося вне сферы их ведения. Но тогда возник следующий вопрос: если восьмая сфера кроме суточного вращения имеет еще прецессионное, то должна быть и еще одна сфера - девятая, которая должна сообщать это движение.

По теории, восходящей к Птолемею, кроме неподвижной Земли существовали еще неподвижные небесный экватор и эклиптика с двумя неподвижными точками пересечения, одна из которых - точка весеннего равноденствия - определяла начало тропического года. Вместо одной сферы неподвижных звезд появлялись две: одна из них, определявшая прецессионное движение (восьмая сфера), совершала полный оборот вокруг оси, проходящей через полюсы эклиптики, за 36 тыс. лет [66]; девятая же сфера, к которой были прикреплены неподвижные звезды, делала вокруг полюсов Земли один оборот в сутки.

Наряду с этим возник еще один вопрос. Светило движется равномерно по окружности, центр которой не совпадает с центром Земли. Если мы соединим оба эти центра прямой и продолжим ее до пересечения с орбитой светила, то получим так называемую линию апсид. На одном ее конце светило будет находиться дальше всего от Земли, в так называемом апогее, а на другом - в наименьшем расстоянии от нее - в перигее. Определение апогея Солнца было сделано Гиппархом и повторено Птолемеем. Они получили различные положения, но поскольку при вычислениях приходилось измерять разность времен в днях, то измерения нельзя назвать особенно надежными. Величина, полученная Гиппархом, случайно оказалась более близкой к истинной, чем полученная Птолемеем, поэтому некоторые критики даже обвиняли Птолемея (несправедливо) в неумении наблюдать. Таким образом возник вопрос, является ли апогей светила постоянным или он тоже движется и в какой мере его движение зависит от прецессии. По изложенной теории Птолемея, он должен был быть постоянным. В своих звездных каталогах Птолемей отмечал положение апогея для различных светил, но в общей постановке вопрос оставался открытым. Равным образом нельзя было сказать, является ли прецессионное движение равномерным или нет.

Первые изменения в предложенную Птолемеем теорию внесли в IX в. н э. работавшие в доарабском астрономическом центре Харране Сабит ибн-Корра и аль-Баттани (Альбатегний). Первый считал, что прецессионное движение не является равномерным, более того, что оно может совершаться в обе стороны, т. е. быть колебательным. Эта так называемая теория трепидации, или либрации, не пользовалась большим успехом среди мусульманских ученых, так как предложенная Сабитом амплитуда в 8 градусов оказалась уже превзойденной. Вопрос остался нерешенным, равно как и другой вопрос: сохраняет ли постоянную величину угол между эклиптикой и экватором? Работавший несколько позднее (ок. 828 г.) аль-Баттани установил перемещение апогейной точки Солнца, а также нашел более точную величину прецессии, а именно 1 градус не за 100, а только за 70 лет [67]. В связи с этим он изменил данную Птолемеем величину продолжительности тропического года и одновременно подтвердил предположение о неизменности его продолжительности, что отрицало теорию трепидации.

Еще одна теория была разработана в XI в. толедским астрономом аз-Заркали (Арзахелем). Он посвятил много времени и труда, чтобы выяснить перемещение солнечного апогея как относительно равноденственных точек вследствие прецессии, как считал аль-Баттани, так и относительно неподвижных звезд (истинное движение). Последнее хотя и гораздо меньше прецессионного, но все же существует.

Таково было положение астрономии в эпоху, предшествующую Копернику, или, точнее, расцвету деятельности Краковского университета. Теперь нам нужно нарисовать образ Коперника как астронома в тот момент, когда он приступил к работе, коренным образом изменившей дальнейший ход астрономии. Подчеркнуть основные положения его теории астрономии тем более важно, что на этот счет существуют некоторые предвзятые мнения, объясняющие Коперника с точки зрения XIX-XX вв., но не с точки зрения XVI в.

Первое основное положение его теории: все движения небесных тел должны быть круговыми равномерными или составленными из таковых.

Второе положение заключалось в следующем: весь технический аппарат планетной астрономии должен строиться по Птолемею.

В написанном в 1524 г. послании к Ваповскому против Вернера Коперник говорит:

«...Мы... должны идти по стопам древних математиков и держаться оставленных ими как бы по завещанию наблюдений. И если кто-нибудь, наоборот, хочет думать, что верить им не следует, то, конечно, врата нашей науки будут для него в этом вопросе закрыты и он, лежа у порога, будет во сне больных грезить о движении восьмой сферы, и вполне заслуженно, ибо он клеветой на древних хотел помочь собственным галлюцинациям» [68].

Третье его положение сводится к тому, что каждая новая теория должна строиться на основании наблюдений и прежде всего собственных. Ему понадобилось десять лет (с 1515 по 1525 г.), чтобы при помощи собственных наблюдений создать и новую теорию прецессии, и соответственно с ней методику расчета видимого движения Солнца.

Четвертое - не только положение, но даже основное правило его деятельности заключается в том, что исследовательская работа должна обязательно быть доведена до чисел, больше того, даже до таблиц. Он даже хотел ограничиться таблицами, и лишь настоятельные просьбы друзей заставили его написать большую книгу о своих исследованиях.

ИСПРАВЛЕНИЕ КАЛЕНДАРЯ

Во времена Коперника повсеместно в Европе употреблялся так называемый юлианский календарь. Название его связано с именем знаменитого римского государственного деятеля и полководца Юлия Цезаря. По его поручению этот календарь был разработан в 46 г. до н. э. александрийским астрономом Созигеном, причем в основу был положен египетский календарь, в котором год имел постоянно по 365 дней (12 месяцев по 30 дней + + 5 дней), что было очень удобно для вычислений, охватывавших большие промежутки времени, почему им пользовался и Коперник [69]. Этот календарь с течением времени сильно уходил от солнечного, поэтому в египетском календаре год был «блуждающим»; это приводило к тому, что начало года, проходя через все календарные даты последовательно, через 1460 лет снова приходилось на первый день первого месяца.

В основу юлианского календаря было положено годовое перемещение Солнца между звездами, т. е. так называемый солнечный, или тропический, год. Его средняя продолжительность принималась равной 365 1/4 дня. Чтобы начало календарного года всегда приходилось на одно и то же число и на одно и то же время суток, было принято решение считать один раз в 4 года продолжительность года в 366 дней (високосный год), а 3 остальных года - по 365 дней.

Однако истинный тропический год равен 365 дням, 5 часам, 48 минутам и 45,5 секундам (365,2422 средних солнечных суток), что на 0,0078 суток (11 минут 14 секунд) меньше юлианского года. Эта кажущаяся небольшой разность, накапливаясь, за 128 лет дает лишние сутки.

Христианская церковь приняла юлианский календарь в 325 г. на Никейском соборе. Так как ошибка юлианского календаря привела к тому, что действительное время весеннего равноденствия перестало совпадать с календарным и в связи с этим празднование пасхи, важнейшего религиозного праздника, постепенно отодвигалось па все более позднее время, уже в первой четверти XIV в. начали поступать предложения об исправлении календаря. В 1324 г. византиец Никифор Григора предложил императору Андронику II произвести календарную реформу. Предложение было отклонено из-за неминуемых трудностей при достижении соглашения между отдельными православными церквями. В Западной Европе па неточность юлианского календаря указывали еще раньше англичанин Сакробоско, а затем Роджер Бэкон. В 1417 г. вопрос о недостатках юлианского календаря обсуждался по инициативе кардинала Пьера д'Алльи (d'Ailly) на Констанцском соборе; па Базельском соборе в 1437 г. дело дошло до создания специальной комиссии по реформе календаря под председательством выдающегося философа и ученого эпохи Возрождения Николая Кузанского (1401 - 1464), одного из предшественников Коперника по космологическим воззрениям [70]. Однако представленный комиссией проект реформы календаря так и не был утвержден.

В 1475 г. были предприняты новые попытки исправления календаря. С этой целью папа Сикст IV пригласил в Рим выдающегося немецкого математика и астронома Иоганна Мюллера (Региомонтана), однако работа была прервана в связи с внезапной смертью ученого.

Наконец уже во времена Коперника календарным вопросом занялся Латеранский собор. В 1514 г. на нем была создана специальная комиссия по календарной реформе, на этот раз под руководством Павла Миддельбургского (1455-1534) - преподавателя математики в Падуе, затем - астронома и лейб-медика герцога Урбинского, а с 1494 г.- епископа Фоссомброне. В 1513 г. он выпустил книгу «Paulina sive de recta paschae celebratione et de die passionis domini nostri Jesu Christi» («Паулина, или О правильном праздновании Пасхи и о дне страстей господа нашего Иисуса Христа»), в которой ставит вопрос о реформе, а затем обращается с соответствующим предложением к папе Юлию II и его преемнику Льву X. Последний 21 июля 1514 г. обратился к императору, королям и университетам с просьбой прислать па собор для участия в работе календарной комиссии своих представителей - богословов и астрономов. Коперник на этот собор особого приглашения не получал, как об этом иногда пишут, по Павлу Миддельбургскому о нем как о весьма компетентном астрономе сообщил вармийский каноник Бернард Скультети, бывший тогда капелланом папы Льва X [71]. В «Актах» собора имя Коперника не упоминается, но во втором докладе о работе комиссии (1516) Павел Миддельбургский в числе экспертов комиссии называет и Коперника - уже сам по себе этот факт свидетельствует о его высоком авторитете среди тогдашних специалистов-астрономов, несмотря на то что жил и работал он вдали от европейских научных центров.

Первое заседание собора, па котором рассматривался вопрос об исправлении календаря, состоялось 1 декабря 1514 г., потом комиссия дважды меняла сроки работы, а затем ее деятельность и вовсе прекратилась, так как вопрос о реформе был признан преждевременным.

В чем же состояла преждевременность календарной реформы в то время? Об этом достаточно ясно высказывается сам Коперник в обращении к папе Павлу III:

«Не так далеко ушло то время, когда при Льве X на Латеранском соборе обсуждали вопрос об исправлении церковного календаря. Он остался тогда нерешенным только по той причине, что не имелось достаточно хороших определений продолжительности года и месяца и движения Солнца и Луны (выделено нами.- Авт.). С этого времени и я начал заниматься более точными их наблюдениями, побуждаемый к тому славнейшим мужем Павлом, епископом Семпронийским, который в то время руководил этим делом» [72].

И в самом деле, Коперник, самостоятельно придя к выводу, что реформа календаря не имеет смысла до тех пор, пока не будет уточнена продолжительность тропического года, провел в Фромборке полный цикл наблюдений движения Солнца за один год. Как он сам свидетельствует в книге «Вращения», 11 марта 1515 г. им наблюдалось Солнце в момент весеннего равноденствия, 26 апреля - в созвездии Тельца, 29 июля - в созвездии Льва, 14 сентября наблюдалось осеннее равноденствие, 29 октября - Солнце в созвездии Скорпиона, 26 января следующего года - в созвездии Водолея, и, наконец, 11 марта 1516 г. им снова определялось весеннее равноденствие.

Теперь можно было приняться за определение уточненной величины тропического года, а если учесть более ранние наблюдения равноденствий, то и за определение характера перемещения точки весеннего равноденствия. Кроме того, Коперник пришел к убеждению, что «более правильной будет определять одинаковость (т. е. среднюю величину.- Авт.) солнечного года относительно сферы неподвижных звезд, что первым сделал Тебит, сын. Хоры...», и «...не должно в этом вопросе следовать Птолемею, который считал нелепым и неподходящим определять годовое равномерное движение Солнца по возвращению к какой-нибудь из неподвижных звезд, думая, что это будет не более подходящим, как если бы кто-нибудь предположил делать так по отношению к Юпитеру или Сатурну» [73].

Но еще в стенах Краковского университета Коперник усвоил, что всякое «движение требует чего-то, что находится в покое» [74], т. е. системы отсчета, как бы мы сказали теперь. Такой неподвижной системой отсчета Коперник стал считать совокупность неподвижных звезд. Это сразу же устранило одру из помех: если совокупность неподвижных звезд находится в покое, то никакой трепидации, никакого движения восьмой сферы придумывать не требуется.

Исходя из этих соображений, Коперник построил каталог неподвижных звезд, положение которых рассчитывалось по эклиптическим координатам - долготе и широте, причем положение звезды по долготе определялось дугой, отсчитываемой от большого круга, проходящего через полюса эклиптики и звезду, появляющуюся первой в созвездии Овна (современная γ Arietis). В этом заключалась существенная разница между каталогом Коперника и звездным каталогом Птолемея, который дал долготы и широты звезд для первого года правления императора Антонина (137/38 г. н. э.), указывая, что шпрота остается постоянной, а долготу необходимо увеличивать на длину дуги, соответствующей приращению в 1 градус за 100 лет. Суточное движение неба заменялось теперь суточным вращением Земли вокруг осп, проходящей через Северный и Южный полюса [75].

Само это утверждение еще не представляло ничего существенно нового, так как такого же мнения придерживались и пифагореец Филолай, и Гераклид Понтийский, и некоторые другие ученые; вопрос этот, как мы видели выше, обсуждался и в Краковском университете. Земля, согласно таким представлениям, оставалась в центре мира, а Солнце описывало вокруг нее большой круг, двигаясь по эклиптике; следствием этого движения была смена времен года на Земле. Такого рода допущение имело два существенных недостатка. Во-первых, поскольку Земля вращается вокруг неподвижной оси, проходящей через ее полюса, то плоскость, проведенная через ее экватор, должна сохранять неподвижное положение в пространстве; следовательно, точка ее пересечения с эклиптикой, а также получающийся в этом сечении угол должны быть неподвижными; иными словами, прецессионное движение точки весеннего равноденствия не должно было бы иметь места. Но если оно все же существует, то его можно объяснить лишь движением небесного экватора; следовательно, Земля не может быть неподвижной. Во-вторых, Коперник знал, что объем Солнца гораздо больше объема Земли, следовательно, предположение о вращении большего тела вокруг меньшего было гораздо менее вероятным или допустимым, чем обратное.

Противоположное предположение, а именно, что Солнце находится в центре мира, а Земля вращается вокруг него, устраняло эти неудобства, но требовало объяснения происхождения времен года, а кроме того (и это было главным), нужно было установить, каким образом это вращение может иметь место. Что касается планет, которые рассматривались как своего рода материальные точки, то вообще их можно было с одинаковым успехом заставить вращаться вокруг Солнца и вокруг Земли, но Земля никоим образом не могла считаться материальной точкой, и ее движение должно было рассматриваться как движение твердого тела.

Итак, проблема исправления календаря, несомненно, сыграла свою роль в формировании научных интересов Коперника; более того, поиски ответов на вопросы, возникавшие при ее рассмотрении, привели Коперника в конце концов к важнейшим выводам его теории, но свое учение он создал задолго до того, как календарная реформа все же стала осуществляться.

В XVI в. ошибка юлианского календаря достигла 10 дней, но только в конце века, в 1582 г., папа Григорий XI11 создал специальную комиссию, которой было поручено разработать окончательный проект новой календарной системы. Комиссия, рассмотрев несколько вариантов проекта реформы, одобрила проект, составленный итальянским математиком и врачом Луиджи Лилио (Алоизием Лилием, 1520-1576), преподававшим медицину в городе Перуджо.

К этому времени уже были опубликованы астрономические таблицы, известные под названием Прусских («Tabulae Prutenicae»), составленные немецким астрономом и математиком Эразмом Рейигольдом (1511-1553) с учетом теории планетной системы Коперника, в которых продолжительность года принималась равной 365 суткам 5 часам 49 минутам 16 секундам, превышая истинную величину тропического года всего на 30 секунд.

После того как была установлена уточненная величина тропического года, можно было подумать и о поправке, которая позволила бы избежать ошибок в новом календаре. Каждые четыреста лет в новой системе должны были содержать па три дня меньше, чем их было в юлианском календаре. Лилио предложил из числа високосных лет исключить те вековые годы, число сотен в которых не делилось на 4. Таким образом, 1600 и 2000 гг. оставались в новом календаре високосными, а 1700, 1800 п 1900 гг. становились простыми. Предлагавшаяся календарная система была значительно точнее юлианской - даже с учетом принимаемой в настоящее время уточненной величины тропического года разность в одни сутки накапливается в ней только за 3280 лет.

24 февраля 1582 г. Григорий XIII издал специальную буллу, которой принимался проект Лилио. Чтобы исправить ошибку в 10 суток, накопившуюся со времен Никейского собора, и перенести день весеннего равноденствия снова на 21 марта, было предписано счет дней перенести на 10 суток вперед в день после четверга 4 октября 1582 г. считать пятницей 15 октября. Одновременно принималась и поправка Лилио. Новая календарная система по имени папы получила название григорианской, или нового стиля.

Григорианский календарь не сразу получил всеобщее признание. Даже не все католические страны немедленно выполнили предписание буллы; первыми перешедшими на новый стиль были Италия, Испания, Португалия и страна Коперника - Польша. Следом за ними новый календарь был введен во Франции, Голландии, Баварии, Австрии, Швейцарии и Венгрии. Протестантские страны приняли новый календарь только в XVIII в. (протестантская часть Германии, Норвегия и Дания - в 1700 г., Великобритания-в 1752, Швеция -в 1753). Дольше всех введению нового календаря сопротивлялась православная церковь. Новый стиль в Советской России был введен по декрету, подписанному В. И. Лениным в 1918 г.; затем новый календарь был введен в Румынии (1919), Югославии, точнее в Сербии (1919), и в Греции (1924).

СПОР С ПТОЛЕМЕЕМ

Приступая к изложению теории планетных движении, Копернику нужно было установить характер своих отношений к астрономическому авторитету того времени, Клавдию Птолемею, выяснив, в чем он солидарен с александрийским астрономом, а в чем их разделяют непреодолимые противоречия. Так как основы теории Коперника достаточно хорошо известны, то удобнее начать с изложения основных положений теории Птолемея, тем более что первую книгу «О вращении небесных сфер» можно рассматривать как необходимый комментарий к первой книге «Альмагеста».

Основные положения формулируются Птолемеем в главе 2-й первой книги «Альмагеста»:

«В качестве общего положения мы должны принять, что небо имеет сферическую форму и движется сферически; затем, что Земля является по виду сферической, если рассматривать ее во всей совокупности частей; по своему положению она лежит и середине всего неба, являясь как бы его центром, по величине же и расстоянию относительно сферы неподвижных звезд она является как бы точкой и не имеет никакого движения, изменяющего место» [76]

После этого Птолемей рассказывает, что небо имеет сферическое движение (гл. 3):

«Первое представление об этих предметах несомненно получилось у древних в результате соответствующих наблюдений; они видели, что Солнце, Луна и остальные светила движутся с востока на запад и всегда по взаимно параллельным кругам; они начинают подниматься снизу как будто из самой Земли; поднявшись же немного в высоту, они опять совершенно так же движутся по кругу и опускаются вниз, пока, наконец, не исчезнут, как бы уйдя в Землю; после этого они, пробыв некоторое время в невидимости, опять восходят, как бы получив новое бытие, и заходят в соответствующие времена и в соответствующие места восходов и заходов; при этом они соблюдают совершенно правильный и всегда один и тот же порядок.

Представлению о сферичности их движения больше всего способствовало наблюдение кругового движения незаходящих звезд, которое всегда совершается вокруг одного и того же центра; эта точка необходимо стала полюсом всей небесной сферы...

...К представлению о сферичности приводит нас и то, что... поскольку движение небесных тел не встречает никаких препятствий и происходит легче всех других движений, то ему должна быть свойственна и наиболее удобоподвижная форма; для плоских фигур это будет круговое движение, а для пространственных - сферическое...

...Из всех веществ тончайшим и однороднейшим является эфир, а у однородных тел должны быть однородными и граничные поверхности; однородными же границами будут для плоских фигур только круговая, а для телесных - сферическая; поскольку же эфир представляет не плоскую фигуру, по тело, то только и остается ему быть сферическим ...если бы все светила были плоскими и дисковидными, то в различных местах Земли в одно и то же время они всем наблюдателям не казались бы имеющими круговую форму; вследствие этого вполне разумно будет предположить, что окружающий их эфир, имеющий подобную же природу, тоже сферический и вследствие однородности своих частей совершает круговые и равномерные движения».

В следующей главе Птолемей доказывает, что Земля в целом имеет вид сферы (гл. 4):

«...Солнце, Луна и остальные светила ...всегда восходят сначала для живущих па востоке, а потом для живущих на западе...

Если бы поверхность Земли была вогнутой, то восход светила казался бы происходящим раньше для более западных наблюдателей; если бы она была плоской, то светило восходило бы и заходило в одно и то же время сразу для всех находящихся па поверхности Земли.

...А что она не имеет и формы цилиндра, кривая поверхность которого обращена к востоку и западу, а плоские основания - к полюсам мира, как это считали более вероятным некоторые [77] то это будет ясно из следующего: для живущих па кривой поверхности никакая звезда не представлялась бы вечно видимой - они или все восходили бы и заходили, оставаясь все время на одинаковом расстоянии от каждого из полюсов, или были бы для всех невидимыми. В действительности же чем больше мы будем продвигаться по направлению к северу, тем больше будет скрываться южных звезд и открываться северных, так что и здесь сказывается кривизна Земли... это доказывает, что Земля является сферической повсюду».

В 5-й и 6-й главах Птолемей доказывает, что Земля находится в середине неба и является точкой по сравнению с небесным миром:

«А что для чувственного восприятия Земля является точкой по отношению к расстоянию до сферы так называемых неподвижных звезд, существенным доказательством будет то, что для всех ее мест величины и расстояния светил в одно и то же время кажутся во всех отношениях равными и подобными; произведенные на различных широтах наблюдения одного и того же светила не обнаруживают ни малейших разногласий...

Очевидный признак этого в том, что проведенные через глаз плоскости, которые мы называем горизонтальными, везде делят небесную сферу пополам, чего никак не могло бы произойти, если бы величина Земли была заметной по сравнению с расстоянием до небесных тел,- в противном случае только одна плоскость, проведенная через центр Земли, могла бы делить пополам небесную сферу, плоскости же, проводимые через любую точку па поверхности Земли, рассекали бы ее на две неравные части, большую ту, что находится ниже Земли, и меньшую ту, что над Землей».

До сих пор мы затрагивали вопросы, ответы па которые были одинаковыми и у Птолемея, и у Коперника. Разногласие начинается, когда ставится вопрос о возможных движениях, которые может иметь Земля. Птолемей считает Землю находящейся неподвижно в центре мира, Коперник же считает ее движущейся.

Предоставим слово обеим сторонам.

В 7-й главе «Альмагеста» Птолемей доказывает, что Земля не совершает никакого поступательного движения:

«Соображения, подобные предыдущим, могут показать, что Земля не может совершать никакого бокового движения, пи вообще когда-нибудь выйти из центрального положения. Действительно, тогда получилось бы то же, как если бы Земля занимала любое положение, отличное от центрального».

Птолемей считал невозможным, чтобы ось вращения мира находилась вне центра Земли и чтобы центр Земли не лежал в плоскости экватора (гл. 5):

«Мне также кажется бесполезным отыскивать причины движений к центру, так как раз навсегда из наблюдаемых явлении установлено, что Земля занимает центральное положение в мире и что все тяжелые тела движутся по направлению к ней. Для понимания этого достаточен, пожалуй, такой довод. Если, как мы сказали, доказана шаровидность Земли и ее нахождение в центре Вселенной, то в каждой точке Земли движение обладающего тяжестью тела (я говорю, конечно, об естественных движениях) всегда и везде происходит под прямым углом к не имеющей никакого наклона касательной плоскости, проведенной в точке падения. Отсюда очевидно, что если бы не препятствовала земная поверхность, то все тела встретились бы в центре Земли, ибо проведенная к центру прямая линия всегда образует прямые углы с плоскостью, касательной к шару.

Те же, кто полагает странным, что Земля с ее громадной тяжестью пи па что не опирается и не движется, как мне кажется, совершают ошибку, делая вывод из того, что они видят вокруг себя, и не обращая внимания па то, что свойственно миру, взятому в целом. Я полагаю, что все это не показалось бы им удивительным, если бы они представили, что Земля по отношению ко всей окружающей ее телесной среде является только точкой. Тогда станет ясно, что, являясь наименьшей по отношению к окружающему миру, Земля встречает равные и одинаково направленные противодействия громаднейшей и однородной среды, окружающей ее со всех сторон. В мире, взятом в целом по отношению к Земле, нет ни верха, ни низа, и чего-нибудь подобного нельзя вообразить и на шаре.

Что же касается материальных тел, находящихся в мире, в частности присущих им естественных движений, то легкие и состоящие из тончайших частиц тела, устремляясь вверх к окружности, кажутся нам стремящимися каждая к соответствующему верху па окружности. Так и для всех пас называется верхом то, что находится над головой, и направление это идет как бы к окружающей поверхности. Тела же тяжелые и состоящие из грубых частиц движутся к середине, как бы к центру, и кажутся нам падающими вниз, так как опять для всех нас низом называется то, что находится под ногами, и соответствующее направление идет к центру Земли. Они вполне естественно движутся к нему под действием со всех сторон равных и подобных взаимных ударов и противодействий. Таким образом, вся масса Земли, очень большая по отношению к падающим на нее телам, под действием напора тяжестей, меньших, чем она сама, остается повсюду неподвижной, как бы воспринимая все, что падает на нее.

Если бы у Земли было какое-нибудь движение, общее с другими тяжелыми телами, то она, конечно, вследствие своей превосходящей массы унеслась бы вперед, оставив плавающими в воздухе животных и другие тяжелые тела, а сама в конце концов с громадной скоростью врезалась бы в небо. Но все это кажется нам очень смешным даже в воображении.

Некоторые философы, не имея определенных возражений против этих доводов, все же считают более вероятным другое - они полагают, что не столкнутся ни с какими противоречиями, если, например, будут считать небо неподвижным, а Землю - вращающейся вокруг своей оси с запада на восток и совершающей каждый день одно обращение, или же небо и Землю движущимися вместе вокруг той же самой оси, но каждое по своему направлению.

Если ограничиться явлениями, наблюдаемыми у звезд, то, пожалуй, ничто не будет противоречить такому простейшему предположению. Но это покажется невероятно смешным, если мы обратим внимание па явления, совершающиеся вокруг нас и в воздухе: чтобы согласиться с ним, мы должны будем предположить нечто совершенно противное природе, а именно что легчайшие тела, состоящие из наиболее тонких частиц, или совсем не движутся, или движутся так же, как и тела противоположной природы. Но окружающий воздух и тела, состоящие из менее тонких частиц, очевидно, движутся гораздо быстрее, чем все более земные тела, а теперь окажется, что наиболее тяжелые тела, составленные из грубейших частиц, будут иметь собственное быстрое и равномерное движение, между тем как все согласны, что земные тела легко не поддаются движениям, сообщаемым им другими телами. В таком случае пришлось бы согласиться, что вращение Земли совершалось бы значительно быстрее всех происходящих вокруг нас движений. Мы увидали бы все неприкрепленные к пей предметы совершающими одно и то же движение, противоположное земному, иначе говоря, мы никогда не смогли бы видеть тело движущимся к востоку и движение тела, получившего удар или брошенного: Земля в своем движении к востоку всегда опережала бы все тела и они казались бы нам движущимися к западу.

Если бы все придерживающиеся такого мнения философы в защиту его сказали, что воздух совершает с Землей круговое движение в ту же сторону и с той же скоростью, то все равно тела, находящиеся в небе, всегда казались бы отстающими от движения Земли и воздуха; а если бы эти тела вращались с воздухом как одно целое, то ни одно из них не могло бы опередить другое или отстать от него, по всегда оставались бы па месте, и в полете или бросании они не совершали бы отклонений или движений в другое место вроде тех, которые мы воочию видим совершающимися. И они не имели бы ускорения или замедления, происходящих от того, что Земля не является неподвижной».

Любопытно отметить, что и в античные времена были люди, придерживавшиеся мнения, что Земля вращается, - повидимому, их следовало искать среди астрономов, по не физиков.

Теперь нам остается предоставить слово Копернику, разбирающему вопрос, обладает ли Земля круговым движением:

«Большинство авторов согласны с тем, что Земля покоится в середине мира, так что противоположное мнение они считают недопустимым и даже достойным осмеяния. Однако если мы разберем дело внимательнее, то окажется, что этот вопрос еще не решен окончательно и поэтому им никак нельзя пренебрегать.

Действительно, всякое представляющееся нам изменение места происходит вследствие движения наблюдаемого предмета или наблюдателя или, наконец, вследствие неодинаковости перемещений того и другого, так как не может быть замечено движение тел, одинаково перемещающихся по отношению к одному и тому же... А ведь Земля представляет то место, с которого упомянутое небесное круговращение и открывается нашему взору.

Таким образом, если мы сообщим Земле какое-нибудь движение, то это движение обнаружится таким же и во всем том, что находится вне Земли, по только в противоположную сторону, как бы проходящим мимо; таким прежде всего будет и суточное вращение. Мы видим, что оно увлекает весь мир, за исключением Земли и того, что ее непосредственно окружает. А если допустить, что небо вовсе не имеет такого движения, а вращается с запада па восток Земля, то всякий, кто это серьезно обдумает, найдет, что все видимые восходы и заходы Солнца, Луны и звезд будут происходить точно так же. Так как именно небо все содержит и украшает и является общим вместилищем, то не сразу видно, почему мы должны приписывать движение скорее вмещающему, чем вмещаемому, содержащему чем содержимому» [78].

Основным доказательством неподвижности Земли в античное время были явления, отмечаемые у легких и тяжелых тел, а именно их движение по прямым, проходящим через центр Земли. Аристотель развивал теорию естественных движений простых тел, считал, что в подлунном мире четырех стихий естественное движение совершается по прямой, а в надлунном мире, где все является вечным и неизменным, естественное движение тоже должно быть вечным, а именно равномерным круговым. Если же Земле сообщить движение, свойственное надлунному миру, то быстро вращающаяся Земля, делая полный оборот за 24 часа, должна была бы развалиться.

Возражения Коперника сводятся к следующему:

«Если кто-нибудь выскажет мнение, что вращается Земля, то ему придется сказать, что это движение является естественным, а не насильственным. Все то, что происходит согласно природе, производит действия, противоположные тем, которые получаются в результате насилия. Те вещи, которые подвергаются действию силы или напора, необходимо должны распасться и существовать долго не могут. Все то, что делается согласно природе, находится в благополучном состоянии и сохраняется в своем наилучшем составе. Поэтому напрасно боится Птолемей, что Земля и все земное рассеется в результате вращения, происходящего по действию природы; ведь это вращение будет совсем не таким, какое производится искусственно или достижимо человеческим умом.

Но почему не предполагать этого в еще большей степени относительно Вселенной, движение которой должно быть во столько раз быстрее, во сколько раз небо больше Земли? [79]

...Будем считать твердо установленным, что Земля, заключенная между полюсами, ограничивается шаровидной поверхностью. Но тогда зачем же еще нам сомневаться? Скорее следует допустить, что подвижность Земли вполне естественно соответствует ее форме, чем думать, что движется весь мир, пределы которого неизвестны... И почему нам не считать, что суточное вращение для неба является видимостью, а для Земли действительностью?.. [80].

...что же мы скажем относительно облаков и всего остального, что каким-либо образом парит в воздухе или опускается вниз и снова стремится вверх? Да лишь то, что вращается не только Земля с соединенной с нею водной стихией, но также и немалая часть воздуха и все то, что каким-либо образом сродно с Землей» [81].

Дальше идет любопытное место, которое показывает, что Коперник гораздо больше был астрономом, чем философом-физиком. Речь идет о так называемой теории космической инерции, которую, между прочим, слишком хорошо усвоил Галилей, но в сущности которой историки науки разобрались только в XX в.:

«...Если говорят, что у простого тела будет простым и движение (это прежде всего проверяется для кругового движения), то это лишь до тех пор, пока простое тело пребывает в своем природном месте и в целостности. В своем месте, конечно, не может быть другого движения, кроме кругового, когда тело всецело пребывает в себе самом наподобие покоящегося. Прямолинейное движение бывает у тел, которые уходят из своего природного места или выталкиваются из него, или каким-либо образом находятся вне его. Ведь ничто не противоречит всему порядку и форме мира, как то, что какая-нибудь вещь находится вне своего места. Следовательно, прямолинейное движение происходит, только когда не все идет как следует, а для тел, совершенных по природе,- только когда они отделяются от своего целого и покидают его единство» [82].

Эта остроумная теория выводила Коперника из следующего противоречия: как могло получиться, что для отдельно взятого элемента Земли, согласно Аристотелю, естественным движением будет движение по вертикали вниз, а для Земли, как совокупности всех этих элементов, естественным движением является равномерное и круговое. После Коперника история физики заключается в последовательном освобождении от аристотелизма. Галилей показал, что свободное падение тяжелых тел происходит не «по природе», а под действием силы веса и является ускоренным, а не равномерным. После него Гюйгенс показал, что круговое равномерное движение тоже является ускоренным и, следовательно, требует приложения некоторой силы. Но Коперника философия Аристотеля мало интересовала; заплатив ей некоторую дань, он занялся более важной задачей - определить, каким образом движется Земля. Решению этой задачи посвящен его «Малый комментарий».

«МАЛЫЙ КОММЕНТАРИЙ»

В 1877 г. в Вене была обнаружена рукопись астрономического содержания, носившая имя Коперника; в 1881 г. более полный вариант этой же рукописи под названием «Nicolai Copernici de hypothesibus motuum coelestium a se Commentariolus» был обнаружен в библиотеке Стокгольмской обсерватории; недавно найдена еще одна копия той же рукописи в Англии.

В этой рукописи, вероятно не предназначавшейся для опубликования, Коперник предварительно изложил своп взгляды на строение мира. Оригинал рукописи но сохранилось, но, как мы знаем, еще Тихо Браге в изданном в 1603 г. «Введении в обновленную астрономию)) («Astronomiae instauratae Progymnasmata») сообщает, что в 1575 г. получил от чешского врача, большого любителя астрономии, Тадеуша Гаека копию труда Коперника, которую он назвал «Tractatus de hypothesibus a se constitutes» - «Трактат о гипотезах, им построенных». Возможно, эта рукопись послужила оригиналом для остальных. По последнему слову названия стокгольмской копии это сочинение называют «Малый комментарий». Его объем небольшой - в издании па русском языке сочинение занимает всего 12 неполных страниц [83].

Относительно времени создания этой рукописи существуют различные предположения - исследователи относили ее ко временам от начала XVI в. до его 30-х годов. Большой заслугой Л. А. Биркенмайера было то, что он показал невозможность написания ее после 1515-1516 гг., по, как мы уже видели выше, и он не смог привязать это сочинение к более точной дате. Между тем определенные указания к датировке содержатся в самом материале, что будет показано ниже.

Начинается «Малый комментарий» следующим образом:

«Наши предки ввели множество небесных сфер, как я полагаю, для того, чтобы сохранить принцип равномерности для объяснения видимых движений светил. Им казалось слишком нелепым, что небесное тело в своей совершенной сферичности не будет всегда двигаться равномерно. Однако они полагали возможным, что при сложении или совместном участии нескольких правильных движений светила будут казаться по отношению к какому-либо месту движущимися неравномерно.

Этого не могли добиться Калипп и Евдокс, старавшиеся получить решение посредством концентрических кругов... Поэтому было сочтено лучшим мнение, что это можно воспроизвести при помощи эксцентрических кругов и эпициклов, с чем, наконец, большая часть ученых и согласилась.

Однако все то, что об этом в разных местах дается Птолемеем и многими другими, хотя и соответствует числовым расчетам, тоже возбуждает немалые сомнения. Действительно, все это оказалось достаточным только при условии, что надо выдумать некоторые круги, называемые эквантамн. Но тогда получалось, что светило двигалось с постоянной скоростью не по несущей его орбите и не вокруг собственного ее центра... Я часто размышлял, нельзя ли найти какое-нибудь более рациональное сочетание кругов, которым можно было бы объяснить все видимые неравномерности, причем каждое движение само по себе было бы равномерным... У меня ...появилась мысль, как этого можно добиться при помощи меньшего числа сфер... если только согласиться с некоторыми нашими требованиям, которые называют аксиомами.

Первое требование. Не существует одного центра для всех небесных орбит или сфер.

Второе требование. Центр Земли не является центром мира, но только центром тяготения и центром лунной орбиты.

Третье требование. Все сферы движутся вокруг Солнца, расположенного как бы в середине всего, так что около Солнца находится центр мира.

Четвертое требование. Отношение, которое расстояние между Солнцем и Землей имеет к высоте небесной тверди, меньше отношения радиуса Земли к ее расстоянию от Солнца, так что по сравнению с высотой тверди оно будет даже неощутимым.

Пятое требование. Все движения, замечающиеся у небесной тверди, принадлежат не ей самой, но Земле. Именно Земля с ближайшими к ней стихиями вся вращается в суточном движении вокруг неизменных своих полюсов, причем твердь и самое высшее небо остаются все время неподвижными.

Шестое требование. Все замечаемые нами у Солнца движения не свойственны ему, но принадлежат Земле и нашей сфере, вместе с которой мы вращаемся вокруг Солнца, как и всякая другая планета; таким образом, Земля имеет несколько движений.

Седьмое требование. Кажущиеся прямые и попятные движения планет принадлежат не им, но Земле. Таким образом, одно это ее движение достаточно для объяснения большого числа видимых в небе неравномерностей» [84].

Коперник опускает математические доказательства, «поскольку они предназначены для более обширного сочинения». Этим сочинением, конечно, могло быть только его бессмертное произведение «О вращениях небесных сфер», работа над которым могла начаться не ранее 1515 г.

Как же представлялась Копернику Солнечная система после допущения суточного вращения Земли? Неподвижный небесный свод, Солнце, которое может быть или неподвижным, или движущимся по эклиптике - кривой, неподвижно связанной с небесным сводом. В отношении вращения Земли могли быть две возможности: ось вращения неподвижна (Земля остается на одном и том же месте) или перемещается. Если считать ось вращения Земли неподвижной, то плоскость, проведенная через центр Земли перпендикулярно оси вращения, будет постоянной. Но эта плоскость пересекает небесный свод тоже по неподвижной кривой (небесному экватору). Таким образом, точка весеннего равноденствия, находящаяся в пересечении двух неподвижных кривых, должна оставаться постоянной и, следовательно, прецессия невозможна. Но она существует. Так как эклиптика неподвижна, небесный экватор должен перемещаться, иными словами, существование прецессии можно объяснить только подвижностью Земли. Таким образом, подвижность Земли является не результатом чисто математического построения, а вполне реальным фактом, доказываемым существованием прецессии. Можно утверждать, что понятие о прецессии неосознанно присутствовало в уме Коперника во время работы над определением движения Земли. Об этом говорит замечание, сделанное им в конце 11-й главы книги первой «Вращений». «Если бы они (годовое обращение центра и деклинацинное движение. - Авт.) были в точности равны, то... точки равноденствий и солнцестояний и вся наклонность зодиака ничуть не изменялись бы по отношению к сфере неподвижных звезд. Однако, хотя разница и очень незначительна, она все же обнаружилась, возрастая с течением времени; действительно, от Птолемея до нашего времени эти точки уже прошли навстречу приблизительно на 21 градус» [85].

Теперь перед Коперником возникла задача - определить характер движения Земли как твердого тела (в обычном виде эта задача была поставлена лишь через 200 лет после него). Из всех движений твердого тела Копернику были известны только вращательные; он знал также правила их сложений, поэтому и созданная им модель движения Земли имела название теории тройного движения Земли.

Но и сложение вращений не простое дело. Можно складывать только относительное и переносное движения, а если вращений более двух, то при этом приходится придерживаться определенной последовательности. Сложение вращений совсем не то, что сложение сил, для которых действуют законы переместительности и последовательность прибавления сил вполне произвольна.

Для Коперника дело обстояло так. Имеются три объекта: совокупность неподвижных звезд, Земля и Солнце. Звезды неподвижны, Земля движется. А Солнце? Коперник предположил, что оно неподвижно.

img/image026.jpg

Эклиптику можно рассматривать как траекторию Солнца или Земли. Чтобы попять ход рассуждений Коперника, мы можем построить две координатные системы. Одна из них будет иметь начало в Солнце S (см. рисунок, римскими цифрами обозначены осп вращения). Плоскость Sxy совпадает с плоскостью эклиптики, а ось St перпендикулярна ей. Считаем эту систему неподвижной и к ней будем относить движение Земли. Центр Земли Т должен лежать в плоскости эклиптики. Предположим, что в начальный момент он находился на осп Sx. Рассечем Землю плоскостью, перпендикулярной эклиптике. В сечении получается окружность AECDN. Предположим, что в начальный момент на этой окружности находится северный полюс Земли N, тогда прямая TN будет осью суточного вращения Земли. Через центр Земли Т проводим плоскость экватора. Пусть АС будет диаметром этого экватора. Заметим, что плоскость сечения AECDN всегда перпендикулярна плоскости эклиптики, но только в начальный момент пересекает ее по неподвижной оси Sx. Задача состоит в том, чтобы, зная, как представляется движение неподвижной системы Sxvz рассматриваемое с Земли, определить, каково будет движение Земли, наблюдаемое с неподвижной системы Sxyz, или, проще сказать, наблюдателем па Солнце.

Таким образом, рассматриваемое с Земли Солнце S описывает окружность с центром Т и радиусом TS. Можно рассматривать данное движение как вращение вокруг проходящей через центр Т Земли оси Tt, перпендикулярной плоскости эклиптики, причем вращение совершается против часовой стрелки. Обращая это движение, можно сказать, что оно («наблюдаемое с Солнца») совершается вокруг оси Sz тоже против часовой стрелки; его угловую скорость можно изобразить вектором, направленным по осп Sz. Это первое вращение, по Копернику, а именно годовое: центр Земли Т в плоскости эклиптики описывает вокруг Солнца S окружность радиуса ST.

Второе вращение Земли Коперник назвал деклинационным и считал, что от него зависит смена времен года па Земле. Так как первое вращение уже учтено, будем считать центр Земли неподвижным, а чтобы устранить и суточное вращение Земли, будем отмечать видимые положения Солнца в какой-нибудь определенный час дня, положим в полдень. Поскольку мы находимся на Земле, то в качестве неподвижной плоскости можно взять экватор, а в качестве третьей координатной оси - ось Земли TN. Отметим, что угол между плоскостями экватора и эклиптики будет все время постоянным (ε = 23°27'). Если отмечать каждый день положение Солнца па графике, то график движения Солнца будет представлять волнообразную кривую: двигаясь по осп времен в одном направлении, Солнце будет попеременно то выше, то ниже экватора. Выло ли это движение известно Копернику? Лаврентий Корвин в посвящении к сделанному Коперником переводу Феофилакта Симокатты, говоря о движении Солнца - «брата Луны», употребляет выражение «alternosque meatus fratris» - «попеременные ходы брата». Это как раз описываемое нами движение, о котором Корвин, конечно, знал от Коперника.

Теперь нужно «обратить» это движение. Мы имели неподвижное Солнце, эклиптику и экватор (неподвижный). Нужно взять некоторую точку на экваторе (положим, точку С - конец диаметра) и заставить ее перемещаться вместе с экватором относительно неподвижной эклиптики. В течение года точка С будет попеременно то выше, то ниже плоскости эклиптики. Пусть плоскость эклиптики пересечет поверхность Земли но окружности ЕВЕ'. Восстановленный к этой плоскости перпендикуляр Tz' будет неподвижным, так как годовое движение Земли мы уже учли. В таком случае второе движение Земли можно определить как вращение вокруг оси Tz'. В этом движении ось Земли TN будет описывать вокруг оси Tz' коническую поверхность, ибо угол NTz' = ε имеет постоянную величину. Плоскость экватора Земли ABC, сохраняя постоянный угол ε с плоскостью эклиптики, будет тоже вращаться вокруг оси Tz'. При этом расстояния выбранной точки С от эклиптики ЕВЕ' будут изменяться таким же образом, как изменяется расстояние от экватора движущегося по эклиптике Солнца. Оба вращения имеют одинаковый период (один год), но их угловые скорости, сложенные вместе, дадут в сумме нуль.

Сейчас мы знаем, что пара вращений ώ - ώ производит поступательное движение, но это было установлено только в первой половине XIX в. Коперник термины «поступательное движение» и «пара вращений» не знал, но обращаться с таким движением умел, что можно видеть по его построению второго неравенства движения Солнца (кн. третья, гл. XX). Кроме того, он считает, что «оба эти почти равные друг другу и противоположные движения вместе делают, что ось Земли и наибольшая из ее параллелей - экваториальный круг - смотрят приблизительно в одну и ту же часть мира, как будто бы они оставались все время неподвижными» [86].

Третье вращение Коперника представляет хорошо известное суточное вращение, совершающееся вокруг оси TN Земли; эта ось теперь оказывается «как будто бы неподвижной».

«Тройное» вращение описано Коперником в XI главе первой книги «Вращений», причем он дает два доказательства его, не считая, очевидно, эту проблему легкой. Действительно, следующее поколение, в частности Галилей, не разобралось в построениях Коперника, а так как коперниканскую систему большинство знает из знаменитых «Диалогов» Галилея, то на вопрос о числе вращений Земли обычно отвечают: «Два - одно вокруг Солнца, другое вокруг оси Земли». Правильным был бы ответ, что движение Земли состоит из суточного вращения и кругового поступательного движения около Солнца. Эта формулировка появилась только в XVIII в., после работ Даламбера и Эйлера.

Копернику нужно было объяснить не только причину смены времен года, по также и прецессионное движение точки весеннего равноденствия - пересечение экватора с эклиптикой. Так как эклиптика находится на сфере неподвижных звезд, а экватор принадлежит движущейся Земле, то он получает возможность объяснить и явление прецессии:

«Мы говорили, что годовые обращения центра (Земли.- Авт.) и деклинационное являются почти равными; если бы они были в точности равны, то следовало бы, что точки равноденствий и солнцестояний и вся наклонность зодиака ничуть не изменялись бы по отношению к сфере неподвижных звезд. Однако, хотя разница и очень незначительна, она все же обнаружилась, возрастая с течением времени; действительно, от Птолемея до нашего времени эти точки уже прошли навстречу приблизительно па 21 градус. По этой причине некоторые думали, что сфера неподвижных звезд тоже движется ...не достигнув, однако, той цели, какую мы надеемся получить при помощи движения Земли, которым пользуемся в качестве основного принципа и гипотезы для объяснения всего прочего» [87].

Теперь нам остается сравнить текст «Вращений» с соответствующими местами «Малого комментария», естественно обращая внимание па те моменты, которые могут дать указания на время написания последнего. В главе «О видимых движениях Солнца» «Малого комментария» читаем:

«Земля вращается тройным движением, а именно одним по Великому кругу, обходя Солнце в направлении последовательности знаков (т. е. против стрелки часов.- Авт.) и заканчивая оборот в один год; в одинаковые времена она всегда описывает одинаковые дуги, по центр этого круга отстоит от центра Солнца па 25-ю часть своего полудиаметра» [88]. Таким образом, Коперник полагает здесь эксцентриситет земной орбиты постоянным, как и Птолемей, считавший его равным 24-й части радиуса. Во «Вращениях» эксцентриситет уже считается переменным, изменяющимся между 1/31 и 1/24 (кн. третья, гл. XVI, стр. 206). В «Малом комментарии» говорится далее: «В этом движении Солнце будет казаться движущимся неравномерно в соответствии с его расстоянием от центра орбиты... Наибольшее неравенство от этой причины достигает двух градусов с шестой частью. Солнце отклоняется от центра орбиты по направлению к точке небесной тверди, находящейся неизменно (invariabiliter) на расстоянии приблизительно 10 градусов к западу от наиболее блестящей звезды в голове Близнецов» [89].

Следовательно, Коперник, как и Птолемей, считал положение апогея солнечной орбиты неизменным. В третьей книге «Вращений» (гл. XXII) он считает линию апсид солнечной орбиты перемещающейся. Далее в «Малом комментарии» читаем: «Третьим является деклинационное движение... В то время как центр Земли всегда находится в плоскости эклиптики, т. е. окружности Великого круга орбиты, полюсы Земли описывают с обеих сторон небольшие круги с центрами, равно отстоящими от оси Великого круга... Но ось Великого крута сохраняет неизменное положение по отношению к небесной тверди и направлена к так называемым полюсам эклиптики. Деклинацнонное же движение, сложенное с движением Великого круга, удерживало бы полюсы вращения всегда направленными к одним и тем же местам неба, если бы оно имело с ним совершенно одинаковые времена оборотов.. К чему же стремятся прильнуть полюсы - не мое дело говорить. Ведь и у более низменных вещей я вижу, что железный прутик, натертый магнитом, постоянно стремится всегда к одному и тому же месту мира. Однако лучше всего, по-моему, будет предположить, что это все происходит при помощи некоторой сферы, движение которой управляется перемещением самих полюсов; сфера эта, без сомнения, должна быть расположена под Луной» [90].

Во «Вращениях» это «силовое» определение полностью опущено; там просто указывается, что введение деклинационного движения необходимо для объяснения смены времен года.

Следующая глава «Малого комментария» имеет непосредственное отношение к вопросу относительно определения продолжительности года. Это видно уже из самого названия: «О том, что равномерность движения должна определяться по отношению не к равноденствиям, но к неподвижным звездам». Заканчивается глава такой фразой: «Так мы и сделали и относительно Спики в Деве нашли, что год был всегда равен 365 дням 6 часам и примерно одной шестой часа; таким он был и в египетской древности» [91]. Но первое наблюдение Спики было произведено в 1515 г. («О вращениях», кн. третья, гл. II, стр. 60), и величина звездного года была определена Коперником в 365 дней 6 часов 9 минут 40 секунд (кн. третья, гл. XIV, стр. 190-191).

Это обстоятельство решает дело: значит, «Малый комментарий» был написан примерно около 1515 г. именно в связи с работой Коперника по определению величины тропического года. Мы имеем здесь начало работы, окончание которой было сделано в третьей книге «О вращениях».

Остальная часть «Малого комментария» посвящена движениям Луны и планет. Она представляет интерес в том отношении, что в ней находятся отзвуки теорий Брудзевского, с которыми Коперник познакомился еще в Краковском университете. Брудзевский строил движение Луны и планет исходя из двух эпициклов, тогда как Коперник для воспроизведения планетных движений пользовался системой эксцентр - эпицикл, как и Птолемей. В теоретических расчетах александрийского астронома в движениях планет, как мы уже знаем, отмечались два главных неравенства: неравенство по отношению к зодиаку - мы объяснили бы его тем, что планеты движутся не по кругам, а по эллипсам, и притом неравномерно; это неравенство исправлялось при помощи введения эксцентра, и неравенство но отношению к Солнцу - объяснялось тем, что движение планеты наблюдалось с движущейся Земли, оно учитывалось при помощи эпицикла, которого, по мысли Коперника, можно было бы и не вводить. Он исходил из принципа (правда, не формулируя его явно), который теперь так и называется принципом Коперника: относительное движение двух тел не изменится, если к обоим телам прибавить одинаковое движение.

Сообщая Земле и рассматриваемой планете движения, равные движению Земли, но только направленные в противоположную сторону, мы останавливаем Землю. Тогда планета кроме уже имевшегося движения вокруг Солнца будет иметь еще круговое движение, которое мы увидим в форме движения по эпициклу. Величина этого эпицикла, представляющая собой видимый с Земли круг, описываемый ею вокруг Солнца, будет зависеть от расстояния планеты до Земли: чем дальше планета, тем меньше будет эпицикл. Таким образом, Коперник получил возможность расположить все планеты вокруг Солнца в зависимости от их расстояния до пего (кн. первая, гл. X «Вращений»). В результате, как пишет Коперник в «Обращении к папе Павлу III», открывающем его замечательный труд, «...последовательность и величины светил, все сферы и даже само небо окажутся так связанными, что ничего нельзя будет переставить ни в какой части, не производя путаницы в остальных частях и во всей Вселенной» [92].

ОЛЬШТЫН (1510-1521)

И так, 3 ноября [93] 1516 г. Николай Коперник был избран на должность управляющего (администратора) владений капитула в Ольштынском (Алленштейнском) и Пененжненском (Мельзакском) округах - коморничествах. Именно в этих округах сосредоточивались основные земли той части Вармии, которыми распоряжался непосредственно Вармийский капитул (третий округ капитула примыкал к Фромборку).

В начале XVI в. в расположенном в южной части Вармии Ольштынском коморничестве было 59 сел, за которыми было закреплено 1700 хелминских ланов земли (1 лан = 16,8 га). Такой же земельной площадью располагали и села Пененжненского коморничества. Как правило, селения управлялись по северопольскому, так называемому хелминскому праву выборными старшинами - солтысами.

Управляющий владений капитула в этих округах избирался на длительный срок - от одного до нескольких лет. Коперник, видимо, сразу же был избран на три года, во всяком случае он состоял па этой должности сначала непрерывно в течение трех лет - по ноябрь 1519 г. Через год, по-видимому в начале ноября 1520 г., он был снова выбран на тот же пост, по па этот раз трехгодичный срок не успел выйти, как ему поручили еще более важную и ответственную должность - комиссара всей Вармии.

Должность комиссара была учреждена в чрезвычайном порядке - в его обязанности входило восстановление разрушенного войной хозяйства края.

Пост управляющего владениями капитула, на котором Коперник сменил своего друга Тидемана Гизе, был предметом вожделенных мечтаний многих каноников - и дело было не только в дополнительных доходах. Отправление обязанностей управляющего требовало переезда из Фромборка в Ольштын, а ото означало смену обстановки, довольно монотонной в кругу примелькавшихся физиономий собратьев под недремлющим оком декана и других руководителей капитула. Это означало положение первого лица, почти неограниченного правителя обширных земель, приобщение к мирским делам, к светской жизни. Вместе с тем выполнение обязанностей управляющего, особенно в связи с очевидной военной угрозой со стороны Ордена, представляло большую сложность и было весьма ответственным поручением. Видимо, капитул пошел на предоставление этой должности Копернику, учтя его житейскую мудрость, его государственный, дипломатический и хозяйственный опыт, а сам он вряд ли стремился к ней. Более того, зная, что отъезд из Фромборка, где придется оставить свои астрономические инструменты, и расширение круга обязанностей на новом месте отрицательно скажутся па интенсивности его астрономических исследований, он был огорчен своим избранием, по отказываться от выполнения служебных поручений было не в его правилах- он всегда относился к ним с полной мерой ответственности и добросовестности.

Итак, в конце 1516 г. он переезжает в Ольштын. Резиденцией администратора служил большой, хорошо укрепленный на случай военных действий замок готического стиля, выстроенный Вармийским капитулом в XIV в. на высоком берегу р. Лыны. В качестве жилого покоя новый администратор выбрал самый светлый и самый большой зал, перекрытый сверху изящным остекленным сводом. Выбор этот, как позже увидим, был не случаен - Коперник рассчитывал и на новом месте заняться астрономическими наблюдениями.

Карта Вармии времен Коперника.

Между тем в первые же дни на него обрушилась волна срочных и важных дел, которым не видно было конца. В его обязанности входило наблюдение за деятельностью городских чиновников и сельских солтысов, назначение налогов и податей и контроль за их сборами, разбирательство судебных и наследственных дел, наблюдение за деятельностью и поведением духовенства во всех подчиненных ему городах и селах, по, пожалуй, больше всего хлопот и постоянных разъездов было связано с восстановлением хозяйства в. сельских местностях. Дело в том, что после Тринадцатилетней войны Польши и прусского населения против Орденского государства, после так называемой войны ксендзов Ольштынский замок. Рисунок Фердинанда Кваста (середина XIX в.). в 1478-1479 гг.- препирательств вармийского епископа Николая Тунгена с королем Казимиром Ягеллончиком, а также в результате все усиливавшихся набегов вооруженных банд из Орденской Пруссии большое количество земель в крае не обрабатывалось и было фактически заброшено: уцелевшие в живых крестьяне бежали из неспокойных районов. К концу 70-х годов XV в. больше трети земель из числа обрабатывавшихся ранее было заброшено, и, несмотря па все усилия капитула заселить и поднять производительность существующих крестьянских хозяйств, положение никак не улучшалось. Кроме того, приходилось принимать меры к устройству тех хозяйств, ведение которых прекращалось в силу естественных причин - преклонного возраста или смерти арендатора и т. д.

В личные обязанности Коперника как раз и входило присутствие вместе с капелланом ольштынского замка или бургграфом пененжненского замка и солтысами при наделении крестьян землей или замене арендатора, что и заставляло его часто разъезжать по селам. Сведения о выполненной работе сначала фиксировались как отдельные записи, а по возвращении в Ольштын заносились в специальную хозяйственную книгу, называвшуюся «Заселения покинутых хуторов» («Locationes mansorum desertorum»), которая в оригинале или в копиях дошла до наших дней и дает возможность представить себе масштаб деятельности Коперника в области восстановления экономики края.

Во время первого пребывания Коперника па посту администратора первая запись в книге «Locationes» сделана им уже 10 декабря 1516 г., т. е. вскоре после прибытия в Ольштын, последняя - 14 августа 1519 г. Во время второго, более короткого пребывания на этом посту Коперник смог заняться восстановлением хозяйства края лишь после окончания военных действий, в которых ему пришлось принять участие в качестве коменданта крепости-замка Ольштына при обороне его от нападения Ордена; первая запись в этот период сделана им 6 мая, а последняя - 21 мая 1521 г. Всего сохранилось 73 записи, сделанные Коперником во время 71 его поездки в села подведомственного ему края. За время пребывания на посту управляющего Вармией он посетил 43 села, наведываясь в некоторые из них по поскольку раз. В 35 случаях заметки Коперника касаются устройства хозяйств, владельцы которых бежали или умерли, а в 36 случаях - замены арендатора.

Анализ записей позволяет сделать вывод о тех конкретных мерах, которые принимались Коперником при наделении землей новых арендаторов. Обычно он обеспечивал нового поселенца скотом, наиболее необходимым инвентарем, иногда посевным материалом, семенами зерновых и льна, довольно часто освобождал его па определенный период (три-четыре года) от уплаты повинностей. Работа эта тесно связывала Коперника с действительностью и окружающей средой, позволила ему накопить факты и опыт для выполнения в скором времени важных теоретических обобщений в области монетного дела и экономики.

Заметки Коперника позволяют сделать также интересные выводы о национальном составе поселенцев и о знании Коперником польского языка (а подтверждение этого факта не так просто - почти все собственноручные записи Коперника сделаны на латинском языке или редко - в письмах в Орденскую Пруссию - на немецком). Оказывается, селились в это время в Вармии в основном польские крестьяне, в своем большинстве выходцы из польского независимого княжества Мазовии (вместе с Варшавой оно вошло в состав Польши в 1525 г.). Записывая на слух имена и фамилии поселенцев, Коперник правильно фиксировал фонетические особенности польского языка, хотя с заметным влиянием правил латинского правописания.

* * *

Военные набеги вооруженных банд с территории Орденской Пруссии все учащались. Когда минул год деятельности Коперника на новом посту, дело зашло так далеко, что капитулу пришлось обратиться к прусскому сеймику с жалобой. Два члена капитула, оба близкие друзья Коперника, Тидеман Гизе и Маврикий Фербер осенью 1517 г. заявили па сеймике, что уже в течение двух лет вармийские земли грабятся и разрушаются Орденом. Выло принято решение прекратить торговлю с Орденской Пруссией. Но мера эта мало помогла, наоборот, удар по финансам крестоносцев, и без того слабым, побудил их к еще более активным действиям против Вармии, благо Польша к тому времени завязла в войнах с татарами и турками и ее возможности оказать военную помощь северным вассалам были крайне ограничены.

Великий магистр Ордена Альбрехт обратился за помощью к императору Священной Римской империи германской нации Карлу V. Но тот мог предложить Ордену только устные заверения в «любви и близости» - ни денег, ни солдат не было, по крайней мере в данный момент. У крестоносцев появилась даже идея продать восточнопрусские земли... Польше, с тем чтобы за вырученные деньги купить у Карла Фрисландию, но Сигизмунд был далек от мысли приобретать земли, которые он имел все основания считать своими - ведь после Тринадцатилетней войны Орденская Пруссия стала вассалом Польши. Снова всплыло старое предложение Лукаша Вачепроде отправить Орден в Подолию, на границу с турками. Естественно, что на это крестоносцы уже никак не могли согласиться. Дело неумолимо шло к войне. Летом 1518 г. король Сигизмунд жалуется па бесчинства крестоносцев папе Льву X, тот посылает в Польшу и Орденскую Пруссию кардинала Шомберга, который па встречах с Сигизмундом и Альбрехтом пытается умиротворить крестоносцев, по его старания ни к чему не приводят.

Осенью 1519 г. полномочия Коперника в Ольштыне истекли, и он возвратился в Фромборк, но отдаться астрономическим наблюдениям для проверки своих гипотез и па этот раз по-настоящему не смог. В это время король Сигизмунд I, использовав передышку в войнах с татарами, сумел направить на север страны 20 тысяч солдат. Еще до конца года польские войска вступили в орденские владения и взяли город Сольдау. Но и крестоносцы «не дремали» - 1 января они захватили и разграбили богатейший город Вармии Бранево (Браунсберг). Увы, успеху Ордена способствовало предательство. Не без участия бургомистра города - а им был Филипп Тешнер, внебрачный сын Лукаша Ваченроде и, следовательно, двоюродный брат Николая Коперника - перед Альбрехтом были открыты городские ворота. Измена Тешнера была тяжело пережита Коперником. Но отчаиваться было некогда - от Бранева до Фромборка - два часа пути.

Вторжение неприятеля вызвало панику среди членов Вармийского капитула. Узнав о падении Бранева, епископ Фабиан не только поспешно оставил свою столицу Лидзбарк, но и совсем покинул территорию Вармии, прервав свое бегство лишь в Эльблонге. Трусливый и нерешительный от природы, он совсем потерял голову в этой сложной ситуации и принял решение в войне Польши с Орденом занять нейтральную позицию. Тем самым дал повод королю считать его поведение предательским, а территорию церковного княжества - землями тайного врага, что отразилось на отношении польских солдат к местному населению.

Альбрехт пригласил епископа в Бранево для переговоров. Фабиан мучился, не зная, что предпринять. Но без оснований он считал, что, явившись на встречу в Бранево, будет взят в плен и его вынудят сдать Вармию Ордену. В этом случае кроме всего прочего ему угрожала крутая расправа Сигизмунда, как с неверным вассалом. С другой стороны, отказ от встречи спровоцирует Альбрехта на продолжение военных действий, прежде чем подойдут польские войска. В конце концов он решил рискнуть чужими жизнями, послав вместо себя на переговоры Николая Коперника и Яна Скультети.

По прибытии в Бранево вармийские послы были приняты не Альбрехтом, а одним из его военачальников - Фридрихом фон Гейдеком, который, как и следовало ожидать, потребовал принесения присяги в верности Ордену, сославшись на несуществующее решение папы Льва X о возведении великого магистра Ордена в защитника Вармийской церкви. Коперник и Скультети не сомневались в лживости этого сообщения, но, желая выиграть время и получить возможность вырваться из вражеского стана, заявили, что должны возвратиться в Фромборк, чтобы убедить членов капитула исполнить волю нового попечителя Вармийской церкви. Обманутый фон Гейдек сам позаботился о безопасности послов. Несколько дней ожидал он ответа, а когда понял, что «этот племянник воплощенного дьявола» обвел его вокруг пальца, нагрянул на Фромборк. При приближении неприятеля члены капитула разбежались кто куда, лишь трое из них, и в том числе Коперник, остались за прочными стенами собора. Не имея пушек, фон Гейдек собора взять не смог, по сам город 20 января сжег, сгорели и те дома каноников, которые находились за пределами соборной стены. При этом, по-видимому, был уничтожен и квадрант Коперника.

Подоспевшие польские войска прогнали осаждавших собор крестоносцев и оставили на развалинах Фромборка небольшой гарнизон. Наступило затишье, воспользовавшись которым, Коперник углубился в астрономические работы. 18 февраля 1520 г. он наблюдал Юпитер, определяя его точное положение,

а затем 30 апреля и 13 июля - Сатурн и Юпитер по время их противостояния с Солнцем.

К осени 1520 г. военное положение крестоносцев несколько улучшилось: Карлу V удалось завербовать 14 тысяч наемников и послать их па помощь Ордену. Ландскнехты подошли под стены Гданьска, но, не имея осадных орудии, взять его не смогли. В связи с наступлением холодов и несвоевременной выплатой жалованья часть наемников подняла бунт, другая разбежалась, после чего осаду пришлось снять - тем и кончилась помощь императора.

В самый разгар войны, в начале ноября 1520 г., Коперник вновь избирается администратором владений капитула в Ольштыне и Пененжно. Но теперь его задача стала иной - крестоносцы давно уже захватили часть территории Вармии и угрожают самому Ольштыну.

К тому времени Коперник оказался старшим не только в Ольштыне, но и во всей Вармии - епископ и почти все члены капитула, покинув Вармию, отсиживались в безопасных местах. Ольштын фактически превратился в главный опорный пункт вармийцев, его падение позволило бы Ордену подкрепить свои притязания на Вармию ссылкой па status quo. Взяв на себя командование немногочисленным гарнизоном Ольштына, Коперник принял меры к укреплению обороны замка-крепости, позаботившись об установке орудий, создании запаса боеприпасов, провианта и воды. Когда крестоносцы, захватив окрестности Ольштына и часть самого города, 21 февраля подошли к стенам замка, их встретил такой сосредоточенный огонь из бомбард и аркебузов, что стало ясно - ни с налету, ни короткой осадой защитников поставить на колени не удастся. Взять же Ольштын измором у них не хватило времени - силы их были на исходе. Потоптавшись вокруг замка па почтительном удалении от его степ, 24 февраля крестоносцы вынуждены были снять осаду и отступить. Так неожиданно Коперник проявил решительность и недюжинный воинский талант, сумев отстоять Ольштын от неприятеля.

В феврале же представители императора и короля Венгрии выступили в качестве посредников между воюющими сторонами на переговорах о перемирии. Сначала перемирие было заключено до середины марта, затем продлено на четыре года. В отношении Вармии были приняты определенные гарантии, ограждающие ее территорию от набегов банд из Орденской Пруссии.

Как видим, Сигизмунд I, как и его предшественники, победив коварного неприятеля на поле брани, не сумел извлечь из этого политические выгоды. Объяснялось это просто: Альбрехт был его племянником и династические интересы, как нередко бывало, оказались выше государственных. Даже войска Ордена не удалось сразу убрать с территории Вармии, и оккупация некоторое время продолжалась. Другая часть Вармии была занята польскими войсками, лишь Ольштын оказался свободным от войск, и Коперник с жаром принялся за восстановление разрушенного войной хозяйства края. Правда, времени для этого оставалось немного - в июне его ожидало новое назначение, но он еще об этом не подозревал.

* * *

Иногда приходится встречаться с утверждением, что во время пребывания в Ольштыне Коперник почти начисто забросил свои астрономические наблюдения. И в самом деле, широкий круг выполнявшихся им обязанностей, и особенно драматические события военных лет, казалось, не оставляли места для «побочных» занятий. К тому же и основные астрономические инструменты Коперника оставались, насколько известно, в Фромборке. Однако исследования последних лет, выполненные польскими историками науки, показали, что такого рода мнение не вполне соответствует действительности.

 Вид со двора Ольштынского замка на галерею, в которой Коперник оборудовал 'солнечную таблицу'.

Мы уже говорили, что в ольштынском замке Коперник не случайно выбрал самый светлый зал. Параллельно ему вдоль южной стены северного крыла замка была расположена длинная крытая галерея, ограниченная изящной готической стрельчатой аркадой, из которой открывался вид на внутренний дворик замка и на высокую сторожевую башню, внизу квадратной формы, выше круглую. В этом помещении и решил Коперник оборудовать своеобразную «солнечную обсерваторию» без квадранта и наблюдательной площадки. Аркада галереи была обращена па юго-запад, солнце только в течение короткого времени перед полуднем освещало внутренность помещения, незадолго перед полуднем па нее падала тень высокой сторожевой башни, возведение которой было закончено в начале XVI в.

На одной из стен галереи до настоящего времени хорошо сохранился большой чертеж (705 х 140 см), выполнение которого издавна приписывалось Копернику и в котором видели обыкновенные вертикальные солнечные часы. Однако недавние исследования польских ученых, и в частности Януша Пагачевского [94], показали, что это не совсем так. Оказывается, в данном случае речь должна идти о еще одном приборе Коперника - о так называемой таблице наблюдений Солнца. Тщательное изучение этого астрономического памятника и относящихся к нему материалов позволило прийти к выводу, что вскоре после прибытия в Ольштын, скорее всего весной 1517 г., Коперник приказал заново оштукатурить и тщательно выровнять часть степы галереи. Затем он разметил будущую таблицу наблюдений Солнца, проведя грифелем сначала отрезок прямой под углом примерно в 20° к горизонтали с надписью «Aequinoctium», т. е. «равноденствие», а затем по обе стороны от прямой 17 гиперболических дуг, с виду почти пе отличающихся от прямых. После этого гиперболические линии были наведены красной краской, а прямая - голубой. Красные линии были обозначены цифрами от 5 до 30 с шагом 5, затем счет снова начинался с 5. Эти деления могли означать или дни месяца, или градусы долготы Солнца в пределах одного знака зодиака, что практически почти одно и то же.

Таким образом, Коперник при устройстве своего прибора впервые применил идею, утвердившуюся в Галерея Ольштынского замка. Внутренний вид. гномонике только позже, с XVII в., при конструировании рефлексивных солнечных часов, идею, которую он нигде не описал и которая заново возникла значительно позже.

Прибору принадлежало еще зеркальце, укрепленное в деревянной раме окна. Отверстие для этого зеркальца в окне было замечено еще Генриком Рейнгольдом Гейном, протестантским пастором в Ольштыне, в XVII в. описавшим в своих воспоминаниях этот прибор, принятый им за солнечные часы.

Целью наблюдений Коперника с помощью этого прибора могло быть только определение точного времени весеннего и осеннего равноденствий, что в то время было для него чрезвычайно важно в связи с начатыми им еще в 1515-1516 гг. исследованиями но определению точного значения продолжительности тропического года.

Метод наблюдения при помощи солнечной таблицы может быть без труда реконструирован. Когда в том или ином месте таблицы в определенное время перед весенним или осенним равноденствиями или после них показывался «зайчик» - отражение солнечного луча от зеркальца, Коперник, отметив его положение на таблице, мог определить при помощи графической интерполяции, сколько еще времени пройдет от этого момента до наступления равноденствия или же сколько времени прошло после равноденствия. Среднее арифметическое из данных нескольких или даже нескольких десятков наблюдений позволяло вычислить средний момент равноденствия, что в результате давало возможность определить продолжительность тропического года точнее, чем это было сделано древними астрономами. Тот же результат Коперник получал в Фромборке, наблюдая равноденствие при помощи квадранта: каждое наблюдение в момент истинного полудня давало ему высоту Солнца, что также позволяло при помощи интерполяции вычислить момент наступления равноденствия и в конце концов продолжительность тропического года. Кроме весьма важного значения этих наблюдений для астрономии они представляли большой интерес и для проблемы, связанной с календарной реформой (и для уточнения времени проведения некоторых так называемых подвижных церковных праздников).

Остатки «солнечной таблицы» Коперника в галерее Ольштынского замка.

Таким образом, галерея замка в Ольштыне была приспособлена Коперником для проведения специфических наблюдений за Солнцем, выполняла роль своеобразной «солнечной обсерватории». Но в ольштынские годы Коперник наблюдал не только за Солнцем - им были выполнены наблюдения противостояния Марса (15 декабря 1518 г.) и несколько других. И наблюдение солнечного затмения 7 июня 1518 г. было неудобно производить из галереи. Возникает вопрос: где были выполнены эти наблюдения? Я. Пагачевский в уже упоминавшейся здесь работе выдвигает весьма обоснованное предположение, что таким местом была сторожевая башня. Нижняя ее часть имела квадратную форму и заканчивалась вверху огражденной площадкой площадью около 38,5 м 2, над которой возвышалась ее верхняя цилиндрическая часть так, что у ее основания оставалось достаточно места для производства наблюдений и даже размещения некоторых инструментов (есть основания полагать, что Коперник в Ольштыне имел при себе также армиллярную сферу). Позже, уже в XIX в., эта площадка была покрыта крышей в псевдоготическом стиле, по еще на известной гравюре Фердинанда Кваста (первая половина XIX в.) эта крыша не показана.

Это место наблюдений очень напоминает башню в Фромборке, о которой мы уже упоминали, а также и сторожевую башню лидзбаркского замка с восьмиугольным основанием, с которой, весьма вероятно, Коперником выполнялись его наблюдение лунного затмения 6 октября 1511 г. и конъюнкция Марса со звездой а Весов 1 января 1512 г.

Административная и общественная деятельность Коперника в качестве управителя отдаленных владений и имуществ капитула предоставила возможность внимательному и вдумчивому наблюдателю Ольштынский замок. Современная фотография. Слева хорошо видна башня (во времена Коперника не имевшая конусообразной крыши), с верхней площадки которой Коперник производил астрономические наблюдения. собрать обширный материал для получения важных научных результатов в далекой от астрономии области. Оказывается, что уже к 1519 г., к завершению первого периода пребывания в Ольштыне, им были получены не только революционные выводы о положении дел на небе, но и весьма важные заключения о делах земных. Эта сторона его деятельности значительно менее известна широкой общественности, а между тем достигнутые им здесь результаты дают основание для признания его выдающимся экономистом эпохи раннего капитализма.

Еще к 1517 г. он обратил внимание на быстрый рост цен па продукты питания и другие товары. Лично Коперника эти вопросы могли бы не интересовать - весьма скромный образ его жизни требовал значительно меньших расходов, чем те, которые предоставляла довольно внушительная пребенда. Но как гражданин он не мог безразлично пройти мимо этого явления, а глубокий и гибкий ум мыслителя не должен был уклониться от поиска ответа па вопрос, чем вызван рост цен.

Следует отметить, что в то время бумажные деньги в Европе еще не были известны, золота в обращении было мало и почти вся денежная масса состояла из серебряных монет, причем серебро всегда было с определенной примесью меди. В большинстве тогдашних европейских государств чеканка монеты давно стала прерогативой королевской власти, и местные деньги как мера стоимости и средство обращения исчезли. Но на территории объединенной Польши - Литвы - Пруссии действовали местные монетные системы, чеканка монет производилась не только в Кракове и Вильно, но и в Кенигсберге (напомним, что Орденская Пруссия, по крайней мере номинально, считалась вассалом Польши), а также городскими монетными дворами в Гданьске, Эльблонге и Торуни. В погоне за дополнительной прибылью местные власти при чеканке новых партий монет добавляли в состав монетного серебра все больший процент меди, не понимая последствий, к которым ведет такая, пусть и легальная, порча монеты.

Обоснованием такой монетной политики было средневековое представление о том, что источником силы денег является государственная власть, своим штампом придающая деньгам чудесные свойства быть мерой всех ценностей, а так как государственная власть в свою очередь является проявлением высшей воли, то в конечном счете и в денежном обращении, и в связанных с ним экономических и общественных явлениях проявляется мудрость творца.

Копернику было дано разрушить теологические представления о строении Вселенной. Установив, что деньги имеют стоимость, независимую от монаршей и государственной власти, он стал ниспровергателем н теологических взглядов па сущность экономических и общественных процессов.

Экономические взгляды Коперника будут изложены нами в отдельной главе. Здесь только упомянем, что экономические идеи впервые были изложены Коперником в период пребывания в Ольштыне в 1517 г. в наброске «Размышления», в 1519 г. в трактате «Об оценке монет» («De aestimatione monetae»), затем в «Трактате о чеканке монет» («De monetae cudendae ratio») в 1526 г., в письмах Коперника к Феликсу Рейху и Людвику Децию, относящихся к тому же году, но при жизни Коперника ни один из этих материалов не был опубликовал. Однако его исследования стали известны в связи с докладом Коперника 21 марта 1522 г. па сеймике в Грудзёндзе. Но участие в этом сеймике относится уже к следующему этапу жизни и деятельности великого ученого и гражданина.

***

Пребывание Коперника в Ольштыне совпало с событием, которое сыграло исключительную роль в познании человеком места своего обитания в широком смысле слова. Как раз в эти годы совершалось кругосветное путешествие экспедиции Фернандо Магеллана. Выйдя в сентябре 1519 г. из испанского порта Сан-Лукар, флотилия Магеллана в составе пяти кораблей с экипажем в 265 человек после многочисленных приключений и злоключений, потеряв в стычке с жителями одного из Филиппинских островов в апреле 1521 г. своего командира, через три года (в сентябре 1522 г.) в составе одного корабля с экипажем из 18 человек возвратилась, обогнув впервые в истории человечества земной шар, в тот же порт. Конечно, три года по сравнению с тремя четвертями часа, за которые то же путешествие может быть в наши дни совершено на околоземной орбите, - много, зато была, так сказать, экспериментально доказана шарообразность Земли, что являлось также важным шагом на тяжком пути познания.

***

В начале лета 1521 г. Коперник был назначен па новую должность, учрежденную в чрезвычайном порядке в связи с тяжелым положением хозяйства Вармии, пострадавшего в результате военных действий па ее территории. Тогда же, летом 1521 г., Коперник выступает перед прусским сеймиком с обширным меморандумом, составленным при его непосредственном участии и носившим выразительное заглавие: «Жалоба капитула на магистра Альбрехта и его Орден по поводу злодеяний, совершенных в 1521 г во время перемирия». Сеймик признал претензии капитула обоснованными, потребовал от крестоносцев возврата награбленного имущества, прекращения набегов и разбоя. Присутствовавшие па сеймике представители Ордена придерживались привычной для них тактики: отказывались от предъявленных обвинений, будучи припертыми к стенке, ссылались на самочинные действия наемников, обещали навести порядок, по, как обычно, обещаниями дело и ограничивалось.

РАБОТА НАД «DE REVOLUTIONIBUS»

Мы уже знаем, что предварительное изложение своего учения, вернее тогда еще своих гипотез, Коперник дал в «Малом комментарии», вероятнее всего, в 1516 г., причем он не счел нужным приводить в нем математические доказательства, «поскольку они предназначены,- как он писал,- для более обширного сочинения» [101].

Сначала остановимся на вопросе о том, каково правильное название книги, сочинение которой в совокупности с соответствующими исследованиями стало основным делом и целью жизни Коперника.

Давно вошло в обычай сокращенно называть ее по-латыни «De Revolutionibus», на польском языке «Ob obrotach», что па русский часто неточно и даже неверно переводится как «Об обращениях». Как мы уже говорили, дело в том, что во времена Коперника в механике не различали вращательного движения тела вокруг оси, расположенной неподвижно, и кругового движения материальной точки вокруг некоторого центра; этот последний вид движения для случая материального тела мы называем круговым поступательным. В современной астрономической терминологии принято говорить о вращении планеты вокруг собственной оси (суточное движение Земли или небесного свода) и обращении планеты вокруг Солнца. Копернику термин «обращение» в этом смысле был совершенно неизвестен, равно как и термин (и понятие) «поступательное» или даже «круговое поступательное движение». Этот термин был установлен значительно позже, в XVIII в., во времена Леонарда Эйлера, основателя учения о динамике твердого тела. Отсюда и следует, что применять термин «обращение» для обозначения кругового поступательного движения в науке времен Коперника совершенно неправомерно. Это движение сам Коперник представлял как результат сложения двух равных и противоположных вращений вокруг параллельных осей - он говорил только о вращениях, а об «обращениях» не имел представления. Поэтому мы считаем, что правильный перевод па русский язык «De Revolutionibus» звучит как «О вращениях».

Что касается полного латинского названия, то следует сказать, что вопрос о том, как сам Коперник назвал свое произведение, до сих пор окончательного решения не получил. В самой рукописи Коперника, дошедшей до наших дней, заглавие отсутствует; то название, которое дано самой книге при ее издании («De Revolutionibus Orbium coelestium Libri VI»), принадлежит, очевидно, издателям, хотя, может быть, и восходит к самому Копернику. В посвящении папе Павлу VI Коперник называет свой труд «De Revolutionibus Sphaerarum Mundi», в заглавиях отдельных глав в рукописи стоит просто «Liber Revolutionum». Так или иначе, за книгой Коперника уже прочно закрепилось название «De Revolutionibus Orbium coelestium Libri VI». Как же его перевести на русский язык?

Термин «orbis» в латинском языке первоначально означал окружность, круг, диск, круговое движение. Позже это слово стало означать также и «сферу», «шар». Коперник употребляет его, скорее всего, в смысле «сфера», о чем говорит и уже упомянутое заглавие в посвящении, и латинский оригинал текста, где Коперник ставит знак равенства между обоими терминами «orbis vel (или) sphaera».

Если вспомнить, что «coelestis» означает «небесный», то наиболее адекватным следует признать такой перевод па русский язык: «О вращениях небесных сфер шесть книг». Это заглавие и принято в издании сочинений Коперника на русском языке.

Собственноручно написанный Коперником текст его сочинения сохранился до нашего времени. Тексту предшествуют две надписи следующего содержания.

«Почтеннейшего и отличнейшего доктора обоих прав (т. е. канонического п гражданского, что не совсем верно, как мы уже знаем.- Авт.) п знаменитейшего математика из Пруссии в Германии г-на Николая Коперника, вармийского каноника, сочинение о небесных вращениях, написанное им собственноручно и хранившееся до сих пор в библиотеке Георга Иоахима Ретика, а затем Валентина Ото и приобретенное для употребления в обучении математике профессором Якобом Кристманом, деканом факультета искусств, 19 декабря 1603 года».

И вторая надпись:

«Эта книга приобретена за достойную цену у вдовы благочестивого профессора Як. Кристмана и помещена в своей библиотеке Яном Амосом Ниванским 17 января 1614 года в Гейдельберге».

Эти записи и позволяют установить значительную часть истории «странствований» манускрипта. После смерти Коперника экземпляр некоторое время хранился у друга Коперника Тидемана Гизе (1480- 1550), который еще при жизни передал его единственному ученику Коперника, первому его горячему последователю и фактическому издателю этого сочинения Георгу Иоахиму Ретику (1514-1574). После смерти Ретика рукопись унаследовал его друг и ближайший ученик, известный математик-вычислитель Валентин Ото (ок. 1545-ок. 1603), от которого, как свидетельствует надпись, она перешла в библиотеку гейдельбергского профессора Якоба Кристмана (1554-1613). Ян Амос Ниванский, приобретший книгу в начале 1614 г. у вдовы Кристмана,- не кто иной, как знаменитый чешский просветитель, педагог-гуманист и общественный деятель Ян Амос Коменский (1592-1670), родившийся в местечке Нивнице в Южной Моравии и поэтому часто называвший себя Ниванским.

По-видимому, от самого Коменского манускрипт попал в книжное собрание графов Ностиц (хранился

сначала в Яворе в Силезии, а затем - в Праге), где и находился до 1945 г. В 1945 г. рукопись стала собственностью Чехословацкого государства н до. 1956 г. хранилась в библиотеке Национального музея в Праге, а затем, учитывая особые права польского народа на обладание бесценными реликвиями, связанными с деятельностью великого сына польского народа, чехословацкое правительство передало ее Польше; в настоящее время она бережно сохраняется в библиотеке Ягеллонского университета в Кракове.

В 1944 г. было издано факсимиле этой рукописи с немецким переводом текста. В ознаменовании 500-летия со дня рождения Коперника в Польской Народной Республике издается полное собрание его сочинений, и в первом томе этого издания, вышедшем из печати в 1972 г., содержится новое факсимильное воспроизведение текста рукописи вместе с соответствующими комментариями.

Изучение текста манускрипта, исследование филиграней, водяных знаков бумаги, на которой этот текст написан, позволяют ответить на некоторые вопросы, связанные с определением времени разработки Коперником тех или иных положений своей теории.

Сам манускрипт состоит из 212 листов in quarto, разделенных на тетради, содержащие обычно по 10 листов; они обозначены буквами от а до t, а затем v и х - в правом нижнем углу первого листа каждой тетради. Текст разделен на восемь частей (или книг), в начале каждой части оставлено пустое место для буквицы - художественно оформленной первой буквы. Предположительно первоначальное деление на восемь книг было следующим:

Книга первая. Введение (главы I-IX современной первой книги по печатному тексту «De Revolulionibus»).

Книга вторая. Тригонометрия (главы XII-XIV первой книги).

Книга третья. Суточное вращение (главы I- XIII второй книги печатного издания).

Книга четвертая. Астрономические приборы (глава XIV второй книги) и каталог неподвижных звезд.

Книга пятая. Видимое движение Солнца (современная третья книга).

Книга шестая. Движение Луны (четвертая книга).

Книга седьмая. Движение планет по долготе (пятая книга).

Книга восьмая. Движение планет по шпроте (шестая книга).

Как видим, четыре последние книги совпадают с современными третьей, четвертой, пятой и шестой книгами.

Манускрипт разделяется на четыре части.

Тетради а - е - книги первая и вторая, кроме каталога.

Тетради f, g - каталог неподвижных звезд.

Тетради h-t - книги третья и четвертая и почти целиком пятая и шестая.

Тетради v, х - окончание книг пятой и шестой (новые наблюдения Меркурия и широты Меркурия и Венеры).

Самой ранней из этих частей, написанной непосредственно за «Малым комментарием» (1516), является вторая - каталог неподвижных звезд. Время ее написания можно определить исходя из следующих соображений. В каталоге указаны положения апогеев планет, которые Коперник считал неподвижными, но нет апогея Солнца. Это показывает, что каталог составлен после 1516 г., когда Коперник установил движение апогея Солнца, по до 1523 г., когда он определил современное ему положение апогея Марса. Эта часть первоначально, по-видимому, составляла нечто самостоятельное; в манускрипте в конце современной второй книги имеется несколько чистых листов с названиями созвездий, но без обозначения звезд. Ясно, что при окончательном составлении манускрипта Коперник воспользовался каталогом, оставив незаконченной начатую им работу по составлению нового каталога.

Некоторые интересные подробности хода работы над «Вращениями» можно почерпнуть из заключительной главы («Похвала Пруссии») «Первого повествования» Ретика - книги, в которой впервые довольно подробно сообщалось о новом учении Коперника. Глава эта отсутствует в юбилейном торуньском издании «De Revolutionibus» [96], она была напечатана лишь во втором томе исследования Л. Прове о Копернике [97]. Имеется также английский перевод Э. Розена в «Three Copernican Treatises» [98] и русский - в книге Н. Коперника «О вращениях небесных сфер» [99].

Из сообщения Ретика можно сделать вывод, что для стимулирования исследований Коперника большое значение имела его многолетняя дружба с Тидеманом Гизе. Гизе происходил из знатной гданьской семьи, состоял в родственных отношениях с братьями Ферберами, один из которых был в те времена гданьским бургомистром, другой, Маврикий,- епископом вармийским с 1523 по 1537 г. С двенадцати лет Гизе учился в Лейпциге, в Лейпцигском университете получил степень бакалавра, затем (с 1498 г.) - в Базеле и в Италии. Возвратившись в Польшу, некоторое время преподавал в Краковском университете и был секретарем польского короля. Отказавшись от этой должности, он с 1504 г. стал каноником Вармийского капитула. Примерно в это же время у него складываются дружеские отношения с Коперником. С 1510 по 1515 г. Гизе занимал должность администратора отдаленных владений капитула с резиденцией в Ольштыне (после него эту должность в течение нескольких лет занимал, как мы знаем, Коперник). В 1532 г. Гизе стал заместителем больного епископа Вармии Маврикия Фербера, а после его смерти в 1537 г. был одпим из кандидатов на эту должность. Епископом Вармии тогда стал, однако, Дантишек, а Гизе в следующем, 1538 г. стал епископом в Хелмно (Кульме). В самом конце жизни - в 1548 г.- Тидеман Гизе стал епископом Вармийского капитула. О его роли в создании «De Revolutionibus» Ретик пишет так:

«...Досточтимейший господин Тидеман Гизий... понял, что немало будет сделано во славу Христа, если церковь будет обладать правильно установленной последовательностью времен и падежной теорией в науке о движениях; он не переставал увещевать господина доктора, моего наставника (т. е. Коперника.- Авт.), труды и ученость которого были ему еще задолго перед этим известны, чтобы оп взял на себя эту область знания, и, наконец, полностью склонил его...

Господин наставник... легко склонился к просьбам досточтимейшего прелата и своего друга и приступил к составлению астрономических таблиц с новыми правилами... Ему давно уже было ясно, что его собственные наблюдения по праву требуют таких гипотез, которые если и не должны ниспровергнуть учение о последовательности сфер и движений, принятое всеми в качестве достоверного после обсуждения и обработки, то все же будут противоречить свидетельству наших чувств; поэтому он полагал, что лучше подражать Альфонсовым таблицам, а не Птолемею, и предложить таблицы с хорошо разработанными правилами без доказательств. Вследствие этого среди философов не подымется никакого смятения, простые математики будут иметь правильный способ расчета движений, и будет соблюдено известное правило пифагорейцев, что следует так производить философские рассуждения, чтобы их глубины сохранились только для ученых и посвященных в математическую философию.

Его преподобие указал, что такой труд будет несовершенным даром государству, если он не изложит теорий, лежащих в основании его таблиц, и не добавит по примеру Птолемея, на основании каких рассуждений, расчетов, основных принципов и доказательств он получил свои средние движения... К этому он добавил, сколько неудобств и ошибок это принесло в Альфонсовых таблицах, так как мы были вынуждены принимать их данные и одобрять совершенно так же, как было в обычае у пифагорейцев с их α ΰτός έψα («сам сказал»), а в математике это, конечно, совершенно неуместно.

Далее, поскольку эти принципы и гипотезы как бы диаметрально противоположны гипотезам древних, вряд ли даже среди мастеров найдется со временем кто-нибудь, кто сможет уяснить и сделать общим достоянием основные принципы таблиц, когда последние войдут в силу как вполне согласные с истиной» [100].

Кроме математической стороны остается еще и философская, или, лучше сказать, физическая.

«Что же касается философов, то более опытные и знающие из них тщательнее пересмотрят и обдумают весь ход рассуждений Аристотеля (относительно неподвижности Земли.- Авт.)...

...Философы должны будут для себя решить, если это заключение не может быть получено на основании предшествующих рассуждений, не тратить даром сил и труда и принять истинную теорию астрономии... Нужно будет... разобрать, является ли доказанным, что центр Земли будет также и центром мира и что если поднять Землю до сферы Луны, то оторванные частицы Земли будут стремиться не к центру земного шара, но к центру Вселенной, хотя все они падают под прямыми углами к поверхности земного шара. Кроме того, если мы видим, что магнит имеет естественное движение к северу, то будут ли обязательно насильственными приписываемые Земле суточные вращения и круговые движения. Далее, можно ли будет в самом акте отделить друг от друга три движения - от центра, к центру и вокруг центра - и придумать другие основные принципы, которыми можно было бы опровергнуть мнение Тимея и пифагорейцев (о суточном движении Земли.- Авт.) » [101].

Отзвуки этих рассуждений мы можем найти и у самого Коперника. В главе VIII первой книги «О вращениях» он пишет:

«...Все тела, опускающиеся и поднимающиеся, мы должны признать необходимо обладающими по отношению к Вселенной двойным движением, а именно составленным из кругового и прямолинейного... Если говорят, что у простого тела будет простым и движение (это прежде всего проверяется для кругового движения), то это лишь до тех пор, пока простое тело пребывает в своем природном месте и в целостности. В своем месте, конечно, не может быть другого движения, кроме кругового, когда тело всецело пребывает в себе самом, наподобие покоящегося. Прямолинейное движение бывает у тел, которые уходят из своего природного места... прямолинейное движение происходит только, когда не все идет как следует... Круговое движение всегда совершается равномерно, ибо оно имеет неубывающую причину. У прямолинейных же движений эта причина поспешно иссякает, так что тела, достигнув своего места, перестают быть тяжелыми или легкими, и это движение прекращается. Таким образом, поскольку круговое движение присуще совокупностям, частям же свойственно и прямолинейное движение, то мы имеем право сказать, что круговое движение может сосуществовать с прямолинейным... И то, что Аристотель разделяет простое движение на три класса: из центра, к центру и вокруг центра, мы должны считать только рассудочным актом» [102].

Сходство этих двух отрывков позволяет думать, что Коперник в этом случае повторяет рассуждения Тидемана Гизе.

Можно привести еще один пример. В цитированном выше отрывке Тидеман говорит о стремлении магнитной стрелки к северу. В «Малом комментарии» Коперник тоже пишет о стремлении намагниченного прутика к одному и тому же месту мира. Но только «к чему же стремятся прильнуть полюсы - не мое дело говорить» [103] - это еще раз убеждает, что Коперник был «гораздо больше математиком, чем философом».

Страница из рукописи 'De Revolutionibus' с изображением планетной системы по Копернику.

Внимательное чтение первой книги «Вращений» позволяет сказать, когда она была написана. В главе X говорится, что «до Луны расстояние будет 38 земных радиусов, если следовать Птолемею, а по более истинной оценке более 49 (как будет показано ниже)» [104]. Если же мы обратимся к четвертой книге «Вращений», трактующей о Луне, то там наибольшее расстояние от центра Земли до Луны по наблюдениям 1522-1524 гг. определено как 56 42/60 частей земного радиуса, а наименьшее - 52 17/60 [105]. Значит, первая половина первой книги «Вращений» была написана не раньше 1524 г.

Тидеман Гизе.

Если учесть, что в работе Коперника принимал участие Тидеман Гизе, то можно уточнить время написания первой книги. Тидеман был администратором Ольштына в 1510-1515 гг., а Коперник - с осени 1516 до 1521 г. Если отнести «Малый комментарий» к 1516 г., то и совместное пребывание Гизе и Коперника в Фромборке могло быть или в том же 1516 г., или позже, в 1523-1524 гг., когда после избрания епископом Фербера Коперник сложил с себя должность администратора Вармии. В пользу 1524 г. свидетельствует то обстоятельство, что 3 июня 1524 г. Коперник отправил письмо к Бернарду Ваповскому по поводу книги Вернера о движении восьмой сферы, в котором он отказывается изложить собственное мнение по этому вопросу, «так как все

это предназначено для другого места», т. е. для книги «О вращениях».

Нужно сказать, что опровержение Коперником учения о неподвижности Земли не встретило признания у большинства его современников вплоть до Галилея. Объясняется это тем, что гипотеза Коперника находилась в непримиримом противоречии с господствовавшей механической теорией Аристотеля, согласно которой все движения разделялись на естественные и насильственные. Если приписать Земле вращательное движение, то сразу встает вопрос: каким это движение будет - естественным или насильственным? Считать его совершающимся под действием некоторой непрерывно действующей силы было бессмысленным - допускалось, что какие-то «духи» могут двигать небесные сферы, но не Землю. Если же признать вращение Земли естественным, получалось противоречие: почему у Земли как целого естественным движением является круговое, а у ее частей - прямолинейное. Найденное Коперником решение, что всякое тело «в своем месте» совершает круговое движение, было очень остроумным, но до Галилея никого не удовлетворяло. Чтобы теория Коперника получила право гражданства, нужно было полностью отбросить теорию Аристотеля, что и было сделано лишь Галилеем.

Вторая половина первой книги «Вращений» посвящена тригонометрии - плоской (гл. XII и XIII) и сферической (XIV гл.). Плоская геометрия изложена по Птолемею, сферическая же перерабатывалась Коперником несколько раз, причем менялся порядок предложений, как это можно видеть по стоящим на полях рукописи числовым и буквенным их обозначениям. Предложения I-V сохраняли свое место все время, после них в первоначальной редакции шли нынешние XI и XII; после них как VIII-XII шли современные предложения VI-X, составлявшие законченную группу по содержанию, тесно связанную с современной второй книгой. Изложение сферической тригонометрии у Коперника существенно отличается от принятого Птолемеем.

Вторая книга первоначально состояла из двух частей; в первую входили главы I -XIII, а во вторую - XIV, представляющая как бы предисловие к следующему за ней каталогу неподвижных звезд. Мы уже знаем, что эта вторая часть является наиболее ранней в книге «О вращениях», теперь нам остается рассмотреть первые тринадцать глав, содержащих теорию так называемого первого движения, т. с. суточного вращения неподвижных звезд. «В теории первого движения,- как пишет Ретик,- менять ничего не приходится... Между рассматриваемыми и древними гипотезами имеется только та разница, что в новых, противоположно предписаниям древних, на звездной сфере никакого круга, кроме эклиптики, собственно говоря, мысленно не описывается. Что же касается остальных, именно экватора, двух тропиков, арктического и антарктических кругов, горизонтов, меридианов и всех других относящихся к теории первою движения - вертикалов, кругов высот, параллелей... и т. д., то они по существу чертятся на земном шаре и затем в каком- то отношении переносятся на небо» [106].

Эта часть, обнимающая первые тринадцать глав, связана с главой о сферической тригонометрии первой книги [107], по существу в других книгах «Вращений» сферическая тригонометрия не употребляется. Здесь рассказывается, как нужно вычислять значения склонений и прямых восхождений при различных углах наклона эклиптики с экватором, значит, эта часть написана после завершения теории прецессии (третья книга), т. е. после 1525 г. Это позволяет думать, что рассматриваемые главы I-XIII написаны уже после приезда Ретика (1538), в процессе подготовки рукописи к печати, когда пришлось дописывать материал, уже известный до Коперника, но необходимый для практического использования таблиц книги «О вращениях».

Таким образом, первые две книги представляют своего рода введение к основному труду, и непосредственно учение Коперника начинается только с третьей книги.

Третья книга, трактующая вопросы о видимом движении Солнца, датируется 1525-1526 гг. на основании замечания, что от смерти Александра Великого до Тимохара прошло 30 лет (стр. 160), а от Тимохара «до нас» 1819 лет (стр. 169). Так как Александр Македонский умер в 323 г. до н. э., а наблюдения Тимохара следует отнести к 293 г., то 1819 - 293 = 1526.

Четвертая книга, посвященная движению Луны, и пятая, посвященная движению планет по долготе, датируются содержащимися в них указаниями на времена наблюдений; последнее из них (покрытие Венеры Луной) датируется 12 марта 1529 г. («О вращениях», стр. 350). Важно отметить, что наблюдение апогея Венеры (1 июня 1532 г.), отмеченное в упсальских записях [108], в тексте «De Revolutionibus» не использовано. Это показывает, что четвертая и пятая книги писались в промежутке между 1525 и 1530 г., после чего произошел перерыв.

Глава XXII пятой книги заканчивается такими словами: «Все то, что до сих пор было показано относительно Венеры, соответствует также п нашему времени, но только эксцентриситет уменьшился приблизительно па шестую часть, так что, если ранее весь он составлял 416 частей, теперь только 350, как указывают нам многие наблюдения» [109]. Эта фраза написана другими чернилами и иным почерком. Соответствующее наблюдение Венеры. было сделано только в 1532 г. и не было использовано при составлении основной части манускрипта.

После этого шли главы XXIII-XXIX, относящиеся к движению Меркурия, и XXXIII-XXXIV, содержащие таблицы для вычисления движений пяти планет по долготе. Перед XXXIII главой в манускрипте стояли слова: «В виде эпилога приложим ради удобства таблицы числовых величии для этих пяти планет, которыми пользовались в расчетах их движений», показывающие, что первоначально пятая книга на этом заканчивалась.

После этого начинается последний этап работы Коперника над «De Revolutionibus». Здесь им были использованы последние наблюдения Меркурия (гл. XXX-XXXI пятой книги), предложен второй способ представления движения Меркурия, оставшийся неразработанным (гл. XXXII), изложены соображения о стояниях и попятных движениях пяти блуждающих светил (гл. XXXV-XXXVI). Этим заканчивается пятая книга «Движение планет по долготе».

Затем идет шестая книга, касающаяся вычисления движений планет по широте. Способы вычисления широт были установлены впервые Птолемеем. В первых четырех главах Коперник приспосабливает к методике Птолемея свою теорию движения Земли. Что касается остальных глава (V-IX), относящихся к Венере и Меркурию, то здесь он совсем близок к Птолемею, давая в ряде случаев (гл. V, VII и IX) буквальный перевод «Альмагеста» с греческого. Это показывает, что вся шестая книга написана после приезда Ретика в 1538 г., который привез Копернику греческий текст «Альмагеста». Между прочим, с греческого переведены также XXXV и XXXVI главы пятой книги; в частности, в главе XXXV при переводе данной Аполлонием теории стояний и понятных движений Коперник пользуется Птолемеевым термином «lemmation» (в русском переводе - «леммочка»), который отсутствует в имевшемся у Коперника латинском переводе Птолемея.

Таким образом, мы можем наметить три периода работы Коперника над оформлением своей теории: первый (1515-1519) - создание общих принципов- первая и вторая книги «Вращений», второй (1523-1530) - третья, четвертая и пятая книги и заключительный (1538-1542) - шестая книга и окончательная подготовка к изданию. Историю первого периода мы уже изложили, второй период охватывает 1520-е годы, время епископства Фербера в Вармии, к которому мы и переходим в следующей главе.

ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ. ЛЮТЕРАНЕ В ПРУССИИ

Начало 20-х годов было для Вармии временем больших бедствий: как раз в ночь на 1 января 1520 г. крестоносцы начали войну, захватив и разграбив один из крупнейших городов Вармии Бранево, расположенный всего в 10 км от Фромборка, где находился в то время после возвращения из Ольштына Коперник. 28 января крестоносцы напали на Фромборк и сожгли все, что находилось за пределами прочных стен собора, сгорел и дом Коперника в городе, его имущество и часть его приборов. Большинство каноников покинули страну в поисках безопасного места. Коперник снова переехал в Ольштын, где администратором был каноник Ян Крапиц, а Коперник продолжал исполнять обязанности канцлера капитула. Осенью 1520 г. непосредственная опасность нависла и над Ольштыном, и именно в эти дни Коперник опять стал администратором отдаленных владений капитула. В последующие месяцы ему пришлось принять на себя весьма необычные обязанности по организации обороны Ольштына, и, как мы знаем, он проявил при этом незаурядные способности военного руководителя.

Личное мужество и решительность не остались незамеченными - вскоре после заключения перемирия в апреле 1521 г. Коперник назначается комиссаром Вармии, а администратором в Ольштыне становится его друг Тидеман Гизе.

Деятельность Коперника на посту комиссара была связана с преодолением огромных трудностей. Несмотря на заключенное перемирие, крестоносцы продолжали удерживать за собой часть оккупированных ими территорий, в том числе и Бранево, их вооруженные банды продолжали налеты на села и города страны. Бурная дипломатическая деятельность, развернутая Коперником и Гизе, ноты протеста, направлявшиеся ими Великому магистру, без надлежащей вооруженной поддержки помогали мало.

В марте 1522 г. Коперник и Гизе принимают активное участие в работе прусского сеймика в Грудзёндзе, куда прибыли и представители польского короля во главе с епископом вроцлавским Мацеем Джевицким. 18 марта Коперник и Гизе внесли на рассмотрение сеймика очередную жалобу на действия крестоносцев, еще через три дня Коперник выступил со своим проектом денежной реформы в Пруссии, на чем мы подробнее остановимся в следующей главе.

30 января 1523 г. умер епископ Фабиан Лусянский. До выборов и утверждения нового епископа управление всеми делами епархии производилось генеральным администратором. На эту должность был избран и более восьми месяцев оставался на этом высоком и ответственном посту Николай Коперник, как наиболее авторитетный и опытный из вармийских каноников. Общественно-политическая деятельность его в это время как бы достигает кульминационного пункта. В этот период продолжается активная борьба за изгнание крестоносцев, главным образом по дипломатическим каналам. Осенью 1523 г., когда новым епископом был утвержден Маврикий Фербер, Коперник избирается канцлером капитула на 1524, а затем и на следующий, 1525, год. И только в 1525 г. удалось «умиротворить» воинствующих соседей, когда предводитель крестоносцев князь Альбрехт принес в Кракове присягу па верность польскому королю. Но еще до этого произошли события, последствия которых трудно было предусмотреть.

Еще 31 октября 1517 г. профессор богословия Виттенбергского университета, в прошлом монах-августинец, Мартин Лютер выступил со своими 95 тезисами, направленными против продажи индульгенций - широко практиковавшегося папами для увеличения доходов католической церкви отпущения грехов за деньги. Это событие ознаменовало собой начало Реформации, широкого общественного движения против католической церкви, в короткий срок охватившего многие европейские страны.

В дальнейшем Лютер и его последователи, в частности видный педагог и ученый Филипп Меланхтон, открыто выступили против папы и официальных догматов католицизма, они не признавали верховной власти папы, призывали к ликвидации монашества, к секуляризации церковных и монастырских богатств, в частности земельных владений, высказывались против почитания святых, против икон, против целибата, т. е. обязательного безбрачия духовенства, против большей части церковных таинств (сохранив из них только два - крещение и причастие). Требования лидеров Реформации сводились к «удешевлению» церковных обрядов, к отрицанию роли церкви и духовенства как посредников между людьми и богом. Учение Лютера отражало общее стремление бюргерства избавиться от политического и идеологического засилья католической церкви, повысить значение и авторитет мирских учреждений, светского государства.

Поскольку католическая церковь была опорой феодального строя и в силу итого являлась тормозом дальнейшего развития капиталистических отношений, движение Реформации носило в целом антифеодальный характер, способствовало разложению феодализма и сыграло на определенном этапе прогрессивную роль. С самого начала в этом движении выделилось три основных направления: бюргерско-буржуазное, отражавшее интересы зарождавшейся буржуазии; крестьянско-плебейское, требования которого сразу же вышли далеко за пределы допускавшегося идеологами лютеранства и сводились не только к уничтожению католической церкви, но и к отмене феодальной эксплуатации и к созданию такого строя, «в котором больше не будет существовать ни классовых различий, ни частной собственности, ни обособленной, противостоящей членам общества и чуждой им государственной власти» [110] третье направление, королевско-княжеское, противостояло предыдущему: светских владык новое религиозное учение подкупало прежде всего возможностью усиления власти светской за счет церковной и еще более возможностью обогащении за счет присвоения церковных земель и другого имущества.

Одним из лозунгов лютеранства была борьба с религиозным догматизмом, однако логика развития всякой религии очень скоро привела лидеров Реформации к созданию собственных догм и к жестокой борьбе за их соблюдение. Уже через несколько лет после возникновения лютеранства, в 1524 г., в Германии разразилась Крестьянская война: крестьянско-плебейские массы населения, руководимые Томасом Мюнцером, с оружием в руках выступили против гнета феодалов, светских и духовных властей, за установление социальной справедливости. Еще до начала войны Лютер открыто выступил против социальных требований народных масс, заявив, что основой Реформации является безусловная покорность существующим порядкам и властям. Когда же началась война, Лютер, призывая к расправе над крестьянами, писал в одном из памфлетов: «Пусть каждый, кто может, рубит, душит и колет их, тайно и явно, помня, что ничто не может быть более дьявольски вредно и ядовито, чем мятежник» [111]. Позже он принял на себя все преступления, совершенные при подавлении восставших: «Я, Мартин Лютер,- заявил он,- убил всех погибших в восстании крестьян, потому что я приказывал убивать их. Кровь их да падет на мою голову. Но я сделал это потому, что господь приказал мне так говорить» [112]. Вот так на практике проявилось христианское милосердие, проповедовавшееся лидерами лютеранства.

После подавления крестьянского восстания Лютер окончательно перешел на сторону князей. Авторитетом христианского бога Лютер санкционирует и княжескую власть, и крепостное право. Князья, принявшие новую веру, возводятся им в своих владениях в ранг глав новой церкви.

Правда, не все князья, позарившись на представлявшиеся выгоды, перешли в лютеранство, но интересно, что на этот шаг пошел один из самых свирепых и жестоких поборников католицизма - великий магистр Тевтонского ордена Альбрехт. Убедившись, что в борьбе с Польшей он не получит поддержки императора Карла V, которого самого одолевали религиозные неурядицы, Альбрехт последовал совету Лютера обратить Орденскую Пруссию в светское лютеранское государство. В 1524 г. он посетил Лютера в Виттенберге, сложил с себя сан великого магистра Ордена крестоносцев и стал светским владетельным князем - герцогом Пруссии. В этой роли герцог Альбрехт и принес 10 апреля 1525 г. в Кракове ленную присягу на верность католическому польскому королю от своего имени и от имени новоиспеченного Герцогства Прусского. Захваченные крестоносцами вармийские земли только теперь были освобождены.

Очень скоро лютеровская «ересь» была занесена и в Королевскую Пруссию, и в Вармию. Уже в 1522 г. произошли антикатолические волнения в Бранево и в Гданьске, где пролютеровски настроенные горожане прогнали слишком рьяного католика-бургомистра. Им был, кстати, Эбергард Фербер, брат которого Маврикий вскоре стал епископом Вармии. Его предшественник на этом посту Фабиан Лусянский относился к лютеранскому движению достаточно мягко, если не сказать сочувственно. Один из будущих вармийских епископов, с которым нам еще придется познакомиться ближе, Ян Дантышек (Иоанн Дантиск), в марте 1522 г. специально ездил в Виттенберг, чтобы лично познакомиться с Лютером, и нашел, что он «хороший парень» («ein gutt Geselle»).

Какую же позицию заняли по отношению к лютеранству Коперник и Тидеман Гизе? Когда за поддержку новой веры высказался земландский епископ Георг Поленц, Гизе выступил с опровержением его доводов, издав в Кракове в 1525 г. по совету Коперника специальную книгу, название которой "Fiosculorum Lutheranorum do fide et operibus" вследствие игры слов «anthos» - «цветок» и «anti» - «против» можно перевести двояко: «Лютеранских цветочков о вере и делах собрание» или «Речь против лютеранских веры и дел». Но хотя Гизе и пытался опровергнуть доводы лютеран, он призывал к мирному разрешению споров. Также и Коперник, исполнявший обязанности генерального администратора Вармии, когда на сторону Лютера перешли жители Эльблонга и Бранево, а в других городах и селах Вармии публично оглашались послания Лютера, не пытался подавить силон антикатолическое движение, как впоследствии это делал епископ Маврикий, а действовал путем убеждения или - на худой конец - «мирного сосуществования». Отрицательное отношение Коперника к лютеранскому движению, которое хотя и не проявлялось резко, но было заметно, вызывалось не столько католической ортодоксальностью, сколько предчувствием того, что религиозные распри скажутся отрицательно на развитии культуры и науки ,- и не без оснований, если вспомнить о последствиях разразившейся почти 100 лет спустя религиозной Тридцатилетней войны.

20-е годы в деятельности Коперника выделяются повышенным его вниманием к экономическим проблемам, к вопросам о денежном обращении и некоторым другим. Мы уже упоминали о том, что вопросам реформы монетного обращения в Королевской Пруссии и Вармии было посвящено специальное выступление Коперника на сеймике в Грудзёндзе 21 марта 1522 г., выступление, основанное на длительных его размышлениях о причинах обесценивания прусской монеты, изложенных им в нескольких специальных трактатах.

В 1526 г. вопрос о монетной реформе, сводившийся к упразднению ряда монетных дворов в городах Королевской и Герцогской Пруссии и к организации выпуска полновесной и высокопробной монеты, снова обсуждался на сеймике в Тчеве (Диршау), куда специально прибыл король Сигизмунд. Коперник также принимает деятельное участие в обсуждении вопроса, решение которого упирается в нежелание герцога Альбрехта согласиться с введением единой монеты для обеих Пруссии. Реформу пришлось ограничить закрытием монетного двора в Эльблонге, но за Гданьском и Торунью осталось право чеканки. К концу этого периода относится еще одна сохранившаяся рукопись Коперника - об установлении справедливых цен на печеный хлеб. Мы остановимся на ней подробнее в следующей главе.

В это же время, в 1529 г., по поручению епископа Коперник вместе со своим другом Александром Скультети приступает к составлению карты Королевской Пруссии.

Епископ Маврикий часто привлекает в эти годы Коперника для решения различных вопросов административного и хозяйственного характера. В мае 1528 г. мы видим Коперника епископским представителем на сеймике в Мальборке, в том же году он выполняет поручение Маврикия на своей родине - в Торуни. Здесь он знакомится (или, может быть, возобновляет давнее краковское знакомство) с медальером и резчиком по металлу Матцем (Мацеем) Шиллингом, дочь которого Анна вскоре заняла особое место в жизни Коперника. В начале июля 1528 г. Коперник - один из представителей Вармии на переговорах с делегацией Герцогской Пруссии в Бартошице, где предпринимается попытка уладить между договаривающимися сторонами экономические и политические отношения. В феврале 1529 г. Маврикий направляет Коперника в Эльблонг, а затем вызывает в качестве личного врача к себе в Лидзбарк. В мае 1529 г. Коперник сопровождает епископа на сеймик в Мальборк, а в октябре на этом сеймике выступает с изложением своих экономических теорий.

После 1530 г. административная деятельность Коперника несколько сузилась.

Во время своего пребывания в Лидзбарке в связи с лечением Маврикия Фербера Коперник знакомится с его братом Гильдебрандом, большим любителем астрономии и астрологии. Беседы их были, по-видимому, приятными взаимно: когда в 1530 г. Гильдебранд умер, он завещал Копернику «Пятнадцатилетний альманах» Региомонтана на 1492-1506 гг. и «Новый альманах» Штефлера па 1519-1531 гг.

В этих книгах сохранились многие собственноручные записки Коперника, имеющие отношение к его астрономическим наблюдениям н исследованиям. В частности, здесь запечатлены сведения о его болонских наблюдениях 1497 и 1500 г., а также о наблюдениях Марса 18 января 1538 г., по-видимому, не принадлежащие Копернику лично, но перевычисленные им [113].

Вообще на 20-е годы приходится значительная часть астрономических результатов Коперника: проведены многие наблюдения, к концу этого периода была готова в основном рукопись «Вращений» (самое позднее наблюдение, зафиксированное в ней, относится к 12 марта 1529 г.). Около 1523 г., наблюдая за планетами в момент противостояния, т. е. когда планета находится в противоположном Солнцу пункте небесной сферы, Коперник совершил важное открытие: он опроверг мнение, будто положение планетных орбит в пространстве остается неподвижным. Линия апсид - прямая, соединяющая точки орбиты, в которых планета наиболее близка к Солнцу и наиболее удалена от него, меняет свое положение по сравнению с наблюдавшимся за 1300 лет до того и зафиксированном в «Альмагесте» Птолемея.

Вывод о подвижности планетных орбит заставил Коперника ввести некоторые изменения в геометрическую модель планетных орбит, заключавшиеся в замене для каждой планеты системы двух окружностей одной эксцентрической. Хотя с математической точки зрения эта модель оставалась адекватной старой, она значительно упрощала демонстрацию движения линии апсид. И в то же время неясно, что имел в виду Каспар Пейцер, когда в предисловии к книге «Elementa doctrinae de circulis coelestibus» («Начала учения о небесных кругах»), изданной в Виттенберге в 1558 г., писал: «Николай Коперник много прославил себя около 1525 года». Вряд ли имелся в виду тот факт, что как раз весной 1525 г. Коперник закончил разработку своей теории прецессионного движения. В связи с этим уместно вспомнить об одном интересном документе, относящемся к 1524 г.

Друг Коперника, краковский каноник Бернард Вановский прислал ему, по-видимому в начале этого года, вышедшую в 1522 г. в Нюрнберге книгу Иоганна Вернера «Do mot и octavae sphaerae» («О движении восьмой сферы»).

Иоганн Вернер (1468-1528) оставил после себя заметный след в математике. Его сочинение «Libellus super viginti duobus elementis conicis» («Книжечка о двадцати двух элементах конических сечений») высоко оценил французский математик М. Шаль, видя в Вернере предшественника основателей учения о проективных свойствах фигур Дезарга, Паскаля и Лагира. Известно и несколько других математических сочинений Вернера, а также его работ в области географии. В упомянутом астрономическом сочинении Вернера рассматривались проблемы, как раз связанные с явлением прецессии. Сторонники Птолемеевой геоцентрической теории строения планетной системы объясняли прецессию с помощью движения «восьмой» сферы неподвижных звезд, осуществлявшегося особыми надзвездными сферами. По теории Вернера, таких внешних надзвездных сфер было целых три.

Ознакомившись с присланной книгой, Коперник написал 3 июня 1524 г. письмо Ваповскому, известное ныне как «Послание против Вернера» [114]. В этом письме он подверг резкой критике примененные Вернером методы исследования, его произвольную трактовку наблюдений древних астрономов и отрицательную их оценку, не соответствующую отношению к ним самого Коперника. Опровергая «теорию» Вернера, Коперник, однако, не стал излагать свою точку зрения на явление прецессии, она оформилась у него в достаточно четком виде только несколько месяцев спустя.

В 20-е годы Коперник приобрел славу искусного врача. Знания, полученные им в Падуе, он пополнял в течение всей жизни, регулярно знакомясь с новинками медицинской литературы. Нам известны основные медицинские руководства, которыми пользовался Коперник. Чаще всего он открывал «Медицинскую практику» Валеска Тарентского - наиболее популярный медицинский трактат того времени, многократно переиздававшийся (у Коперника было издание 1490 г.). Кроме этой книги док тор Николай часто пользовался «Хирургией» Петра до Ларгелата, «Сводом рецептов» Матвея Сильватика (1498), «Розой медицины» Иоанна Английского (1492) и многими другими. Все эти пособия и руководства были написаны последователями знаменитого среднеазиатского ученого, врача и философа Ибн Сины (Авиценны, 980-1037), учение которого пользовалось большим авторитетом в тогдашних университетах. Среди 111 дошедших до нашего времени книг из библиотеки Коперника медицине посвящено 27. Почти все они содержат собственноручные записи Коперника. Последней медицинской книгой, поступившей в его библиотеку, был приобретенный им в 1539 г. трактат о лекарственных растениях Диоскорида.

Слава выдающегося медика была заслуженной - Копернику удалось многих пациентов избавить от тяжелых и трудноизлечимых недугов. А среди его пациентов были все современные ему епископы Вармии, высокопоставленные лица Королевской и Герцогской Пруссии, Тидеман Гизе, Александр Скультети, многие каноники Вармийского капитула. Часто оказывал он помощь и простым людям. Несомненно, что рекомендации своих предшественников Коперник использовал творчески, тщательно следя за состоянием больных и пытаясь вникнуть в механизм воздействия прописанных им лекарств.

Но, увы, и Коперник отдал дань современной ему медицине - среди рецептов, записанных им на нолях медицинских трактатов, мы находим и рецепт «императорских пилюль» - предложенного еще в конце XIII в. алхимиком и врачом Арнольдом де Вилланова универсального средства от всех болезней, состоявшего из 16 ингредиентов, в число которых входили гвоздика, анис, кардамон, корица, манна, шафран, сок алоэ и смола, и еще более сложный состав из 22 ингредиентов, среди которых упомянуты жемчуг, смарагд, рог единорога, золото, серебро и тому подобные компоненты.

Тем не менее ландыш, символ медицинского искусства, с которым Коперник изображен на многих портретах,- дань его современников и более поздних его почитателей, многие из которых видели в нем прежде всего знаменитого врача. И когда в 1581 г. тогдашний епископ вармийский Мартин Кромер установил в фромборкском соборе на могиле Коперника памятную плиту, с эпитафией, он чествовал этим прежде всего знаменитого врача.

КОПЕРНИК-ЭКОНОМИСТ

Время Коперника приходится па грань двух эпох - отживающего феодализма и нарождающегося капитализма. В недрах феодального общества на основе растущего общественного разделения труда и развития международной торговли формировался новый экономический базис - базис буржуазного общества.

«Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Ост-индский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революционного элемента [115].

Элементы буржуазного общества, зародившись в XIII-XIV вв. в торговых республиках Италии, превратились в новую общественную силу всей Европы, проявляясь по-разному в ее отдельных частях. В Польше развитие нового общественного строя имело свои особенности.

С одной стороны, после возвращения в состав Польского государства Поморья и Гданьска Польша включается в международную торговую систему как один из основных поставщиков хлеба и ряда других товаров мирового потребления (мяса, строительного леса, олова, соли); развивались также керамическая, кожевенная, оружейная, текстильная отрасли промышленности. Все это до поры до времени обеспечивало экономический подъем государства. С другой стороны, наряду с силами прогресса на экономику Польши воздействовали и реакционные силы. Польские магнаты и шляхта, добившись ослабления централизованной королевской власти и получив право полной собственности па большую часть сельскохозяйственных угодий, постепенно вторично закрепощают крестьян. Этот процесс превращения полусвободных оброчных крестьян в крепостных, барщинных завершился в XVI в. Закрепощение крестьян сопровождалось и фактическим закрепощением ремесленников, подавлением купечества. Все эти обстоятельства вели к упадку, разложению и политической децентрализации государства.

Поморье и Вармия оставались в то время наиболее свободными от крепостничества частями польского государства. Хотя роль Гданьска как крупнейшего торгового центра в связи с перемещением международных путей на берега Атлантического океана сильно упала, она все еще оставалась значительной. Но и эти территории переживали значительные экономические трудности. Со времени окончания Тринадцатилетней войны Гданьск и Торунь имели разрешение короля на чеканку собственной монеты, а в соседнем Эльблонге своя монета чеканилась и без королевского позволения. Монеты (шиллинги и гроши) были серебряными, точнее, из сплава серебра и меди. Были в обращении и западноевропейские монеты, а также монеты соседней Орденской Пруссии, чеканившиеся в Кенигсберге. Стремясь получить больше выгоды от привилегий на чеканку монеты, власти постепенно снижали содержание серебра в монетном сплаве. Особенно усердствовали крестоносцы - количество лигатуры в чеканившихся ими монетах стало со временем значительно превышать количество содержавшегося в них серебра.

Никто не замечал опасности этих акций - считалось, что коль скоро на монетах стоит штемпель властей, то рыночная оценка, покупательная  Монеты Королевской Пруссии, чеканившиеся в Торуни и Гданьске. способность монеты не зависит от стоимости самой монеты, качества материала, из которого она сделана.

Между тем быстрый рост цен, ухудшение благосостояния населения не могли не обратить внимания Коперника, считавшего одной из важных задач своей деятельности в качестве управляющего владений капитула изучение нужд населения и заботу об их благосостоянии. Кроме других обстоятельств Коперник, зная о массовом выпуске низкопробной монеты в Орденской Пруссии, не мог не понимать, что получаемые от этого крестоносцами доходы (притом, поскольку эта монета обращалась и в Вармии, и во всей Королевской Пруссии, в значительной мере за счет северопольских земель) в конечном счете используются ими для организации вооруженных нападений на Вармию, ведения войны против соседней Польши. Это и послужило ему стимулом для анализа монетного положения своей страны.

Находясь в Ольштыне на посту администратора удаленных владении капитула, в августе 1517 г. Коперник пишет первый набросок сочинения, специально посвященного монетному делу, известный в литературе под названием «Meditata» - «Размышления» [116]. Уже здесь Коперником было изложено большинство его концепций по экономическим вопросам, которые были им затем развиты в последующих работах и выступлениях.

Интерес Коперника к экономическим проблемам стал известен властям Королевской Пруссии - в 1519 г. прусский сеймик обратился к нему с официальной просьбой высказать свое мнение о монетной реформе. И хотя в связи с военными действиями против крестоносцев рассмотрение этого вопроса пришлось перенести почти на два с половиной года, Коперник в том же 1519 г. подготовил второй трактат, касающийся монетного дела, известный под названием «De aestimatione monetae» («Об оценке монет»).

Коперник выступает с докладом о чеканке монеты на сеймике в Грудзёндзе. Рисунок художника Сыпиевского, 1876 г.

С содержанием этого трактата Коперник познакомил делегатов прусского сеймика в Грудзёндзе во второй половине марта 1522 г. Уже в этом трактате он пришел к важнейшим выводам в монетном деле, значение которых далеко не ограничивается теми временами и тем местом, для которых они первоначально предназначались.

Знакомство с экономическими работами Коперника приводит к мысли, что он применяемый им научный метод наблюдения и изучения явлений природы перенес на общественно-экономические явления. Метод этот можно свести к следующим основным положениям: 1) выделение основного и наиболее существенного в явлении с тем, чтобы, отправляясь от этого существенного, объяснить и несущественные особенности данного явления; 2) практическая проверка полученных теоретических выводов; 3) рассмотрение явлений окружающего мира в их взаимосвязи и взаимообусловленности, а не изолированно друг от друга.

Так как наиболее полно экономические взгляды Коперника выражены в «Трактате о чеканке монет» («Monetae cudentae Ratio»), относящемся к 1526 г., мы и остановимся подробнее на этом интереснейшем произведении.

Он начинается так: «Как ни многочисленны бедствия, в результате которых королевства, княжества и республики идут к упадку, самыми сильными, но моему мнению, являются четыре: раздоры, смертность, неурожайность и обесценение монеты. Первые три так очевидны, что все их сознают, четвертое же, т. е. обесценение монеты, познается только немногими и лишь глубоко рассуждающими, потому что оно поражает и разрушает государства не сразу и бурно, а медленно и скрытно» [117].

Уже здесь Коперник подчеркивает, что изучает скрытую сущность данного явления.

После этого он переходит к выяснению природы денег и их монетной формы:

«Монета есть клейменое (signatum), согласно установлению любого государства либо правителя, золото и серебро, при посредстве которых исчисляются цены продаваемых или покупаемых предметов. Она, следовательно, есть как бы всеобщая мера стоимости. Необходимо, однако, чтобы то, что должно быть мерой, сохраняло постоянную и неизменную величину. В противном случае нарушится гражданский порядок и возникнет основание бесконечных обманов покупателей и продавцов, как если бы локоть, модий [118] или гиря не сохраняли постоянной величины.

Под этой мерой понимаю стоимость самой монеты, которая зависит от качества (bonitate) материала. Однако необходимо отличать стоимость монеты от ее рыночной оценки, потому что монета может иметь рыночную оценку более высокую, чем стоимость материала, из которого она состоит, и наоборот.

Причиной установления (constitutionis) монет есть необходимость. Хотя в действительности обмен мог бы совершаться на основе самого веса золота или серебра, учитывая, что золото и серебро по всеобщему соглашению между людьми всюду имеют стоимость, тем не менее для избежания больших неудобств в постоянном перенесении весов, - к тому же чистота золота и серебра не легко распознается, - установлено обозначить монету публичным штемпелем, который должен указывать действительное количество заключенного в ней золота и серебра и гарантировать публичное доверие» [119].

Здесь Коперник совершенно правильно, значительно опередив последующих буржуазных экономистов, понимает монету не просто как деньги, а как меру самого денного металла, в них содержащегося. Он первым подметил то, что монета, с одной стороны, «есть как бы всеобщая мера стоимости», но, с другой, это свое свойство она получает не сама по себе, не через законодательное установление, а через стоимость ценного металла, весовым выражением которого она является. Это единство главных функций денег как выражение их сущности было до конца раскрыто К. Марксом, который писал: «Товар, который функционирует в качестве меры стоимости, а поэтому также, непосредственно или через своих заместителей, и в качестве средства обращения, есть деньги» [120].

Следующий важный момент в теории Коперника - это установление строгого различия между стоимостью монеты и стоимостью заключенного в ней ценного металла.

«Правильной и справедливой будет установленная оценка монеты тогда, когда она заключает [в себе] немного меньше золота и серебра против того количества, которое за нее можно приобрести, а именно на столько только меньше, сколько следовало бы отнять от расходов по чеканке. Ведь штемпель должен придать материалу некоторое дополнительное достоинство (dignitatem)» [121].

Но рыночная оценка монеты может оказаться и ниже действительной ее стоимости. Это происходит, если деньги в обращении находятся в избытке: «Обесцениться монета может особенно в результате избыточного ее количества, а именно: если бы на чеканку монеты было израсходовано такое большое количество серебра, что люди охотнее гнались бы за серебром в слитках, чем за монетой. При этих условиях уничтожается достоинство монеты, потому что за нее нельзя купить столько золота и серебра, сколько она в себе заключает, и становится более выгодной переплавка серебра с уничтожением монеты. Единственное средство избежать этого - не чеканить больше монеты, пока цена ее не уравняется и она не станет дороже серебра» [122]. Этот тезис Коперника, что в обращении может быть лишь некоторое ограниченное количество денег, а их избыток сверх этого количества неизбежно ведет к изменению рыночной оценки монет, еще определеннее звучит в его более раннем сочинении «Об оценке монет». Здесь говорится: «Монета может оказаться в пренебрежении в результате избыточного ее количества, потому что если чересчур много серебра идет в чеканку, тогда чрезмерно растет спрос на серебро в слитках, тогда понижается рыночная оценка монеты, потому что за монету нельзя приобрести такое количество серебра, какое она в себе заключает. Тогда выгоднее переплавить и уничтожить монеты. Для предотвращения этого необходимо приостановить чеканку до тех пор, пока монета не сравняется со стоимостью серебра» [123].

До конца закон обращения денег был разъяснен Марксом, указавшим, «что масса металлических средств обращения должна быть способна к сокращению и расширению, т. е. что в соответствии с потребностями процесса обращения золото то должно вступать в этот процесс как средство обращения, то снова должно выходить из него» [124].

Чрезвычайно важными были рассуждения Коперника в связи с открытием им закона о вытеснении из обращения неполноценными деньгами полноценных. Исследуя вопрос о появлении неполноценных или искусственно переоцененных денег, Коперник указывает, что эти явления могут быть вызваны выпуском как монет худшей пробы или меньшего веса, так и разными монетными дворами монет одинакового номинального достоинства, но разной действительной стоимости, а также установлением государством завышенного курса серебряных монет по отношению к золотым или наоборот. Во всех случаях переоцененная монета вытеснит из обращения недооцененную.

Как это происходит и к чему ведет, Коперник показывает на примере Пруссии:

«Горе тебе, земля прусская, ты своей гибелью, увы, расплачиваешься за плохое управление краем. Итак, когда одновременно рыночная оценка, как и стоимость денег, постепенно уменьшалась, чеканка монет не прекращалась. Новые монеты в результате недостаточного содержания [серебра. - Авт.] оказывались неравными прежним, но всегда вводились в обращение, будучи худшими против прежних. Новая монета угнетала и уничтожала стоимость прежней... При всем этом должны были остаться только осколки какой-то там стоимости, так как об улучшении ее не помышляли.

Однако эта привычка или свобода ухудшения, переплавки и заражения монеты так долго укоренялась, что не могла быть прекращена и поныне не прекращается. Досадно и больно говорить, во что превратится монета в будущем и чем она есть в настоящее время. Ведь теперь она до того испорчена, что 30 марок едва заключают фунт серебра [125]. Что же будет, если этого не предупредить, как не то, что в будущем Пруссия, лишенная золота и серебра, будет иметь только медную монету, в результате чего вскоре совершенно прекратится всякий привоз заграничных товаров и торговля. Кто же в самом деле из заграничных купцов захочет обменивать свой товар на медные деньги? Кто, наконец, из наших купцов в состоянии купить за такие деньги заграничные товары в чужих краях? Однако на это страшное бедствие прусской земли те, кому это надлежит, смотрят безразлично, а дорогая родина, по отношению к которой из любви к богу они имеют обязанности и даже жизнь должны посвятить, из-за их пренебрежительной медлительности должна хилеть и чем дальше все больше падать. И вот, когда столько превратностей терпит прусская монета, а через нее вся отчизна, только золотомастера и те, кто понимает что-то в благородных металлах, извлекают пользу из ее несчастья. Они выбирают среди разнообразных монет старые; переплавленное серебро из них продают, получая от несознательной массы больше серебра в смешанной монете. Когда же эти старые солиды уже совершенно исчезают из обращения, они постепенно выбирают все лучшее, оставляя груду худых монет. Отсюда-то возникают постоянные жалобы, что... все, что ни было в употреблении людей, превышает привычную цену. Но мы нерассудительны, не догадываемся, что эта всеобщая дороговизна происходит от порчи монеты» [126].

В этих рассуждениях Коперника не только горечь в связи с экономическим упадком родины и осуждение «неразумных» правителей, здесь констатируется экономический закон, закон вытеснения неполноценными деньгами полноценных, частное проявление закона движения товарно-денежного хозяйства - закона стоимости.

Интересна история этого закона. Английский экономист Г. Маклеод приписал в 1857 г. приоритет его открытия английскому купцу Т. Грешему (1519- 1579), канцлеру королевы Елизаветы, на основании одного из его писем королеве, в котором Грешем говорит о том, что обесценивание монеты королем Генрихом VIII привело к падению курса фунта и утечке из Англии хороших золотых монет. В то время экономические работы Коперника почти не были известны, хотя еще в 1592 г. в прусской хронике Шютца был опубликован ранний вариант трактата Коперника «Об оценке монет» (под названием «Handlung von der Miintze»), а трактат «О чеканке монет» был опубликован в 1816 г. в Варшаве. В 1864 г. польский эмигрант, член Французской академии наук А. Воловский издает в Париже трактат Коперника на латинском и французском языках вместе с обнаруженным им же интересным экономическим трактатом французского ученого Николя Орема. Лишь после этого произведение Коперника обратило на себя внимание экономистов, и тот же Маклеод, познакомившись с работами Коперника и Орема, признал их приоритет.

В известном справочном пособии, энциклопедическом словаре «The Encyclopaedia Britannica», читаем (с 1910 г.) по этому поводу следующее: «Грешема закон в экономике, имя, данное в 1857 г. Г. Д. Маклеодом закону денежного обращения, который может быть кратко формулирован так: «Плохие деньги вытесняют из обращения хорошие». Маклеод дал это имя, которое получило всеобщее признание, думая, что этот закон был впервые объяснен сэром Томасом Грешемом в 1558 г. В действительности он был установлен до этого более ранними экономическими писателями Оремом и Коперником Более того, как утверждает польский экономист Э. Липинский, у Грешема прямо этот закон не сформулирован. «Грешем утверждает лишь, что падение курса делает выгодным вывоз лучших монет и в обращении, следовательно, остаются только худшие монеты. Он описывает случаи, когда плохая монета может обладать сверхстоимостью, ибо в обращении остается только худшая, имеющая ту же самую покупательную способность, что и лучшая монета. Из этого следует, что худшая монета не всегда вытесняет лучшую, если только количество худшей монеты ограниченно и не превышает потребностей товарооборота» [127].

Липинский утверждает также, что и у Орема закон вытеснения лучших денег худшими в явном виде не сформулирован - текст Орема, изданный Воловским, оказался измененной переписчиками копией, и фраза с соответствующей формулировкой вставлена, очевидно, одним из переписчиков.

Таким образом, классическая формулировка данного закона принадлежит единолично Копернику, но сила традиции такова, что и доныне закон, открытый Коперником, называют законом Грешема.

Какие же практические меры были предложены Коперником для стабилизации и улучшения экономического положения страны в связи с денежным обращением?

Прежде всего, по его мнению, следовало изъять из обращения испорченные монеты, ввести единую серебряную монету большой стоимости, которая должна чеканиться только одним монетным двором в Королевской Пруссии с гербом польского короля, причем чеканка не должна приносить прибылей.

«Чтобы привести, наконец, разоренную Пруссию в лучшее состояние с помощью денежной реформы, необходимо прежде всего устранить хаос, возникающий из обособленности монетных дворов, в которых должна чеканиться монета. Потому что разнообразие служит препятствием единству, а удержать правовой порядок во многих монетных дворах труднее, чем в одном. Поэтому необходимо, чтобы па всю Пруссию был один монетный двор, где бы монета всех родов клеймилась: с одной стороны изображением или знаками Прусских земель, - и то так, чтобы сверху имела доминирующую корону, чтобы этим удостоверяла главенство королевства, - а с другой же стороны, чтобы имела герб прусского князя с наложением при этом вверху короны королевства. Если бы этого нельзя было сделать ввиду сопротивления князя [128], который претендовал бы иметь собственный монетный двор, необходимо, чтобы не более двух мест было определено: одно - на землях его королевского величества, другое - на землях, подвластных князю... но под тем условием, чтобы обе монеты подлежали королевской власти и чтобы они по установлению его королевского величества находились в обращении во всем королевстве. Это будет иметь немаловажное значение для объединения умов и упорядочения торговых отношении.

Необходимо, однако, будет, чтобы обе эти монеты имели одинаковую стопу, стоимость и оценку... чтобы владетели одной и другой провинции не искали прибыли в чеканке монеты и чтобы прибавлялось меди только столько, а оценка превышала действительную стоимость настолько, чтобы хватило покрыть только расходы по чеканке. Этим заинтересованность в переплавке может устраниться» [129].

В приведенном тексте обращает на себя внимание та решительность, с которой Коперник подчеркивает принадлежность обеих Пруссий к Польскому государству. Воззрения Коперника отвечали интересам сельского населения и менее зажиточных слоев горожан. Однако лишение крупных прусских городов доходов от собственных монетных дворов не могло не вызвать сопротивления городского патрициата. Для сближения прусских земель с Польским государством Коперник внес еще одно предложение: следует установить простое соотношение между прусскими шиллингами и краковскими грошами, а именно 3 прусскпх шиллинга = 1 польскому грошу. Такая реформа весьма облегчила бы финансовые сделки и торговлю между коренными польскими землями и ее северными территориями.

Окончательный проект денежной реформы должен был обсуждаться на сеймике в Мальборке с участием послов князя Альбрехта в начале мая 1528 г. Коперник принял в этом сеймике участие в качестве посла Вармийского капитула. Заседания сеймика продолжились в июле того же года па родине Коперника - в Торуни, где вармийского епископа Маврикия Фербера представлял каноник Феликс Рейх, который, по-видимому, располагал дополненным и исправленным трактатом Коперника и 22 июля выступил с изложением его содержания. На следующий день сейм утвердил положение о реформе прусской монеты, но которому предусматривалось наличие только одного монетного двора для обеих Пруссии - королевской и княжеской - в Торуни. Новая монета получала также право свободного обращения на территории всей Польши.

Однако и в дальнейшем чеканка монеты продолжала оставаться источником финансовой выгоды. Не были изъяты из обращения и монеты прежних выпусков (кроме выпущенных до 1521 г.). Уже в 1530 г. король Сигизмунд I разрешил чеканку монеты в Гданьске, Эльблонге, а также в Кенигсберге (Крулевце).

В последний раз Коперник принимал участие в разработке вопросов денежного обращения па сеймике в Эльблонге в конце октября 1530 г. Обсуждался вопрос о соотношении между золотой и серебряной монетами, бывшими в обращении. В своем выступлении 30 октября Коперник утверждал, что нельзя установить цену золотой монеты, если неизвестно содержание лигатуры в сплаве. Скорее следовало бы, по его мнению, рассмотреть, сколько монет может быть сделано из гривны чистого золота или чистого серебра. Таким образом, Коперник подошел к вопросу с позиций научного анализа, а не временных соображений. Он указывал, что соотношение между весовыми единицами чистого золота и чистого серебра (в то время принимавшееся из расчета 1:12) не может быть постоянным.

Соображения, высказанные Коперником по этим вопросам, дали основания советскому экономисту М. П. Герасименко утверждать, что «можно и должно признать, что первым экономистом, давшим принципиальные основания теории биметаллического денежного обращения, был Коперник, а не Джон Локк [XVII в. - Авт.]» [130].

Еще раз Коперник занялся экономическими вопросами в 1531 г., когда им был составлен так называемый «Ольштынский хлебный тариф». Здесь он рассматривал вопрос о соотношении цен па зерно и на готовые хлебные изделия, прежде всего печеный хлеб. Он защищал точку зрения, что цена па хлеб должна быть равна цене па зерно, израсходованное для его выпечки. Стоимость других составных частей хлеба и оплата труда пекаря должны быть отнесены за счет побочных продуктов, остающихся при помоле зерна (отрубей). Защищавшийся здесь Коперником принцип так называемой справедливой цены отвечал интересам мелкотоварного производства. Как видим, и здесь он прежде всего думал об интересах широких слоев населения.

Экономическое учение Коперника хотя и было известно его современникам, но недостаточно ими оценено, а позже надолго забыто. Однако то, что оно во многом опередило экономические учения многих буржуазных экономистов последующих трех веков и сохраняет определенный теоретический интерес до нашего времени, позволяет нам и в разработке экономических вопросов признать его удивительную эрудицию, гениальное умение применить научный подход к изучению явлений природы, к изучению экономических явлений, признать его выдающимся экономистом эпохи раннего капитализма.

ТЕОРИЯ ВИДИМОГО ДВИЖЕНИЯ СОЛНЦА

Как уже отмечалось, 1520-е годы были весьма плодотворными в научной деятельности Коперника: к этому периоду относятся его экономические работы, в эти же годы была практически завершена разработка гелиоцентрической теории, изложенная в рукописи «О вращениях небесных сфер». Важное место этой рукописи составляет ее третья книга, которую можно считать отправной точкой всей астрономической теории Коперника. Поэтому когда Ретик познакомился с рукописью «Вращений» и решил опубликовать ее, начал он именно с третьей книги. Уже первые строки этого раздела отвечают на вопрос о том, с какими целями производил свои исследования Коперник.

«Древние математики не отличали тропического, или естественного, года, который отсчитывается от равноденствия или солнцестояния, от года, который определяется но отношению к какой-нибудь из неподвижных звезд.

Но Гиппарх Родосский, муж удивительной остроты ума, первый заметил, что они отличаются друг от друга... он нашел, что год, отнесенный к неподвижным звездам, больше года, отнесенного к равноденствиям... Поэтому он предположил, что и неподвижные звезды имеют некоторое движение в направлении последовательности знаков, по очень медленное и не сразу заметное. Однако с течением времени оно обнаружилось уже совершенно ясно, так что восход и заход знаков зодиака и звезд мы видим значительно отличающимися от предсказанных древними...

Кроме того, само это движение оказывается неравномерным. Желающие объяснить причины этой неравномерности приводили различные мнения. Одни полагали, что у висящего в пространстве мира есть некоторое колебательное движение... Когда соответствующее перемещение дойдет... до некоторого предела, то оно... должно... пойти обратно, причем наибольшее отклонение ...от среднего положения составляет не более 8 градусов. Но... выяснилось, что голова созвездия Овна более чем на трижды восемь градусов отошла от точки весеннего равноденствия, равно как и другие звезды, причем в течение стольких веков не было замечено ни малейшего следа возвращения назад.

Другие высказывали мнение, что сфера неподвижных звезд движется вперед, но неравномерно... К этому присоединилось еще другое удивительное явление природы, что наклонность зодиака не представляется нам такой но величине, какой она была до Птолемея...

Для объяснения этого... придумали девятую и даже десятую сферу, которые, по их мнению, производили это, однако и так они не смогли добиться, чего хотели. Уже начала появляться на свет даже одиннадцатая сфера; это число кругов, как излишнее, мы легко опровергнем движением Земли... Равноденствия и солнцевороты кажутся наступающими несколько раньше не потому, что в направлении последовательности знаков движется сфера неподвижных звезд, а скорее потому, что против последовательности знаков движется равноденственный круг, стоящий наклонно к плоскости зодиака в соответствии с мерой отклонения оси земного шара. Ведь гораздо сообразнее сказать, что равноденственный круг стоит наклонно к зодиаку, чем зодиак к равноденственному, как меньший по отношению к большему» [131].

В следующей II главе третьей книги Коперник излагает исходные данные, легшие в основу его работы. «В первом из 76-летпих периодов Калиппа, к 36-м году его, т. е. в 30-м году после смерти Александра Великого, александриец Тимохар... указал, что Колос, который держит Дева (a Virginis. - Авт.), отстоял от точки солнцестоянии на 82 градуса с третью, имея южную широту 2 градуса, а звезда во лбу Скорпиона, самая северная из трех (в Scorpii.- Авт.) ...имела широту 1 градус с третью, а долготу 32 градуса от осеннего равноденствии.

В 48-м году того же периода он нашел, что Колос Девы отстоит по долготе на 82 1/2 градуса от точки летнего солнцестояния при той же самой широте. А Гиппарх в 50 году третьего Калиппова периода, или в 196-м году но смерти Александра, нашел, что звезда в груди Льва, называемая Регулом (a Leonis.- Авт.), следует за летним солнцестоянием на расстоянии 29 1/2 и одной трети градуса. Далее Менелай, римский геометр, в первом году правления Траяна, т. е. в 99-м от P. X. и 422-м по смерти Александра, указал, что Колос Девы отстоит по долготе от солнцестояния на 86 градусов с четвертью, а звезда во лбу Скорпиона - на 36 градусов без двенадцатой части от осеннего равноденствия. Следом за ними Птолемей... во втором году Антонина Пия, т. е. в 462-м после смерти Александра, определил, что Регул Льва отстоит на 32 1/2 градуса от «летнего» солнцестояния, Колос - на 86 1/2 градуса, а упомянутая звезда во лбу Скорпиона - на 36 с третью градуса долготы от осеннего равноденствия прп совершенно неизменной широте.

На 1202-м году после кончины Александра последовало наблюдение Альбатегния... Оказалось, что в этом году Регул... дошел до 44 градусов 5 минут от солнцестояния, а звезда во лбу Скорпиона - до 47 градусов 50 минут от осеннего равноденствия, причем у всех них широта осталась той же самой...

Мы в 1525-м году от рождества Христова., который был. 1849-м египетским годом после смерти Александра, наблюдали Спику во Фрауэнбурге и Пруссии, и наибольшая ее высота но меридианному кругу оказалась приблизительно 27 градусов. Широту места наблюдения мы нашли равной 54 градусам 19 1/2 минуты. На основании этого склонение ее по отношению к равноденственному кругу определилось равным 8 градусам 40 минутам» [132].

На основании этого Коперник определяет долготу звезды Спики; любопытно, что он делает это без сферической тригонометрии. Полученное им положение Спики «17 градусов 21 минута от начала Весов». Перерасчет по таблицам пятизначных логарифмов дает долготу Спики 180°+17°21'.

«За десять лет перед этим, в 1515 году, мы нашли ее склонение равным 8 градусам 3G минутам, а положение на 17 градусах 14 минутах Весов. Птолемей же писал, что ее склонение равно по меньшей мере половине одного градуса. Следовательно, ее положение было на 26 градусах 40 минутах Девы, что представляется более истинным по сравнению с предшествующими наблюдениями (86 1/2 градуса - 60° = 26°30' -Авт.) [133].

Основной фактический материал был взят Коперником из второй главы VII книги Птолемея. Установленные Калпппом циклы в 76=4x19 лет имели отправной точкой 329-й год до н. э. «Отсюда... видно, что... за все время от Тимохара до Птолемея, а именно за 432 года, точки равноденствий... перемещались прецессионным движением большей частью па один градус в сто лет... Для первой звезды во лбу Скорпиона наблюденное Альбатегнием положение по сравнению с менелаевым показывает, что... за... 782 года перемещение равнялось 11 градусам 55 минутам, и перемещению в один градус нужно приписать не сотню лет, а только 66, а от Птолемея за 741 год одному градусу соответствовали только 65 лет... Если остальной промежуток времени 645 лет отнести к разности 9 градусов 11 минут, но нашим наблюдениям, то один градус получит 71 год. Из этого ясно, что в течение 400 лет перед Птолемеем предварение равноденствий было более медленным, чем от Птолемея до Альбатегния, а в этот промежуток оно было более быстрым, чем от Альбатегния до нашего времени» [134].

Нужно, однако, заметить, что, понадеявшись на Птолемея, Коперник допустил ошибку. Внимательное чтение цитаты из Гиппарха (в конце второй главы VII книги «Альмагеста») «не менее чем па сотую часть градуса за один год» показывает, что эту наименьшую величину для прецессии Птолемей принял за действительную. Данная Птолемеем величина прецессии 36" в год была принята всеми греческими и арабскими астрономами, и только аль-Баттани (850-929) указал впервые более точную величину прецессии. Неравномерность прецессионного движения равноденственных точек столь мала, что не могла быть обнаружена во времена Коперника. Отмеченная им мнимая неравномерность является результатом неточности наблюдений, а также большой величины промежутков между составлением отдельных каталогов.

«Также замечается различие и в изменении наклонности эклиптики. Аристарх Самосский определял наклон зодиака к равноденственному кругу в 23 градуса 51 минуту 20 секунд, так же как и Птолемей, Альбатегний - в 23 градуса 36 минут, Арзахель Испанский через 190 лет после него - в 23 градуса 34 минуты, точно так же через 230 лет Профаций Иудей нашел ее меньшей почти на две минуты. В наше же время наклонность не оказывается большей 23 градусов 28 1/2 минуты, так что и отсюда становится ясным, что самое медленное ее изменение было от Аристарха до Птолемея, а самое быстрое - от Птолемея до Альбатегния» [135].

Описав явление прецессии, Коперник выдвигает основную гипотезу для ее объяснения. Он отвергает возможность специального движения восьмой сферы (трепидацию), предложенную Сабитом ибн-Каррой, которого он не упоминает, а затем излагает дошедший до него материал старых наблюдений. Так как у него в то время не было армиллы, позволявшей измерять дуги во всех направлениях, он при помощи трикветрума измеряет вертикальные дуги и потом пересчитывает их, чтобы найти величину дуги на эклиптике. Затем определяет общин характер соответствующего изменения интересующих его величин. Прецессионное движение Коперник разлагает па среднее равномерное, его неравенство описывает при помощи колебательного движения, совершающегося по эклиптике, а изменение наклона эклиптики - при помощи колебательного движения по направлению, перпендикулярному к эклиптике.

В современной астрономии прецессионное движение Земли разлагается на два - прецессию - заставляющую ось Земли описывать конус около оси, перпендикулярной к эклиптике, и нутацию - изменяющую угол при вершине конуса, заключающийся между осью и образующей конуса. Прецессионное движение (у Коперника - равномерное движение среднего полюса) определено сейчас достаточно точно: 50,20" в год (вместо 50,26" у Коперника или 50,17" для его времени). Что же касается данных Коперника но отклонениям от среднего полюса - двух колебательных движений (либрации) с периодами в 1717 и 3434 лет, то они совершенно не соответствуют действительности: период нутации составляет всего около 19 лет, и отклонения слишком незначительны (максимум 9,2"), чтобы их можно было заметить в эпоху Коперника (нутация была открыта лишь в XVIII в. английским астрономом Брадлеем).

Эта теория Коперника (изложенная им в гл. III- V) хотя и оказалась неверной, для современного читателя, несомненно, представляет математический, а также исторический интерес. Отметим прежде всего, что кроме Альбатегния (аль-Баттани) он упоминает еще Арзахеля (аз-Заркали - автор толедских таблиц и сторонник теории гомоцентрических сфер) и некоего Профация Иудея. Это провансальский астроном Якоб бен-Мехир, рукописный альманах которого на 1302 г. находился в библиотеке г. Бранево, недалеко от Фромборка, и был доступен Копернику. Мы можем сказать, что для своей теории Коперник использовал материалы всех доступных ему авторов, которых он и упомянул. На это приходится обратить особое внимание, так как в последнее время некоторые коперниковеды стали приписывать ему знакомство с рядом арабских авторов, которых он не называет.

В IV главе Коперник указывает, каким образом колебательное движение но прямой линии составляется из круговых. Это тот самый процесс, при помощи которого Евдокс Книдский объяснял прямые и обратные движения планет. В своей книге «Точные науки в древности» О. Нейгебауэр, рассматривая движение Меркурия, указывает, что прямолинейное колебательное движение Коперник получает «при помощи способа ат-Туси», знаменитого директора Марагской обсерватории Насирэддина (1201 - 1274), хорошо известного специалистам по неевклидовой геометрии, при этом Ненгебауэр задается вопросом: «Я не знаю, через посредство кого Коперник узнал о конструкции Туси» [136]. Более уместен был бы вопрос, через посредство кого Туси узнал о конструкции Евдокса. Кроме того, нужно отметить, что у Коперника вся конструкция (с чертежом) изложена в IV главе третьей книги задолго до написания им теории движения Меркурия.

В III главе Коперник разбирает задачу сложения двух взаимно перпендикулярных гармонических колебаний, у одного из которых период вдвое больше, чем у другого. Полученная им «восьмерка» является одной из фигур Лиссажу, получающихся при сложении гармонических колебаний, совершающихся по прямым, образующим между собой некоторый угол. Уравнения полученной «восьмерки» будут

х = а sin 2 kt, у = 2а cos kt.

Следующие главы (от VI до XIV) Коперник посвящает практической разработке своей теории и составлению таблиц. В этих таблицах он определяет перемещение Солнца от движущейся точки весеннего равноденствия, необходимое для вычисления движения в тропических годах. Для этого к перемещению за египетский год - «365 дней - но отношению к неподвижным звездам (первые две таблицы) прибавляется величина за то же время прецессионного движения. Величина прецессии прибавляется потому, что точка отсчета - прежнее положение точки весеннего равноденствия - перемещается против последовательности знаков зодиака, тогда как собственное движение Солнца по небесной сфере идет в направлении последовательности знаков (две последние таблицы составного равномерного движения).

img/image037.gif

Затем для определения видимого движения Солнца к этому среднему движению прибавляются так называемые уравнения, которые получаются вследствие существующих неравномерностей движения Солнца.

Одно из этих уравнений, впервые замеченное Гиппархом, происходит оттого, что предполагаемое равномерным движение Солнца наблюдается не из центра его траектории, а из некоторой другой геометрической точки. Гиппарх и повторяющий его рассуждения Птолемей нашли, что от весеннего равноденствия до солнцестояния проходит 94 1/2 дня, а от солнцестояния до осеннего равноденствия 92 1/2 дня; соответствующие средние равномерные движения для этих промежутков будут 93°9' и 91°10'.

Пусть abed будет годовой круг движения Земли; из точки а наблюдается весеннее равноденствие, из b - летнее солнцестояние, из с - осеннее равноденствие, а из d - зимнее солнцестояние. Пусть f представляет Солнце; дуга ab = 93°9', be = 91°10'. Соединительные прямые ас и bd пересекаются в Солнце f. Так как abc более полукруга и ad>bc, то центр круга е должен лежать между af и bf, а апогей (наибольшее расстояние fn) будет в точке n между весенним равноденствием и летним солнцеворотом. Проводя через е прямую hek// bd и gef//ac, из прямоугольника emfl можем найти эксцентриситет еа и угол hen, определяющий положение апогеи. Оказалось, что прямая ef составляет 1/24 радиуса еп, а дуга nh равна 24 1/2 градуса. Такую же величину нашел и Птолемей, откуда появилось мнение о неподвижности точки апогея, имеющееся в «Малом комментарии» Коперника. Но аль-Баттани нашел, что nh равно 7 градусам 43 минутам. Значит, апогей перемещается, а у Птолемея он неподвижен, поэтому некоторые астрономы (Деламбр) обвинили его в неумении наблюдать, так как он по сравнению с Гиппархом допустил ошибку примерно в 5 градусов. Однако, если учесть, что данные определены в днях, нетрудно видеть, что точность полученных величин очень мала, и если Гиппарх получил величину, близкую к действительной, то это произошло случайно, а не оттого, что Птолемей не умел наблюдать.

Соответствующее наблюдение было произведено Коперником в 1515 г. Он нашел, что от весеннего равноденствия до осеннего проходит «186 дней и 5 1/2 шестидесятых». Оп пишет: «Чтобы менее ошибиться в определении равноденствий (некоторые действительно подозревают, что с более ранними наблюдателями это и случилось), мы в этом исследовании кроме равноденствий добавили и некоторые другие положения Солнца, не так уже трудные для наблюдений, а именно в серединах знаков Тельца, Льва, Скорпиона и Водолея» [137].

В результате он получил, что эксцентриситет составляет примерно 1/31 часть радиуса, а точка n апогея лежит не справа от h, а влево на расстоянии hn = 6 2/3 градуса.

Это, в частности, является доказательством того, что «Малый комментарий» написан в 1516 г.

Интересно сравнить величину эксцентриситета, найденную Коперником, с современной. Известно, что с точностью до е2 кеплерово движение по эллипсу можно представить равномерным угловым движением вокруг второго фокуса. В таком случае под эксцентриситетом нужно понимать расстояние между обоими фокусами, равное удвоенному эксцентриситету в обычном смысле. Тогда найденный Коперником эксцентриситет будет соответствовать обычному е = 1/62 = 0,010614, что близко к современному значению 0,01691 (для 1625 г.)

img/image038.jpg

Соответствующее уравнение в современной астрономии называется уравнением центра. Пусть Е представляет Землю, равномерно движущуюся по эклиптике с центром в С, a S - эксцентрично расположенное Солнце. При наблюдении из Е видимое положение Солнца будет F, а среднее равномерно движущееся Солнце должно было бы быть в точке D. Дуга BD дает среднюю долготу Солнца, a BF - истинную долготу Солнца. Их разность, т. е. CES, называется уравнением центра. Она будет иметь наибольшую величину, когда ES перпендикулярна к А В. Эту величину Птолемей нашел равной 2 градуса, 23 минуты, а Коперник 1 градус 51 минута (современное значение 1 градус 55 минут).

То обстоятельство, что точка апогея не остается неподвижной, вводит еще одно неравенство в движение Солнца. Коперник пишет: «Я... должен признаться, что нигде не встречается больших трудностей, как при определении солнечного апогея, когда нам приходится вычислять большие величины через малые и еле заметные... Посередине между апсидами одна минута может соответствовать изменению на 5 или б градусов, и даже небольшая неточность может привести к большой ошибке. Поэтому, поместив апогей па 6 градусах с половиной и третью градуса в знаке Рака, мы не удовлетворились бы слепым доверием к астрономическим инструментам, если бы пас не удостоверили в этом лунные и солнечные затмения. Они без малейшего сомнения обнаруживают всякую ошибку, которая могла бы в них скрываться» [138]. Объяснение этого второго неравенства Коперник произвел двумя способами.

Первый из них заключается в следующем. Пусть KLM представляет круговую орбиту Земли. Центр img/image039.jpg С этой орбиты, двигаясь в направлении, противоположном движению Земли, описывает небольшую окружность EF вокруг неподвижного центра G, находящегося па одном и том же расстоянии от Солнца S. Во время движения С линия апсид орбиты Земли будет совершать колебания вокруг своего среднего положения AG SB, а эксцентриситет земной орбиты SC будет изменяться от наибольшего до наименьшего значений - SE и SF. При этом сама линия AGB будет медленно вращаться вокруг Солнца в том же направлении, что и Земля, т. е. в направлении последовательности знаков зодиака.

Второй метод настолько остроумен и изящен, что его можно оценить в полной мере, только построив соответствующий кинематический механизм.

Вокруг неподвижного центра с вращается стержень ci, угол поворота fci = ФИ . По отношению к ci с такой же угловой скоростью вращается другой img/image040.jpg стержень igd, который заканчивается жестко соединенным с ним кругом f'g (второй эпицикл Коперника); угол поворота этого стержня но отношению к ci будет тоже фи, но уже в противоположную сторону. Полученная «пара вращений» заставит стержень igd вместе с прикрепленным к нему эпициклом f'g совершать круговое поступательное движение. Точка i описывает окружность с центром с, а точка d - окружность с центром е. Если на окружности эпицикла f'g возьмем произвольную точку о, то она будет описывать окружность радиуса op = ic вокруг центра р. Если точку о перемещать по окружности второго эпицикла, то центры соответствующих окружностей будут двигаться по окружности трп.

Прямая сf, аналогичная прямой АВ (см. рис. на стр. 291), может медленно вращаться вокруг точки с; она представляет среднее положение линий апсид срк, а отрезок ср - эксцентриситет - будет изменяться между значениями сп и ст. Прямая сk соответствует прямой KL, точка с - точке S. Оба механизма производят одно п то же движение. Так как дело идет о видимом движении Солнца, то оба способа могут вполне заменять друг друга.

Угол fcp (или ASK, рис. па стр. 291) носит название уравнения апогея.

Движение Солнца определяется так. Сначала устанавливается положение апогея, его движение состоит из двух частей: перемещения среднего апогея и колебания около пего (уравнение апогея, или второе неравенство Коперника). Затем берется простое движение Солнца (по отношению к неподвижным звездам), к которому прибавляется уравнение центра (первое неравенство Коперника). Зная положение апогея и расстояние Солнца от апогея, можно найти положение Солнца по отношению к неподвижным звездам.

ТЕОРИЯ ДВИЖЕНИЯ ЛУНЫ

Хотя движение Луны и кажется на первый взгляд простым и естественным, его математическое описание связано с преодолением значительных трудностей. Прежде всего давно уже было замечено, что орбита движения Луны не лежит в плоскости эклиптики; в этом причина, что солнечные и лунные затмения не повторяются регулярно в полнолуние и новолуние. Об этом знали еще в Древнем Вавилоне, в Древней Греции - это было установлено Анаксагором в V в. до н. э. По-видимому, вавилоняне уже знали, что точки пересечения лунной орбиты с эклиптикой, так называемые узлы, не остаются неподвижными, а перемещаются с периодом в 19 лет. Дальнейшая разработка теории движения Луны принадлежит Птолемею.

В движении Луны выделено несколько отличающихся один от другого периодов. Одним из них является так называемый синодический месяц - период от одного новолуния до следующего,- он равен 29 дням, 12 часам и 44 минутам; по истечении этого промежутка времени Луна возвращается в первоначальное положение относительно Солнца. Можно ставить вопрос о времени возвращения Луны к начальному положению относительно неподвижных звезд (сидерический месяц) или к началу отсчета долгот - точке весеннего равноденствия (тропический месяц). Так как в прецессионном движении точка весеннего равноденствия движется навстречу светилу, то тропический месяц будет чуть короче сидерического: продолжительность сидерического месяца составляет 27 дней, 7 часов, 43 минуты и 13 секунд, а тропического - на 15 секунд короче.

Еще вавилонские астрономы (III-IV вв. до н. э.) заметили, что скорость движения Луны по орбите не остается постоянной. Это неравенство можно исправить, если предположить, что по окружности (деференту) движется в противоположную сторону с такой же угловой скоростью эпицикл, несущий Луну; когда Луна ближе к Земле, ее скорость больше, а при удалении меньше. Этого же можно было бы добиться и при помощи эксцентрического круга. Тогда в наибольшем удалении (апогее) скорость Луны будет наибольшей, а в перигее наименьшей.

img/image041.gif

Пусть центр А эпицикла по деференту ABED и Луна по эпициклу двигаются в противоположные стороны, совершая полный оборот относительно прямой АЕС, все время проходящей через Солнце, в течение одного синодического месяца (29 1/2 дней). Тогда движение Луны будет казаться наиболее медленным в точке М эпицикла и наиболее быстрым в точке N. Центр F заменяющего эпицикл эксцентрического круга (его нет на чертеже) все время будет находиться на прямой, соединяющей центр Е Земли с Солнцем. Это позволяет определить так называемый аномалистический месяц как время, необходимое для последовательного возвращения Луны к апогею пли вообще к той же самой скорости. Продолжительность аномалистического месяца равна 27 дням 13 часам и 18 1/2 минуты. Зная положение апогея и точки весеннего равноденствия, можно вычислить среднее движение по долготе λ и среднее движение λ по аномалии; разность между ними, равная нулю в сизигиях А и С, будет наибольшей в квадратурах В и D - 5°1'. В действительности оказалось, что ее наибольшая наблюденная величина составляет 7°40'. Это второе неравенство, найденное Птолемеем, получило название эвекции.

Для объяснения этого неравенства Птолемей предположил, что получившийся эксцентрический круг не остается неподвижным, а совершает в течение месяца один оборот но часовой стрелке вокруг Земли но отношению к линии, соединяющей центр Земли с Солнцем. Таким образом, прямая СЕА всегда будет биссектрисой угла между линиями, направленными к центрам эксцентрического круга и эпицикла.

Пусть Луна, неподвижная в точке М эпицикла, находится в новолунии и в апогее эксцентрического круга. Если центр этого круга F сделает четверть оборота и окажется на линии ED справа от то центр А эпицикла будет па той же линии слева от Е, а Луна, находящаяся в точке М эпицикла, совершающего круговое поступательное движение, будет в квадратуре и в перигее эксцентра. Еще через четверть оборота точка F и центр А эпицикла окажутся па прямой ЕС и ниже точки Е, центр эпицикла А будет опять в наибольшем расстоянии, а Луна, находящаяся на линии ЕС, будет в апогее и в полнолунии. Таким образом описанный механизм приводит к тому, что полнолуния и новолуния совершаются в апогее эксцентра, а квадратуры - в его перигее.

В этом объяснении Коперник видел следующие недостатки. Складывая два вращения с одинаковыми, но противоположными угловыми скоростями, получаем движение по эксцентрическому кругу с изменяющейся скоростью, что, конечно, противоречит основному закону кругового равномерного движения. Во-вторых, в соединениях Луна будет находиться дальше от центра Земли, чем в квадратурах, причем она должна приближаться к Земле приблизительно па половину расстояния, и соответствующее изменение диаметра лунного диска должно быть замечено наблюдателем; в действительности же видимый диаметр Луны все древние астрономы принимали равным всегда половине градуса.

В критическом разборе, которому Коперник подверг лунную теорию Птолемея, есть один момент, имеющий большое значение для дальнейшего развития теоретической астрономии. Во II главе четвертой книги «Вращений» Коперник пишет: «Если признавать равномерным движение центра эпицикла вокруг центра Земли, то следует признать, что движение его по собственной описываемой им орбите, а именно эксцентру, должно быть неравномерным» [139].

img/image042.gif

Действительно, пусть аес будет лилия, проходящая через центр Земли е и Солнце, a efd - линия апсид, где f является центром эксцентрического круга dg.

«Если... взять угол аеb 45 градусов... и отложить aed, равный ему, так, чтобы весь угол bed был прямым, взять центр эпицикла в f л соединить gf, то угол gfd, очевидно, будет больше gej... Поэтому дуги dab и dg, описанные обе в одно и то же время, не будут подобными, ибо dab является четвертью окружности, а дуга dg, которую за то же время описал центр эпицикла, будет более четверти окружности...

Следовательно, движение эпицикла по описываемому им эксцентрическому кругу будет неравномерным. Но если так, то что мы ответим, если нам приведут аксиому: движение небесных тел является равномерным и только по видимости может представляться неравномерным? Если же сказать, что он [эпицикл. - Авт.] равномерно движется около центра Земли и этого вполне достаточно. для сохранения равномерности, то какой же будет эта равномерность, если она существует в постороннем круге, по которому его движение не совершается в действительности и не существует в собственном эксцентре?

Так же, конечно, мы удивились бы и тому, что и для самой Луны па эпицикле равномерность хотят признать не по отношению к центру Земли (т. е. имен- по к линии egm...), а по отношению к какой-то другой точке (на чертеже точка i.- Авт.) и что между этой точкой и центром эксцентрического круга находится посередине Земля, а линия igh является как бы указателем равномерности движения Луны по эпициклу, что по самому существу доказывает неравномерность рассматриваемого движения...» [140].

Точка i у Птолемея называется эквантом: вокруг этой точки совершается равномерное движение находящегося на эпицикле в точке h центра Луны. Коперник, следуя, по-видимому, урокам Брудзевского, хочет уничтожить самую возможность допущения таких точек.

Если мы с современных позиций будем рассматривать точку е как центр эллиптической орбиты планеты, f - фокус, вокруг которого происходит движение с постоянной секторной скоростью, a i - другой фокус, сможем показать, что, если пренебречь членами, содержащими квадрат эксцентриситета, то вращение планеты вокруг второго фокуса i будет представляться равномерным. Конечно, ни Копернику, ни Птолемею но могла прийти в голову мысль о такой возможности, по все же из них обоих Птолемей был ближе к истине, чем Коперник.

Общий механизм движения Луны, по Копернику, может быть представлен таким образом.

Пусть Т - Земля, a S - Солнце. Точки O1, О2, О3, О4 представляют положения Луны па ее орбите img/image043.gif в среднем равномерном движении, вращение радиуса ТО совершается против часовой стрелки, время полного оборота соответствует синодическому месяцу - промежутку между двумя последовательными новолуниями, иными словами, по истечении синодического месяца Луна возвращается в то же самое положение относительно Солнца. Точка O1 является центром первого эпицикла. Она перемещается по орбите О1О2О3О4 в течение синодического месяца, радиус О1А этого эпицикла вращается в противоположном направлении, т. е. но часовой стрелке, п совершает полный оборот в течение аномалистического месяца - времени между двумя последовательными прохождениями Луны через апогей (на рисунке для простоты мы приняли его равным синодическому, в действительности он меньше).

Нововведением Коперника является второй эпицикл, центр которого движется по окружности первого эпицикла; его последующие положения будут Л, В, С, D. Второй эпицикл несет Луну L, он вращается против часовой стрелки и делает полный оборот за половину синодического месяца.

Пусть начальное положение L1 соответствует новолунию и апогею. Луна в новолунии находится в самой нижней точке второго эпицикла. По истечении четверти синодического месяца радиус ТО повернется на 90° и займет положение ТО2, радиус О1A первого эпицикла повернется примерно на 90° по отношению к радиусу ТО1 и займет положение О2А, Луна сделает вместе со вторым эпициклом пол-оборота и окажется в точке L2. Если вначале истинное положение Луны совпадало со средним, то теперь для определения истинного положения нужно из средней долготы вычесть угол АТО2 (так называемое уравнение центра) и угол AT L2, или эвекцию. Во время движения от О1 к О2 оба эти угла, как нетрудно видеть, увеличивались. По истечении второй четверти оборота Луна, сделав еще пол-оборота, по второму эпициклу придет в положение L3. Уравнение центра и эвекция обратятся в нуль. Сделав еще четверть оборота, Луна перейдет в положение L3; уравнение центра и эвекция при этом переходе тоже будут возрастать, но только теперь они будут положительными.

В действительности дело обстоит несколько сложнее. Не всегда Луна в новолунии будет находиться в апогее, так что уравнение центра для положений О1 и О2 (полнолуние) может быть и но равно нулю, но эвекция в этих случаях должна всегда равняться нулю. Подобным же образом вследствие неравенства синодического и аномалистического месяцев прямые О1A, О2А, О3А, О4Л не будут параллельными, и по истечении синодического месяца начальное положение пе восстановится полностью, но это все лишь несколько осложняющие механизм детали.

В 1957 г. была опубликована работа арабского астронома ат-Шатира, жившего за 200 лет до Коперника, который, объясняя механизм движения Луны, тоже ввел второй эпицикл. Упоминая об этом, О. Нейгебауэр считает, что «знал Коперник о своем предшественнике или пет, в настоящее время установить невозможно» [141].

Нам кажется, что ответить па этот вопрос не так уж трудно, достаточно выяснить, каким образом работа аш-Шатира могла стать известной Копернику. Считают, что эта работа, имеющая своей целью исправление лунной теории Птолемея, была переведена на греческий язык, и Коперник во время пребывания в Италии мог с ней познакомиться. Здесь нужно отметить, что Коперник выучил греческий язык около 1500 г., Птолемея он знал в это время лишь по «Эпитоме» Региомонтана, вышедшей в 1496 г., латинский перевод его был у него только с 1515 г. Следовательно, в Италии труд аш-Шатира вряд ли мог его особенно интересовать, во всяком случае до 1523 г., когда он начал работать над четвертой книгой «Вращений». Поэтому гораздо более вероятно, что введение второго эпицикла было им сделано вполне самостоятельно. Кроме того, Коперник всегда указывает своп источники, и достаточно подробно,- стоит вспомнить приведенные им в первой книге античные источники, относящиеся к движению Земли и структуре планетной системы.

Конец четвертой книги «Вращений» посвящен изложению теории затмений и необходимых для этого сведений.

В первую очередь дается изменение широт Луны. Основой для этого был драконический месяц - время, необходимое для того, чтобы Луна, выйдя из восходящего узла орбиты, возвратилась в него же. Продолжительность драконического месяца у Коперника равна 27 дням 12 часам 44 минутам и 18 секундам, что от современного отличается лишь на 0,3 секунды. Разделив 360° на продолжительность драконического месяца, получим среднее дневное движение аргумента, или аномалии широты. Физического значения аргумент широты не имеет; в дальнейшем Коперник отождествлял его с градусами наклонной орбиты Луны, причем нулевая точка, по-видимому, была в северном предельном отклонении Луны от эклиптики. Наибольшее отклонение Луны от эклиптики составляло у Коперника 5°.

После этого определяются параллактические смещения Луны, получающиеся при наблюдении из различных мест земной поверхности и зависящие от географической широты места наблюдения, а затем определяются расстояния Солнца и Луны от Земли, их диаметры и тени в месте прохождения Луны, а также ось тени и, наконец, даются правила для определения возможности затмения для заданных новолуний и полнолуний, а также хода наблюдаемого затмения - его начала, конца, продолжительности и величины затмения.

Хотя общая методика вычисления затмений у Птолемея и Коперника примерно одинакова, в деталях изложения процесса имеются большие различия. В то время как для Коперника и современных ему астрономов существенными были только приведенные выше характеристики, т. е. ход затмения, его продолжительность, величина, для Птолемея это было недостаточным. Вот начало 11-й главы шестой книги «Альмагеста». «Об углах направлений в затмениях. Направления, получающиеся в затемнениях, складываются, во-первых, из направления самого затемнения по отношению к эклиптике и, во-вторых, угла эклиптики с горизонтом. Если бы кто-нибудь захотел проработать все направления, получающиеся в течение затмения в целом, то вследствие необычно большой переменчивости положений в каждой фазе затмения это не дало бы никакой пользы для предсказаний.

Следовательно, вполне достаточно будет произвести это исследование только для затмений, имеющих какое-нибудь предзнаменовательное значение, отмечая лишь в общих чертах дуги, наблюдающиеся на горизонте; это можно сделать непосредственно на глаз, отмечая положения обоих упомянутых направлений.

Что касается затемнения, то мы считаем важным для предсказаний отметить его первую фазу, последнюю и фазу наибольшего затемнения в середине затмения, если оно не является полным, затем первую фазу освещения в конце пребывания в тени и последнюю фазу освещения в конце затмения. Из направлений мы считаем наиболее важными те, которые определяются меридианом и местами восхода и захода точек равноденствий и солнцеворотов на эклиптике; что же касается направлений различных ветров, то их можно обозначить при помощи соответствующих точек горизонта» [142].

После этого Птолемей указывает на необходимость вычисления получающихся на горизонте расстояний между точками восхода и захода для каждого из двенадцати делений зодиака до пересечения меридиана с горизонтом. В результате получается таблица из 22 строк и четырех столбцов; первый из них показывает затемнение лунного диаметра в средней фазе затмения (в дюймах), второй - углы для солнечных затмений в начале затемнения или в конце освещения, третий - такие же углы для лунных затмений, четвертый (тоже в лунных затмениях) углы в конце затемнения и начале освещения. Двадцать две строки соответствуют числу дюймов от 0 до 21.

Мы видим, что в те времена наблюдателям приходилось производить очень большую работу, от которой Коперник их освободил.

ТЕОРИЯ ДВИЖЕНИЯ ПЛАНЕТ

В главе VII мы описали историю развития представлений о планетных движениях вплоть до времени Коперника; теперь следует более подробно разобрать положения, внесенные в теорию движения планет самим Коперником.

В современной астрономии видимое движение планет складывается из двух - движения планеты вокруг Солнца по эллиптической орбите, мало отличающейся от окружности, и кажущегося, параллактического, по терминологии Коперника, являющегося следствием движения Земли вокруг Солнца (термином «параллактические смещения» обозначают те изменения видимого положения предмета, которые происходят вследствие движения наблюдателя). В этом движении планеты кажутся описывающими петли около среднего положения, перемещающегося все время против часовой стрелки,- прямым движением, как говорим мы, или в направлении последовательности знаков зодиака, как говорили в эпоху Коперника. Движущиеся таким образом планеты иногда совершают прямые движения, иногда останавливаются, иногда движутся в обратном направлении.

Птолемей в своей теории планетных движений различал два неравенства - первое, которое он называет зодиакальным, связано с различными знаками зодиака, т. е. с соответствующими частями орбиты планеты, второе зависит от положения планеты относительно Солнца. Первое неравенство он объясняет при помощи эксцентрического круга (у Коперника - эксцентра в связи с небольшим эпициклом) второе - при помощи эпицикла (так называемого первого), вращающегося вокруг точки, перемещающейся по эксцентру (этот первый эпицикл у Коперника заменяется параллактическим движением). В «Альмагесте» Птолемей указывает на любопытные соотношения между периодами обращения планеты по эксцентру и эпициклу и солнечным годом. Для верхних планет число оборотов планеты относительно зодиака, сложенное с числом оборотов по эпициклу, дает в сумме число соответствующих тропических лет. Так, для Сатурна за 59 лет происходит 57 оборотов по эпициклу и 2 оборота относительно зодиака, для Юпитера соответствующие числа будут 71, 65 и 6, для Марса - 79, 37 и 42. В настоящее время это весьма просто объясняется как результат сложения угловых скоростей переносного и относительного вращений, дающих в сумме угловую скорость абсолютного движения. Для нижних планет соотношение будет несколько иное - Птолемей отмечает, что для Меркурия и Венеры среднее движение по долготе равно среднему движению Солнца: это показывает, что число оборотов планеты относительно зодиака равно числу соответствующих солнечных лет.

Среднее параллактическое движение планеты (в настоящее время оно называется синодическим), являющееся у Птолемея эквивалентным обращению по эпициклу, представляет разность между средним перемещением Солнца и средним собственным движением планеты. У верхних планет собственное движение меньше движения Солнца, у нижних, наоборот, больше, так что среднее параллактическое движение будет равно разности после вычитания движения Солнца из среднего движения планеты.

Птолемей начал изложение планетных движений с Меркурия и кончил Сатурном, указав, однако, что изложение будет несколько проще, если начать с верхних планет. Коперник так и сделал - он начал рассмотрение планетных движений с Сатурна. Любопытно сравнить значения среднего сидерического движения планет за один египетский год, равный 365 дням, в таблицах Коперника с их современными значениями:

У Коперника

Современное значение

Марс

688 579,9"

688 579,2"

Юпитер

109 180,9

109 181,9

Сатурн

43 966,2

43 966,1

Так как интерес представляет не только полученный результат работы, но и самый процесс ее, то посмотрим, каким образом Коперник определял орбиту планеты и соответствующие характеристики движения. Для этого ему были необходимы три наблюдения положения планеты.

Общая теория движения планет изложена им в IV главе пятой книги «Вращений».

«Итак, пусть ab будет эксцентрический круг, с - его центр и асb - диаметр для среднего img/image044.gif положения Солнца, проходящий через верхнюю и нижнюю апсиды планеты; пусть на нем в точке d находится центр орбиты Земли. Взяв центр в верхней апсиде а расстоянием, равным третьей части cd, опишем эпицикл ef, в перигее f которого пусть будет находиться планета. Пусть движение эпицикла по эксцентру аb происходит в направлении последовательности знаков зодиака, движение планеты на верхней дуге эпицикла - также в направлении последовательности, а в остальной части - против последовательности знаков, причем движения их обоих, а именно эпицикла и планеты, имеют одинаковые между собой времена обращения.

Вследствие этого произойдет следующее: если при нахождении эпицикла в верхней апсиде эксцентра планета будет находиться с противоположной стороны в перигее эпицикла, то при прохождении каждой из них своей полуокружности их движения будут совершаться в противоположные стороны. В обеих средних квадратурах эпицикл и планета будут находиться соответственно в серединах своих дуг, и только тогда диаметр эпицикла будет параллелен линии ab, в серединах же соответствующих промежутков он будет перпендикулярен к ab, отклоняясь все время в ту или другую сторону» [143].

«...Опишем теперь из центра d годичную круговую орбиту Земли; пусть она будет no. Продолжим idr и проведем pds параллельно cd; тогда idr будет прямой линией для истинного движения планеты, a gc - для среднего и равномерного. Затем в г будет истинный апогей Земли по отношению к планете, а в s - средний. Следовательно, угол rds или idp будет разностью углов среднего и видимого движений, а именно разностью углов acg и cdi» [144].

img/image045.gif

В так называемом параллелограмме Аполлопия эксцентр ас, имеющий центр в с и вращающийся вокруг точки d, может быть заменен кругом такого же радиуса db, вращающимся вокруг своего центра d и имеющим на конце радиуса эпицикл с центром в b и радиусом ba = cd, угловая скорость вращения которого со,, должна быть равна угловой скорости стержня cd. Движение точки а может быть получено одинаково обоими способами. Остается только добавить второй эпицикл с центром а; в первом случае он будет двигаться по эксцентру, во втором - по первому эпициклу. В рассматриваемом у Коперника случае угловая скорость w0= 0.

«Здесь мы выбираем эксцентр с эпициклом потому, что, как оказывается, точка d, оставаясь всегда между Солнцем с центром с, меняет свое положение... Эти предположения вполне соответствуют видимым явлениям... и прежде всего относительно Сатурна, Юпитера и Марса, для которых основным и самым трудным является определение места апогея и расстояния cd ...При этом мы будем пользоваться... сравнением трех древних солнечных противостояний и такого же числа новых. Эти противостояния греки называют акронихическими... Когда планета, прямо противоположная Солнцу, будет находиться на одной прямой со средним положением Солнца, то будет отсутствовать вся неравномерность, которую влечет за собой движение Земли» [145].

В соответствии с этим Коперник рассматривает сначала три древних акронихических противостояния, наблюденных Птолемеем во время императора Адриана, и три новых, наблюдавшихся им самим, а именно 5 мая 1514 г. («за один час и пятую часть до полуночи, когда Сатурн оказался на 215 градусах 24 минутах»), затем 14 июля 1520 г. в полдень («па 273 градусах 25 минутах») и наконец 10 октября 1527 г. («в б 2/5 часа после полуночи, когда Сатурн был виден па 7 минутах градуса от рога Овна»), т. е. b Arietis, долгота которой принималась в качестве начальной точки при отсчете долгот.

«Между первым и вторым наблюдениями прошло 6 египетских лет 70 дней и 33 шестидесятых, в течение которых видимое движение Сатурна составило 68 градусов 1 минуту. От второго до третьего прошло 7 египетских лет 89 дней и 46 шестидесятых, и видимое движение планеты было 86 градусов 42 минуты. Среднее движение в первом промежутке было 75 градусов 39 минут, во втором - 88 градусов 29 минут. При определении верхней апсиды и эксцентриситета сначала следует действовать по предписанию Птолемея, как будто бы планета двигалась только по одному эксцентрическому кругу. Это хотя и не является достаточным, однако при помощи таких приближений мы легче достигнем истинного» [146].

Это приближение Коперник производит таким образом. Он берет некоторую окружность аbс, на которую нанесены места первого, второго и третьего img/image046.jpg акронихических положений, так что дуги ab и bc равны соответственно 75°39 и 88°29'. Так как этот круг должен изобразить некоторый эксцентр, то Коперник берет центр d земной орбиты и соединяет его с точками a, b и с; одну соединительную линию он продолжает до пересечения с окружностью. Полученную прямую cde следует испытать, не будет ли она диаметром. Это значит или чтобы сумма дуг ab, bc и неизвестной ае равнялась 180°, или же чтобы длина се была равна 20 ООО - диаметру круга, описанного около треугольников abc или abe a dc - радиусу этого круга, т. с. 10 000. Коперник выбирает второй путь и из решения треугольников bde и adle находит, что cde = 19 898, a cd = 9299. Это показывает, что d не может быть центром эксцентра; он должен лежать выше d.

Пусть оп будет в f. Проводим диаметр jdh и перпендикуляр fk на прямую се. Решая треугольник fdk, определяем дугу lh - расстояние до перигея h - и убеждаемся, что суммы дуг влево и вправо от kg равны 180°.

Нужно отметить, что угол bde принимается по видимому движению равным 86°42', в то время как дуга be среднего движения равна 88°29'.

Теперь второе приближение. Коперник вводит эпициклы.

Первое приближение по установленным местам а, b, с трех наблюденных противостоянии позволило img/image047.gif определите положение линии апсид Jg и расстояние de между центрами. При точках a, Ь, с строим эпициклы с радиусами, равными 1/4 ed, затем, проведя прямые ad, bd, се, откладываем утлы dbo = fdb и dep = fde. Линии en, ео и ер, будучи продолжены до окружности эксцентра, дадут исправленные положения противостояний, при помощи которых снова определяем эксцентриситет и положение линии апсид. При введении эпицикла Коперник уменьшает расстояние между центрами, отделяя четверть для радиуса эпицикла, так что в дальнейшем радиус эпицикла будет составлять лишь треть исправленного расстояния между центрами. Потом Коперник еще раз вычисляет все три исходных положения противостояний.

Таким же образом определяются движения Юпитера (три наблюдения: 30 апреля 1520 г., 28 ноября 1526 г. и 1 февраля 1529 г.) и Марса (наблюдения 5 июня 1512 г., 12 декабря 1518 г. и 22 февраля 1523 г.). Приведенные даты показывают, что теория движения верхних планет была закончена Коперником никак не ранее 1530 г.

Много неприятностей доставила Копернику планета Венера. Если бы ее наибольшие расстояния в ту и другую сторону от среднего положения Солнца, а именно, утреннее и вечернее, оказались равными друг другу, то можно быть уверенным в том, что посредине двух таких положений Солнца найдется линия апсид эксцентрического круга Венеры. Различие между апсидами можно установить из того, что эти одинаковые отклонения будут меньше вблизи апогея и больше в противоположной точке. Вся теория движений Венеры была достаточно ясно изложена у Птолемея, но, как говорит Коперник, требовалось получить эти результаты из тех же самых наблюдений Птолемея. К сожалению, Коперника подвели имеющиеся в его распоряжении источники, в первую очередь «Эпитома» Региомонтана, а также латинский текст «Альмагеста». Оба источника давали древние наблюдения Теона Смирнского (II н. э.- не смешивать, как это сделал Коперник, с Теоном Александрийским, математиком и отцом знаменитой женщины-математика Гипатии, вторая половина VI в. н. э.). Первое наблюдение Теона было сделано в 16-м году Адриана 21 фармути [147] (7 марта 132 г.); с ним Птолемей сопоставил свое наблюдение «в 4-й год Антонина 11 тота» (30 июля 140 г.), в латинском же тексте «Альмагеста» неправильно стояло «14-й год Антонина».

Второе наблюдение Теона, по записи в «Эпитоме», было сделано «в 4-м году Адриана 20 атира утром», и его результаты, по расчетам Коперника, сходились с вычисленным положением планеты. Но здесь «небо посмеялось над ним». Дело в том, что через восемь лет Венера возвращается к исходному положению, и в дате можно ошибиться, что с Коперником и случилось; в действительности была правильной имевшаяся в «Альмагесте» дата: «12-й год Адриана 22 атира» (11 октября 127 г.). В паре с этим стояло собственное наблюдение Птолемея в 21-й год Адриана 10 мехира (25 декабря 136 г.).

И еще одна неприятность постигла Коперника (в XXIII главе пятой книги). Сначала в манускрипте было приведено наблюдение Птолемея, произведенное «во втором году Антонина 20 тиби» (16 декабря 138 г.). При вычислениях Коперник убедился, что это наблюдение не может соответствовать действительным движениям Венеры, вычеркнул этот текст и заменил его содержащимся в 4-й главе «Альмагеста» наблюдением Тимохара (12 октября 272 г. до н. э.).

Вычисления с движением планеты Венеры заставили Коперника изменить конструкцию; вместо обычного эпицикла с центром на окружности эксцентра он поместил эпицикл, или, лучше сказать, малый эксцентр, внутри большего. Таким образом, движение Венеры представляется в следующем виде.

img/image048.jpg

Пусть agb будет земная орбита с центром с, a ekf - орбита Венеры с центром d. Расстояние cd между центрами равно 416 частям, каких в eg - радиусе Земли - будет 10 000. Разделим это расстояние пополам в точке m, и на отрезке md, равном 208 частям, построим окружность с центром п, по этой окружности будет перемещаться центр d круговой орбиты Венеры, сама же орбита будет совершать круговой обход таким образом, что когда Земля попадет па диаметр acb, на котором находятся верхняя и нижняя апсиды эксцентра Венеры, то центр планетной орбиты будет находиться в точке m, в средней же дуге, когда Земля будет в точке g, центр орбиты перейдет в точку d па наибольшее расстояние cd. Таким образом, в то время, когда Земля один раз обходит свою орбиту, центр орбиты Венеры совершает двукратное обращение вокруг центра в ту же сторону, что и Земля, т. е. в направлении последовательности знаков зодиака.

При помощи такой гипотезы Птолемей объяснял все особенности движения Венеры. Собственное наблюдение Коперник произвел 12 марта 1529 г. Данная Птолемеем картина движения Венеры остается справедливой и для эпохи Коперника с той лишь разницей, что эксцентриситет Венеры, принимавшийся раньше равным 416, стал приниматься равным 246. Кроме того, места апсид эксцентрического круга оставались у Коперника неизменными - одна па 48 градусах с третью, другая па 228 градусах 20 минутах. Эта его запись (впоследствии зачеркнутая) показывает, что в 1529 г. Коперник еще не знал о движении апсид Венеры. Соответствующий расчет им был произведен после 1532 г.

Еще позднее им разрабатывалась теория движения планеты Меркурия, тем более, что Коперник не имел возможности произвести самостоятельные наблюдения. Поэтому его работа делилась па два этапа: сначала (гл. XXV-XXIX пятой книги) он использует материалы древних наблюдений, а потом, получив наблюдения нюрнбергских астрономов Вальтера и Шонера (гл. XXX-XXXII), присланные к нему значительно позже (во время приезда Ретина), - дает другую теорию.

«Из опыта древних наблюдателен известно, что в знаке Весов Меркурий совершает наименьшие отклонения от Солнца, а в прямо противоположном наибольшие, как н подобает. Однако наибольшие отклонения получаются по только в этом месте, но и в некоторых иных по обе его стороны, а именно в Близнецах и Водолее, в частности, во время Антонина, как говорит Птолемей. Вследствие этого древние математики, верившие в неподвижность Земли и в движение Меркурия по большому своему эпициклу па эксцентре, заметив, что один простой эксцентр не может удовлетворительно объяснить эти явления... принуждены были, кроме того, допустить, что этот эксцентр движется по некоторому другому небольшому кругу, неся эпицикл...

Но чтобы и эту последнюю планету избавить от несправедливости хулителей и случайностей и чтобы раскрыть ее равномерность при помощи движения Земли... мы придадим его эксцентру еще один эксцентр вместо эпицикла, который предполагала древность... Кроме того, пусть по этому эксцентру будет двигаться еще некоторый эпицикл <по которому будет перемещаться планета, но не по окружности, а вверх и вниз но диаметру....>» [148].

Предположим, что у нас имеется орбита Земли с центром с и диаметром асЬ. На нем мы берем img/image049.gif центр d и описываем вокруг него малый круг еf радиусом, равным третьей части cd, так, чтобы в f получалось наибольшее расстояние от центра с земной орбиты, а в е наименьшее. Около центра f опишем орбиту Меркурия hi; затем прибавим эпицикл, по которому будет двигаться планета, взяв центр его в верхней апсиде i. Диаметр kl этого эпицикла равен 380 частям, если радиус орбиты Земли принят за 10000; центр i этого эпицикла двигается по окружности ih эксцентра, делая полный оборот за время собственного движения Меркурия вокруг Солнца, т. е. приблизительно за 88 дней: радиус fi этого эксцентра равняется 3947 частям. Центр f перемещается по окружности с радиусом fd, равным 212 частям, и совершает два оборота в течение года. Движения происходят таким образом, что, когда точки l, i, к, f, d лежат на одной прямой, планета оказывается или в l, или в к; если она находится в kэ то центр f лежит между к и d (это бывает при нахождении Земли в верхней или нижней апсиде Меркурия), если же планета будет в i, то, наоборот, центр d будет лежать между f и i.

Пусть, кроме того, планета совершает вокруг центра i колебательное движение gо прямой между k и l. Как мы уже упоминали, Нейгебауэр это называет «способом ат-Туси». Недоумение Нейгебауэра относительно «приоритета ат-Туси» вполне разрешается также уже упоминавшейся припиской Коперника на полях манускрипта о том, что перемещение планеты по эпициклу будет совершаться «не по окружности, а вверх и вниз по диаметру, что также может быть получено при помощи сложения равномерных круговых движений. И это не удивительно, так как Прокл в комментарии к «Началам» Евклида признает, что прямую линию можно описать несколькими движениями» img/image050.gif [149]. Ссылка на Прокла (411-485) полностью реабилитирует Коперника в заимствовании у ат-Туси. Более вероятно, что последний, разрабатывавший вопросы о пятом постулате Евклида, должен был знать и комментарий Прокла к первой книге Евклида.

Двадцать девятой главой пятой книги «Вращений» первоначально заканчивалось сочинение Коперника; содержащиеся в XXXIII и XXXIV главах таблицы были вначале лишь эпилогом к пятой книге. Главы XXX-XXXII, относящиеся ко второму этапу работы Коперника над теорией движения Меркурия, написаны в отдельной тетради, имеющей характер вставки. Так как в этой тетради содержатся также главы XXXV и XXXVI, первая из которых представляет перевод греческого текста Птолемея, привезенного Ретиком в качестве подарка Копернику, то их составление можно отнести к 1539-1540 гг.

На втором этапе работы над теорией движения Меркурия Коперник опирался на наблюдения, произведенные в Нюрнберге учеником Региомонтана Бернардом Вальтером 9 сентября 1491 г., а также Иоганном Шонером 9 января и 18 марта 1504 г. Иоганн Шонер нюрнбергский математик и астроном, преподававший с 1526 по 1547 г. математику в Нюрнбергской гимназии, был учителем Ретика. Известный коперниковед Биркенмайер считает, что наблюдения 1504 г. тоже принадлежат Вальтеру, умершему в 1504 г., и отнесение их к Шонеру неправильно [150].

Вторая схема движения Меркурия состоит в следующем. Планета движется по эксцентру gh с центром m, совершая оборот в один год; центр т колеблется по прямой mfl тоже с годичным периодом, но удвоенная амплитуда ml колебания равна сумме диаметров эпицикла kl и малого круга fd первой схемы (424 + 380 примерно равно 800), т. е. приблизительно удвоенному диаметру окружности fd. Сама же эта прямая вращается вокруг центра f с угловой скоростью, равной разности угловых скоростей Меркурия и Земли в их обращениях вокруг Солнца.

Интересно определить, какова точность на практике таблиц Коперника. Резюме исследований по этомy поводу А. Ф. Мебиуса дано Е. Ф. Аппельтом [151] для наиболее интересной планеты - Марса. Если орбита планеты имеет значительный эксцентриситет и учитываются только его первые степени, то вычисленные гелиоцентрические долготы могут отличаться от истинных на 37 минут (если исходить из истинного положения Солнца). Если же, как делает Коперник, исходить из центра земной орбиты, то ошибки в определении гелиоцентрической долготы Марса могут достигнуть 2 градусов. Эта ошибка еще увеличивается вследствие того, что орбита Земли является тоже эллиптической; таким образом, полученные при помощи таблиц Коперника положения Марса могут отличаться от истинных на целых 3 градуса.

НА ПОКОЕ

К началу 30-х годов работа над созданием новой теории и ее оформлением в «De Revolutionibus» была в основном закончена: данные о произведенном Коперником 1 июня 1532 г. наблюдении Венеры уже не попали в текст сочинения и сохранились только в упсальских записях. После 1531 г., когда Коперник составил «Ольштынский хлебный тариф», он не возвращался более к рассмотрению экономических вопросов, пошла на убыль и его активность в делах капитула, и его общественная деятельность, хотя еще в 1541 г. он выполнял обязанности председателя строительной кассы капитула. Сказывались долгие годы жизни: 60 лет - возраст, который в XVI в. считался уже достаточно преклонным. Но научная деятельность Коперника не прекращалась, более того, к концу 30-х годов она значительно усилилась. Не прекращал он и врачебной практики, и слава его как искусного медика неуклонно возрастала.

В конце декабря 1531 г. Коперник снова в Лидзбарке, у постели больного епископа Маврикия Фербера. И хотя на консультацию был вызван также Лаврентий Вилла, лейб-медик герцога Альбрехта, были приняты предписания, предложенные доктором Николаем, и лечение оказалось эффективным. После выздоровления Фербера Коперник возвращается в Фромборк, где и в последующие годы продолжает свою врачебную деятельность. В 1541 г., за два года до смерти Коперника, герцог Альбрехт приглашает его для лечения одного из своих приближенных, Георга фон Кунгейма, и в связи с этим Коперник проводит в Крулевце (Кенигсберге) почти месяц - с 6 апреля но 3 мая.

Плохое состояние здоровья Фербера побудило его обратиться к капитулу с просьбой выбрать ему коадъютора - соправителя, или, скорее, помощника. К радости Коперника, выбор капитула пал на его давнего друга Тидемана Гизе. Практически назначение коадъютором в случае смерти епископа предопределяло избрание Гизе на этот пост. Однако решение капитула было опротестовано королем, сославшимся па свое право требовать, чтобы высшие церковные посты были заняты «приятными ему» лицами. «Приятным лицом» оказался Иоанн Дантиск, весьма примечательная личность, о которой мы расскажем ниже. Начались долгие препирательства между капитулом и королем, завершившиеся только к концу 1536 г. Гизе был назначен епископом в Хелмно, а Дантиск стал соправителем Фербера.

Но еще до этого события антипротестантская ревностность епископа Фербера, вероятно, в связи с его прогрессирующей болезнью ослабевает, и протестантское движение в Пруссии усиливается. Около 1531 г. там появляется видный протестант, голландец Вильгельм Гнафей. Гнафей родился в Гааге в 1493 г., образование получил в школе «Братьев общей жизни» в Девентере, прославившейся тем, что там учились также предшественник Коперника по астрономическому учению Николай Кузанский и известный гуманист времен Коперника Эразм Роттердамский. В 1528 г. Гнафей в связи с религиозными убеждениями вынужден был покинуть Германию. Он был автором нескольких комедий, написанных в духе Теренция. 19 февраля 1531 г., на масленицу, он поставил в Эльблонге комедию под названием «Морософос»- в переводе с греческого «Глупый мудрец» или «Умный дурак», в которой, как считают многие (текст комедии до нашего времени не дошел), была предпринята попытка высмеять Коперника и его учение о движении Земли вокруг Солнца.

В комедии высмеивались также католики и сам епископ Фербер, что вызвало его жалобу, представленную 7 мая 1531 г. на прусский сейм. По-видимому, жалоба была оставлена без последствий, поскольку в скором времени Вильгельм Гнафей стал ректором только что открывшейся гимназии в том же Эльблонге.

В 1533 г. многими европейскими учеными наблюдалась комета, сведения о которой были позже приведены в книге Дж. Зенокара, вышедшей в Генте в 1559 г.:

«Отсюда завязался большой спор между вроцлавцем Коперником, ингольштадтцем Апианом, Иеронимом Скалой, миланцем Кардано и Геммой Фризием: так как движение ее совершалось против последовательности знаков зодиака, от Близнецов (где она первоначально появилась) она перешла не к Раку, а к Тельцу и ушла к Овну, тогда как ей следовало двигаться в направлении последовательности знаков; значит, она была более удаленной от Земли, чем другие, ибо она дальше всех отстояла от Солнца».

По-видимому, здесь впервые содержится утверждение о том, что кометы не принадлежат к подлунному миру. Дело в том, что, по Аристотелю, Вселенная состояла из двух областей: подлунного мира, к которому относилось все прилегающее к Земле и простирающееся до пределов лунной орбиты,- все это было местом подверженных изменению тел и стихий; внешняя же область, надлунный мир, представляла собой совокупность вечных, неизменяемых тел, какими были неподвижные звезды и планеты.

В надлунном мире вечные тела обладали и вечным естественным движением, круговым и равномерным. Кометы, как тела, возникающие и исчезающие, должны были принадлежать, по Аристотелю, подлунному миру, и отрицание этого положения, подкрепленное наблюдениями, бросало на учение Аристотеля довольно сильную тень.

Портрет Николая Коперника па фасаде Страсбургского собора (работа Тобиаса Штиммера. 70-о годы XVI в.). По преданию - копия автопортрета Коперника. Надпись гласит. 'Истинное изображение Николая Коперника, перерисованное с его собственного автопортрета'.

Из упомянутых в приведенном тексте ученых большинство хорошо известно. Петр Апиан (Бене- виц) (1495-1552) - немецкий географ и астроном, профессор математики в Ингольштадте, автор известного сочинения «Космография» (1524), в котором он, в частности, предложил для определения географических долгот использовать измерение дуговых расстояний Луны от неподвижных звезд. Итальянский математик, философ и врач Джеронимо Кардано (1501 -1576) известен своим вкладом в развитие алгебры - публикацией способов решения кубического уравнения; Гемма Фризий (1508-1555) - астроном, профессор в Лувене. Он знал о работах Коперника через Дантиска, которому в 1541 г. писал, что «упомянул об этом славном авторе [Копернике], когда мы рассуждали между собой о движении неба и Земли».

Хотя Коперник все еще не решался опубликовать труд своей жизни, сведения о его теории уже в то время довольно быстро распространялись в Европе. В том же 1533 г. его учение обсуждалось при папском дворе: доклад о системе Коперника пане Клименту VII был сделан известным в то время ученым-ориенталистом Иоганном Альбертом Видманштадтом, узнали же о ней в Риме, очевидно, через вармийского каноника Яна Скультети, с 1527 г. состоявшего при папском дворе. Докладом Видманштадта очень заинтересовался ближайший советник папы кардинал Николай Шомберг (или Шёнберг), который 1 ноября 1536 г. направляет Копернику письмо с выражением своего восхищения и с просьбой за его счет изготовить копию сочинения о новой теории и направить ее в Рим. Неизвестно, выполнил ли Коперник просьбу Шомберга, по просьба кардинала произвела на него известное впечатление - он вспоминает об этом письме в посвящении «De Revolutionibus» папе Павлу III. Вот текст письма Шомберга.

«Николаю Копернику привет.

Несколько лет тому назад мне постоянно говорили о твоих высоких качествах, и я начал очень высоко ценить тебя и поздравлять наше поколение, среди которого ты цветешь с такой славой. Я узнал, что ты не только великолепно знаешь то, что было изобретено древними математиками, но даже составил новую теорию строения мира, в которой ты учишь, что Земля движется, а Солнце занимает самое глубокое внутреннее место, что восьмое небо остается неподвижным и вечно покоящимся, что Луна вместе со всеми заключенными в ее сфере стихиями расположена между небесами Венеры и Марса и в течение года обращается вокруг Солнца и что ты письменно изложил всю эту теорию астрономии, а также на основании расчетов составил таблицы движения блуждающих звезд, к наибольшему удивлению всех. По этой причине, ученейший муж, если только я не отягощаю тебя, я еще и еще усиленно прошу тебя сообщить это твое изобретение ученым людям и в первую очередь послать мне твои размышления о мировой сфере вместе с таблицами, а также и все относящееся к этому делу, если ты кроме этого имеешь еще что-нибудь. Я поручил Теодориху фон Редену, чтобы все это было бы за мой счет переписано и доставлено ко мне. Если ты выполнишь в этом мое желание, то увидишь, что имел дело с человеком, заботящимся о твоем имени и желающим быть полезным такому гению. Будь здоров!» [152].

Из письма становится ясным, что Шомберг имел достаточно четкое представление о предложенной Коперником системе. Само по себе упоминание о движении Земли и о неподвижности «восьмого неба» мало о чем говорит. Но вот иносказательное выражение об обращении Луны «вместе со всеми заключенными в ее сфере стихиями» вокруг Солнца (кардинал все же не рискует прямо говорить об обращении Земли вокруг Солнца) и о неподвижности самого Солнца уже говорит о многом. Слова «ты письменно изложил всю эту теорию астрономии» свидетельствуют о том, что Шомберг знал, что книга Коперника к тому времени, т. е. к 1536 г., была, по крайней мере в общих чертах, уже готова. Упоминаемый Дитрих (Теодорих) фон Реден, как и Скультети, мог быть тем лицом, которое распространило в Риме сведения о новой астрономической теории.

Как же отнесся к сообщению о новой теории сам папа? По-видимому, он не обратил внимания на ту опасность для церкви, которую таило в себе новое учение. Во всяком случае, в благодарность за сообщение о нем папа дарит Видманштадту греческий кодекс. В хранящемся ныне в Мюнхенской библиотеке этом манускрипте имеется надпись:

«Clemens VII Pontifex Maximus Hunc Codicem mihi

DDD Anno MDXXXIII Romae, postquam ei praesentibus

Fr. Ursino, Joh. Salviato Card. Joh. Petro

Petro Episcopo Viterbiensi et Matthaeo Curtio

Medico physico in hortis Vaticanis Copemicanam

de motu terrae sententiam explicavi.

Joh. Albertus Widmanstadius cognominc Lucretius».

"Климент VII, папа римский... подарил мне этот кодекс в Риме в 1533 г. после того, как. мною в ватиканских садах в присутствии кардиналов Ф. Урсинуса, И. Сальвиати, епископа Витербианского Петра и Матвея Курцнуса, медика-естествоиспытателя, было объяснено учение Коперника о движении Земли.

Иоганн Альберт Видманштадт, прозванный Лукрецием».

Возможно, что руководители католической церкви не без умысла «проглядели» надвигавшуюся опасность: слишком велика была их заинтересованность в исправлении календаря, что вынуждало внимательно присматриваться ко всем астрономическим теориям, которые могли быть при этом использованы. Но вот когда в 1582 г. грегорианская реформа была проведена, положение изменилось: католическая церковь начинает все более решительно вести борьбу с опасным для ее устоев учением.

Любопытно, что лютеранские богословы таившуюся в коперниканском учении опасность для религиозных догм заметили значительно раньше, чем католические. Известно, что сам апостол протестантизма Мартин Лютер еще до выхода книги Коперника, летом 1539 г., высказался о его теории так: «Рассказывают о новом астрологе, который хочет доказать, будто Земля движется и вращается вокруг себя, а не небо, не Солнце и не Луна; все равно как если кто-нибудь сидит в телеге или на корабле и движется, но думает, что он остается на месте, а земля и деревья движутся ему навстречу. Но тут дело вот в чем: если кто хочет быть умным, то должен выдумать что-нибудь свое собственное и считать самым лучшим то, что он выдумал. Дурак хочет перевернуть вверх дном все искусство астрономии. Но, как указывает Священное писание, Иисус Навин велел остановиться Солнцу, а не Земле».

Ближайший сподвижник Лютера Филипп Меланхтон, видный ученый того времени, также отнесся враждебно к учению Коперника, по крайней мере вначале, и в своем учебнике физики пытался его опровергнуть «на научной основе» - при помощи аристотелевских принципов и Священного писания.

«Глаза убеждают нас в том, - писал он, - что свод небесный вращается вокруг нас в 24 часа. Но некоторые, вероятно следуя страсти к новизне или желая показать свою гениальность, проповедуют учение о движении Земли. Но их мнению, ни Солнце, ни восьмая сфера не движутся; а между тем они же остальным сферам придают движение, а также причисляют Землю к звездам. Эти пустяки, впрочем, выдуманы не недавно, ибо в сочинении Архимеда («Об исчислении песчинок») в предисловии говорится, что Аристарх Самосский придумал парадоксальное учение, будто бы Солнце стоит неподвижно, Земля же обращается вокруг него. Хотя остроумные писатели придумали многое для показания своего гения, но публичное подтверждение бессмысленных теорий неприлично и показывает вредный пример» [153].

Однако, по-видимому, отношение Меланхтона к учению Коперника не отличалось прямолинейностью: именно он дал ученику Коперника Ретику рекомендательное письмо к своим нюрнбергским друзьям, что способствовало опубликованию книги «О вращениях», он убедил ученого Рейнгольда составить новые астрономические (так называемые прусские) таблицы, вычисленные по теории Коперника. Во всех критических высказываниях по поводу гелиоцентрической системы мира Меланхтон избегал упоминать имя Коперника, а после 1550 г. вообще прекратил свои нападки. Таким образом, с одной стороны, Меланхтон не мог игнорировать ту опасность, которую новое учение представляло для церкви, с другой же, логические доводы Коперника в пользу своего учения не могли не заставить задуматься над картиной мира и виднейшего представителя Реформации.

1 июня 1537 г. умирает долго и тяжело болевший епископ Фербер, и сразу же начинается закулисная «предвыборная» борьба. Впрочем, избрание Дантиска, бывшего в то время соправителем Фербера, было фактически предопределено. Король Сигизмунд в соответствии с заключенным им ранее соглашением с Вармийским капитулом выдвигает кандидатуры четырех угодных ему кандидатов на епископскую кафедру и среди них Дантиска и... Коперника. Избирается Дантиск (20 сентября 1537 г.). Далее должно последовать утверждение его кандидатуры папой. В Риме этому способствует вармийский каноник Дитрих фон Реден и пытается воспрепятствовать Александр Скультети. Однако уже в ноябре того же года папа подтверждает избрание Дантиска, и тот перебирается в Лидзбарк. В августе 1538 г. Коперник вместе с каноником Феликсом Рейхом сопровождает нового епископа в поездке по епархии, во время которой тот принимает присягу своих подчиненных.

Отношения Коперника с Дантиском представляют для историков науки особый интерес, поэтому следует ближе познакомиться с личностью нового епископа.

В истории Польши Дантиск был довольно заметной фигурой, и оценки ему давали самые разные, подчас довольно противоречивые.

Родившийся в 1485 г. в семье гданьского пивовара Яна Флаксбиндера будущий епископ был не лишен дарований и обладал живостью ума и сообразительностью. С юных лет он небезуспешно пытал свои силы в сочинении стихов, выступая сначала под окрашенным греческим колоритом именем Линодесмоса, а позже избрав себе псевдонимом фамилию Иоанн Дантиск. Дантиск (вероятно, от Данциг - Гданьск), в польском произношении она звучит как Дантышек.

В 17 лет Иоанн Дантиск попадает в Краков. В составе польских войск он воюет против татар, участвует в молдавском походе Яна Ольбрахта. После возвращения из похода некоторое время путешествует, посещает Италию, Испанию и даже Палестину. Рекомендованный польскому королю в качестве секретаря, с 1508 г. принимает участие в прусских сеймиках, наезжая довольно часто в Пруссию (до 151,3 г.). Здесь возобновляется его знакомство с Коперником, начавшееся, по-видимому, еще в Италии и временами переходящее почти в дружбу.

Восприняв светское обхождение, обладая способностью легко налаживать контакты с людьми и входить к ним в доверие, Дантиск сумел быстро выдвинуться. Сопровождая польского короля в поездке в Вену, он входит в круг приближенных германского императора Максимилиана I, "по совместительству" также писателя и поэта, прослывшего покровителем наук и искусств. От него Дантиск в знак признания своего поэтического дарования получил в 1516 г. лавровый венок, после чего слава «поэта-лауреата» принесла его имени и стихам, прославлявшим в основном земные радости - вино и женщин, еще большую популярность. Продолжая дипломатическую службу у польского короля, Дантиск проводит несколько лет у Карла V в Вальядолиде, присутствует на его коронации в Болонье, а позже, когда тот становится императором, принимает участие в рейхстагах в Аугсбурге в 1530 г. и в Нюрнберге в 1532 г. В числе многочисленных друзей и знакомых Дантиска - Зигмунд Герберштейн ( I486- 1566), австрийский дипломат и путешественник, дважды побывавший в Москве и издавший «Записки о московитских делах», голландский астроном Гемма Фризий, уже упоминавшийся выше, реформатор английской церкви Томас Кранмер (1489-1556). Во время пребывания в Германии Дантиск бывал в Виттенберге, встречался с Лютером, был знаком с Меланхтоном и его другом поэтом Эобаном Гессом.

Находясь за границей, Дантиск имел несколько синекур в Польше. С 1529 г. он «отсутствующий» каноник Вармийского капитула. Через год, снова заочно, он назначается епископом хелминским, но посвящается в епископы только после возвращения в Польшу в 1533 г. На торжества по этому поводу Дантиск приглашает старых вармийских друзей Коперника и Феликса Рейха - и неожиданно получает вежливый отказ. Причина отказа неясна. У Коперника пока еще нет оснований в чем-то упрекнуть Дантиска: тот часто при случае выказывал дружеское отношение к вармийскому астроному, знал о его учении, относился к повой теории благосклонно и не раз рассказывал о ней, находясь при европейских дворах. Расценив отказ как пренебрежение епископским приглашением, Дантиск затаил обиду.

Приблизительно в то же время у него появилась еще одна причина для обиды: когда решался вопрос о том, кого следует назначить коадъютором при Фербере - его или Тидемана Гизе, Коперник, естественно, был на стороне Гизе.

Еще больше отдалило Дантиска от Коперника дело Александра Скультети. Дело в том, что, став князем церкви, Дантиск резко переменился. Его вольнодумство сменилось заботами о церковной дисциплине и сохранении единства веры, в поэзии фривольные стихи - религиозными гимнами. На освободившееся после себя место вармийского каноника Дантиск проводит в 1538 г. зловещую фигуру - бывшего королевского секретаря Станислава Гозия (1504-1579), о котором королева Бона Сфорца говорила, что в нем сочетается «голубиная простота со змеиной мудростью» (вернее, змеиной злобой, как свидетельствуют его поступки). Вместе с Гозием Дантиск начинает преследование протестантов, в марте 1539 г. он издает «Mandatum wieder die Ketzerei» («Мандат против ересей»), запрещающий распространение лютеранских идей под страхом изгнания и других кар. Позже Гозий становится одним из главных деятелен польской католической контрреформации, с 1551 г. он епископ вармийский, позже кардинал.

Александр Скультети, брат уже упоминавшегося Бернарда Скультети, еще до 1527 г. стал вармийским каноником. Он серьезно занимался историей и географией, в 1529 г. они вместе с Коперником получают предписание составить карту Вармии.

В июне 1539 г. Гозий и Дантиск возбуждают против Скультети обвинение в ереси (и недозволенной торговле льном), при этом Дантиск требует от всех членов капитула прекратить общение с опальным собратом. Коперник заявляет, что он ценит Скультети «выше, чем других», и отказывается подчиниться этому требованию. В 1540 г. по указу Сигизмунда Александр Скультети изгоняется из Польши, он направляется в Рим за справедливостью - добиться оправдания, что ему удается сделать через много лет, уже после смерти Коперника. Но попытка Коперника заступиться за старого друга вопреки требованию епископа также не была Дантиском забыта.

АННА ШИЛЛИНГ

Четыре с лишним столетия отделяют нас от времени Коперника. Неумолимое время скрыло многие подробности его личной жизни, и все же благодаря, как ни странно, взаимоотношениям, сложившимся между Коперником и Дантиском, которые отражены в дошедшей до нас переписке, мы можем с большей или меньшей достоверностью реконструировать один из самых драматических моментов личной жизни великого ученого.

В середине июля 1528 г., присутствуя в качестве представителя Фромборкского капитула на сеймике в Торуни, Коперник познакомился, или, скорее, восстановил более ранее знакомство с известным тогда медальером и резчиком по металлу Мацеем (Матцем) Шиллингом, переехавшим не так давно в Торунь из Кракова, куда его предки прибыли из Эльзаса еще в XV в. Существует предположение, что Коперник знал Шиллинга еще по Кракову, более того, по материнской линии он состоял с ним в отдаленном родстве.

В доме Шиллинга Коперник встретил его дочь - молодую и красивую Анну, и вот вскоре, составляя одну из своих астрономических таблиц, в заглавии столбца, отведенного планете Венере, Коперник знак этой планеты обводит контуром из листьев плюща - фамильной маркой Шиллингов, помещавшейся на всех монетах и медалях, чеканившихся отцом Анны...

Будучи каноником, Коперник должен был соблюдать целибат - обет безбрачия, ограничение, введенное для служителей католической церкви еще в XI в. папой Григорием VII, нарушение которого в разных формах было, впрочем, весьма распространенным явлением во все времена и на всех ступенях католической иерархии - от каноника до папы. По этому канону в доме служителя церкви не могла находиться женщина, кроме экономки, которая обязательно должна была быть «не первой молодости» и обязательно близкой родственницей.

И вот в доме Коперника на положении экономки появляется Анна Шиллинг, которая если и была родственницей, то не близкой, а весьма отдаленной, и притом не пожилой матроной, а молодой привлекательной женщиной. Что могло заставить ее, девушку из хорошо обеспеченной и известной в городе семьи, нарушить обязательные для женщин ее круга правила и взять па себя ведение хозяйства в доме пожилого каноника, поставив себя в весьма шаткое и двусмысленное положение? Пылкая любовь и глубокое уважение? К сожалению, мы не располагаем данными для достаточно убедительного ответа на этот вопрос.

Что касается самого Коперника, то его понять намного легче. Жизнь идет к концу, впереди - старческие недомогания и болезни, а он всего только простой каноник и не может себе позволить роскошь, как, скажем, епископ Лукаш Ваченроде, иметь личного врача, свиту приближенных и слуг. К тому же у Лукаша были племянники, о которых надо было заботиться, а у Коперника...

А были ли у Коперника племянники? У брата Анджея, каноника, детей не было. Не было их и у сестры Барбары, еще в юные годы постригшейся в монахини. Но другая сестра, Катажина, как мы знаем, вышла замуж за краковского купца Бартоломея Гертнера. У них была по крайней мере одна дочь, Кристина, тоже в юные годы оказавшаяся в том же монастыре бенедиктинок в Хелмно, в котором была ранее монахиней, а потом и настоятельницей ее тетка. Но около 1532 г. ее прямо из монастыря увозит некий Каспар Штульпавиц, трубач, состоящий на службе у герцога Альбрехта, и с того времени они Страница из записной книжки Коперника. Вверху изображен знак Венеры в листике плюща. живут в Кенигсберге. Коперник помнил о своей племяннице, посещал ее во время поездки в Кенигсберг и не забыл в завещании, но Кристина имела свою семью и не очень нуждалась в помощи. В этих условиях Коперник должен был с годами чувствовать себя все более одиноко, все явственнее ощущать потребность в близком и преданном существе, и тут вдруг встреча с Анной...

Шли годы. К присутствию Анны в доме Коперника привыкли, как привыкли и к тому, что в доме его приятеля, каноника Александра Скультети, тоже жила не старая еще женщина, притом имевшая от него детей, которых они сообща воспитывали. Правда, на юную и привлекательную Анну часто заглядывались молодые каноники, что, естественно, не могло не вызывать недовольства со стороны особо рьяных служителей церкви, но заслуженное уважение, которым пользовался Коперник, вынуждало их считаться со сложившимся положением.

Но вот в 1538 г. вармийским епископом становится Дантиск. Став князем церкви, он превращается в строгого блюстителя морали и зорко озирается вокруг в поисках ее нарушителей. И тут кто-то из каноников, по-видимому некий Павел Плотовский, доносит Дантиску об Анне, которая, по его словам, не только затуманила рассудок доктора Николая, но и угрожает спокойствию и благонравию других собратьев. Дантиск в некотором затруднении. С одной стороны, он все еще числит себя в друзьях известного уже далеко за пределами Вармии ученого и, видимо, понимает, в какое положение поставит Коперника, приняв решительные меры для удаления Анны из его дома. Но он и не может пройти мимо доноса: когда Лютер и его приверженцы, выступая против многих канонов католицизма, решительно высказались и против целибата, они делали это не столько из гуманных побуждений, сколько пытаясь предупредить развращение нравов, неизбежное при сохранении этого противоестественного закона. В таких условиях, защищаясь от тяжелых обвинений, католическая церковь была вынуждена, по крайней мере на время, принять меры, требовавшие уважения к ее догмам со стороны не только рядовых верующих, но и священнослужителей. И Дантиск, репутация которого, мягко выражаясь, была, несколько подмочена легкомысленным прошлым, не; имел права пройти мимо такого явного нарушения правил; возможно, сыграла свою роль и затаенная: обида на Коперника, о которой мы уже говорили.

Дантиск решает поступить тактично, светский лоск и обхождение им не забыты, да и портить отношения с доктором Николаем в его планы не входит. Что касается Анны, то здесь в действиях Дантиска чувствуется сильное предубеждение. Он как бы верит в то, что она, «вскружив голову» Копернику, не только являет этим соблазнительный пример для других, но чрезвычайно опасна своей привлекательностью сама по себе.

Во время болезни Дантиск вызывает к себе доктора Николая и в беседе с ним как бы невзначай замечает, что не пристало Копернику иметь при себе столь молодую и столь дальнюю родственницу - следует подыскать менее молодую и состоящую в более близком родстве. Можно представить, как тяжело это было услышать Копернику - Анна для него не просто экономка, и Дантиск не может этого не знать. Но на первый раз он решил промолчать: может быть, Дантиск забудет об этом разговоре?

Однако скоро следует второе, более настойчивое предупреждение, и потрясенный, подавленный Коперник 2 декабря 1538 г. пишет ответ Дантиску:

«Достопочтенный отец во Христе, господин и государь всемилостивейший, которому все, и я в том числе, должны подчиняться!

Я получил отеческое и даже более чем отеческое увещевание милости Вашей и принял его всей глубиной моего сердца. И хотя я никоим образом не забыл того более раннего увещевания, которое Ваша милость послала мне в том же роде, и хотел сделать то, чего оно от меня требовало, было, однако, нелегко сразу найти подходящую честную служанку, но я все же решил положить конец этому делу до праздника Пасхи. Но, чтобы у Вашей милости не создалось впечатление, что я привожу предлоги для промедления, я решил сократить срок до одного месяца, т. е, до рождественских праздников; сделать Николай Коперник. Портрет работы неизвестного художника XVII в. (портрет, хранившийся в музейном собрании астрономической обсерватории в Варшаве, сгорел в 1914 г.). срок короче было, как может убедиться Ваша милость, невозможно. Я по мере сил своих стараюсь избежать того, чтобы стать противником добрых дел, и уж ни в коем случае не поступить против воли Вашей милости, которая вызывает с моей стороны уважение, почитание и самую большую любовь; этому я посвящаю себя со всеми своими способностями».

И Коперник вынужден «принимать меры». Анна в скором времени переселяется в свой дом. Но стоит ей показаться в доме Коперника или Копернику зайти к ней, Дантиск снова получает донос, в котором упорно повторяется вымысел об опасности Анны для окружающих... Дантиск требует отъезда Анны из Фромборка. Но та не спешит покинуть город. Давление Дантиска усиливается, на этот раз он обращается за помощью к другу Коперника, ныне епископу в Любаве Тидеману Гизе. Тот вынужден переговорить с Николаем, и о результатах этих переговоров мы можем узнать из письма Гизе к Дантиску от 12 сентября 1539 г.:

«...О том, что мне поручила Ваша милость, я серьезно переговорил с господином доктором Николаем и наглядно представил ему, как обстоит дело. Видно было, что он немало смутился, так как он хотя всегда незамедлительно повиновался желаниям Вашей милости, но все же обвиняется злыми людьми в тайных встречах и т. п. Действительно, он отрицает, что виделся с ней после того, как она была отпущена, если не считать того, что она, отправляясь на кенигсбергскую ярмарку, немного с ним поговорила. Во всяком случае я узнал, что он не так уже поражен, как думают многие. В этом меня легко убеждает и большой его возраст, и никогда не прекращающиеся занятия наукой, и также добродетель и честность этого человека. Однако я убеждал его, чтобы он избегал и видимости чего-нибудь нехорошего; полагаю, что он так и сделает. Кроме того, я считал бы справедливым, чтобы Ваша милость не слишком доверяла доносчику, зная, что доблестные люди легко подвергаются зависти, которая не боится задевать даже Вашу милость...»

Итак, нам многое становится ясным. Анна не живет более у Коперника, но доносчики не успокаиваются. И, чтобы унять несколько Дантиска в его рвении, Тидеман прямо намекает на то, что отголоски прошлого епископа пока еще не забыты.

Все же Анне пришлось уехать из Фромборка. Это, несомненно, омрачило последние годы жизни Николая Коперника, это не может не вызывать у нас чувства неприязни к его «властелину», вармийскому епископу Дантиску, какими бы мотивами он ни руководствовался в своих действиях и как бы тактично он при этом ни поступал.

В мае 1543 г., через четыре года после ее отъезда, Коперник скончался. Узнав о его смерти, Анна Шиллинг приезжает в Фромборк почтить память дорогого ей человека, слабо вуалируя это заботами о своей фромборкскон недвижимости. Но членов капитула появление Анны страшно встревожило, они направляют Дантиску письмо, в котором пишут: «Нам известно, по каким причинам была отсюда изгнана Анна Шиллинг, бывшая некогда служанкой достопочтимого господина доктора Николая, когда он был еще во плоти. В настоящее время мы видим, что она иногда наезжает сюда и даже остается по нескольку дней, выставляя, как говорят, в качестве причины заботу о своем имуществе. Она, действительно, еще имеет здесь дом, который, по слухам, она вчера продала, и мы сомневаемся, можно ли по праву запретить ей въезд, после того как устранено законное препятствие. Ведь если устранена причина, то устраняется и действие. Все же мы не хотим принять в этом деле какое-нибудь решение, не спросивши ранее Вашего досточтимого Отцовства, перед судом которого это дело было первоначально рассмотрено. Пусть не отягчит Вас уведомить нас о решении Вашего досточтимого Отцовства. Мы поручаем это... также и Богу».

Следует ответ епископа Дантиска. «Уважаемые и искренно любимые братья! Мы не можем одобрить, чтобы та, которой страна наша воспрещена, обратилась к Вашим Братствам по каким бы то ни было причинам. Ведь следует опасаться, чтобы она, лишившая ума того, кто недавно ушел из живых, такими же способами пленила кого-нибудь другого из Ваших Братств. Если вы решили допустить ее пребывание в ваших местах, то это в воле Ваших Братств. Однако мы считали бы более безопасным подальше отстранять, чем приближать, заразу ее чумы. Какой вред она принесла нашей церкви, не представляет для Вашего Братства тайны...» Письмо датировано 13 сентября 1543 г. - через три с половиной месяца после смерти Николая Коперника.

КОПЕРНИК И РЕТИК

Примерно в то время, когда Коперник в Фромборке предпринимал шаги по оформлению основных положений своей новой астрономической теории, в австрийском городе Фельдкирхе, недалеко от Боденского озера, в местности, во времена Древнего Рима называвшейся Ретией, 16 февраля 1514 г. родился Георг Иоахим фон Лаухен, позже взявший себе псевдоним Ретик (Rhaeticus)- по названию своей прародины, единственный прямой ученик Коперника и первый страстный пропагандист его учения. Он был, таким образом, почти па 40 лет моложе своего знаменитого учителя.

Получив первоначальное образование в родном городе, Ретик продолжил его в Цюрихе, а затем с 1532 г. в протестантском Виттенберге, где был замечен «учителем Германии» и апостолом лютеранства Меланхтоном.

После того как определились его интересы в астрономии, Ретик направляется для завершения образования в Нюрнберг, где в то время жил известный астроном Иоганн Шонер, ученик Региомонтана и издатель его трудов, а также астроном Петр Апиан. У Шонера Ретик пополнил свои астрономические знания, под его же влиянием, вероятно, ощутил вкус к занятиям вычислительной математикой, особо развившийся после встречи с Коперником. Там же Ретик познакомился с богословом Андреем Осиандером (1498-1552), рано примкнувшим к партии Лютера и с 1520 г. проповедовавшим лютеранское учение в Нюрнберге. Через королеву Изабеллу, сестру императора Карла V и жену датского короля Христиана II, Осиандер сделал многое для распространения протестантизма в Дании, а через Великого магистра Альбрехта - в Орденской Пруссии, ставшей тогда светским протестантским герцогством. О его роли в издании «De Revolutionibus» Коперника рассказ впереди, сейчас же заметим, что позже, в 1548 г., вследствие гонении на протестантов в Нюрнберге он вынужден был переселиться в Кенигсберг, где стал профессором в университете, а еще позже он вступил в конфликт и с лютеранами.

После возвращения в Виттенберг (а до того еще была поездка в Тюбинген к астроному Иоганну Штефлеру) Ретик становится сначала вторым, а с 1536 г.- главным профессором математики в университете. Для своих студентов он пишет «Введение в арифметику», но интересы его по-прежнему сосредоточиваются в астрономии, которой он занимается совместно с двумя другими виттенбергскими учеными Эразмом Рейнгольдом и Каспаром Круцингером.

Рейнгольд (1511 - 1553) преподавал тогда астрономию по Птолемею, но уже в предисловии к изданному им в 1542 г. сочинению Пурбаха «Theorica nova planetarum» («Новая теория планет») он положительно высказывается о теории Коперника, не называя, впрочем, имени ее творца. Позже, серьезно занявшись изучением теории Коперника, Рейнгольд создает свое главное произведение, так называемые «Tabulae Pnitenicae» - «Прусские таблицы» движения планет (1551), основанные на новом учении. «Прусские таблицы» вытесняют альфонсинские [154] бывшие на вооружении астрономов в течение трехсот лет, и сохраняют свое значение до выхода в 1627 г. «Рудольфинских таблиц» Кеплера. Длина года, установленная Рейнгольдом при сопоставлении данных Птолемея и Коперника, была положена в основу грегорианской календарной реформы.

Мы уже упоминали, что некоторые сведения о работе Коперника распространялись разными путями по Европе задолго до выхода в свет его бессмертного труда. Естественно, что многие подробности и детали при этом оставались неизвестными или передавались в ошибочном виде и истолковании. Прослышав о новой теории, трое виттенбергских ученых ощутили неполноту сведении о ней - без получения дополнительных данных они не могли применить ее в своих астрономических исследованиях. Так как было неизвестно, опубликует ли Коперник свое учение, единственным путем для непосредственного ознакомления с ним был путь в Фромборк, в далекую Вармию.

Решиться на поездку в Вармию было нелегко. И затруднения заключались не только в сложности и длительности самого путешествия - путь был из лютеранского Виттенберга в католический Фромборк, к ученому-католику. А в религиозном фанатизме лютеранские руководители уже тогда мало уступали католическим. Рискуя университетской карьерой, с ведома, но без одобрения Меланхтона, наиболее решительный и любознательный из друзей Ретик весной 1539 г. пускается в дальнее и долгое путешествие. 14 мая он прибывает в Познань, а 20 мая он уже у Коперника. В качестве подарка Ретик привез с собой несколько книг, представлявших для Коперника большой интерес. Среди них были базельское издание греческого текста «Начал» Евклида (1533), базельское издание «Альмагеста» Птолемея (1538), «De triangulis omnimodis» - известный трактат Региомонтана о треугольниках, изданный Шонером в Нюрнберге в 1533 г., сочинение польского ученого XIII в. Вителлия по оптике, изданное в Нюрнберге в 1535 г., книга Петра Апиана «Instrumentum primi mobilis» (Нюрнберг, 1533) и др.

Ретик приехал к Копернику в трудное для того время: незадолго перед этим после тягостной и изнурительной борьбы с Дантиском пришлось расстаться с Анной Шиллинг. Естественно, это обстоятельство не способствовало их «творческому содружеству», как не способствовали этому приезд в Фромборк - оплот католицизма, где Дантиск принимал решительные меры против распространения Реформации, представителя лютеранского Виттенберга, чуть ли не сподвижника Меланхтона, и разность в возрасте - 66 и 25 лет.

Но Коперника пленили в Ретике увлеченность наукой, страсть к познанию нового, умение смотреть на вещи непредвзято, забывая при необходимости об устоявшихся и общепринятых догмах. И он решил передать Ретику все, чем сам располагал. Направляясь в Вармию, Ретик предполагал задержаться там не более двух месяцев - он оставался возле Коперника почти два года. Много недель ушло на изучение рукописи «О вращениях небесных сфер», многие вечера провели они в беседах и дискуссиях. Ретик систематически убеждал Коперника сделать свое произведение достоянием человечества. Убедить в этом старого ученого оказалось нелегко - лишь после совместной поездки Коперника с Ретиком в Любаву к Тидеману Гизе, когда убеждающих уже стало двое, Коперник наконец решился на публикацию и принялся за окончательную доводку рукописи.

Но еще до того, как рукопись Коперника поступила в типографию, многие смогли весьма обстоятельно познакомиться с сущностью нового учения. II стало это возможным благодаря Ретику.

Еще по дороге в Фромборк он послал своему учителю Шонеру в Нюрнберг письмо, в котором обещал его ознакомить с результатами своей поездки к «Николаю Торуньцу». И вот в начале осени (письмо датировано 23 сентября 1539 г.) Ретик готовит как бы письменный отчет о знакомстве с новой планетной системой. Письмо это - настоящий научный трактат, объемом примерно четыре печатных листа! И Ретик не только посылает его Шонеру в Нюрнберг, но и зимой 1539/1540 г. (по новейшим данным - в марте 1540 г.) публикует его в Гданьске. На титульном листе этой книги подробное, как это было принято в те времена, заглавие: «Ad clarissimum virum D. loannem Schonerum, dc LIBRIS. RE- VOLUTIONUM eruditissimi viri et Mathematici oxcellentissimi, Reverendi D. Doctoris Nicolai Copernici Torunnaei, Canonici Varmiensis, per quen- dam iuvenem, Mathematicae studiosnm Narratio Prima», т. е. «Знаменитому мужу Иоанну Шонеру о книгах вращений ученейшего мужа и превосходнейшего математика, уважаемого господина доктора Николая Коперника Торуньского, каноника вармийского, составленное юношей, изучающим математику, первое повествование». Тут же эпиграф из Алкиноя: «Намеревающемуся философствовать необходимо быть свободным в мыслях». Эпиграф достаточно красноречив - содержание книги должно рассматривать, отрешившись от пока еще общепринятых, но противоречащих истине догм.

В пятнадцати небольших главах Ретик излагает основные положения учения Коперника, которое, правда, к моменту написания «Первого повествования» еще не было полностью им усвоено. Как он сам об этом пишет: «Три первые книги я изучил до конца, четвертой я понял общую идею, а из остальных двух я только охватил умом общие положения» [155]. Наиболее подробно Ретик передает содержание третьей книги сочинения Коперника. Особая забота была проявлена Ретиком о том, чтобы учение Коперника о вращении Земли, об обращении ее около Солнца, о сохранении параллельности оси ее вращения, а также доказательство того, что вращение небесной сферы представляет собой кажущееся, а не истинное движение, были изложены как можно яснее и доступнее не только специалисту-астроному с математической подготовкой, но и всякому образованному человеку вообще. Таким образом, «Первое повествование» явилось как бы научно-популярным изложением теории Коперника, написанным с полным знанием дела большим его энтузиастом.

С этой точки зрения роль «Первого повествования» Ретика в распространении коперниканских идей в течение всего XVI в., да и в последующие времена, трудно переоценить, тем более что оно неоднократно еще в XVI столетии переиздавалось: второе издание вышло в Базеле уже в 1541 г., когда Ретик все еще гостил у Коперника. Интересно, что тексту этого издания, лишь незначительно отличающемуся от гданьского, предпослано следующее стихотворение Г. Вегелина в честь Коперника:

Неведомо древним мужам и должно удивление вызвать

Наших высоких умов содержание книжечки этой.

Ведь на новых началах изъясняется звезд здесь движенье.

Почитаема прежде недвижной, Земля пробегает по кругу.

Пусть ученая древность своими работами славна,

Не презирайте, однако, славу и новых открытий.

Не страшатся ни мнений они, ни глубоких разборов

Даже и строгих умов - лишь пристрастие вредно.

Пусть хоть немногих хвалу теория эта получит -

Лишь бы ученых мужей,- и этого будет довольно [156].

Позже, в 1596 г., «Первое повествование» вышло еще раз в качестве приложения к книге И. Кеплера «Космографическая тайна», усилив ее пропагандистскую роль в распространении коперниканизма. Это было уже в годы, когда другой последователь Коперника Джордано Бруно томился в застенках инквизиции. Много раз книга Ретика прилагалась к сочинению Коперника (в том числе и при издании русского перевода) и издавалась отдельно. Но значение ее не только в распространении коперниканских идей. Ретик был, пожалуй, единственным человеком, который длительное время прожил бок о бок с Коперником - общался с ним как ученый с ученым и как благоговеющий ученик с мудрым наставником. Сознавая, по-видимому, свою миссию в передаче последующим поколениям не только научных результатов великого астронома, но и путей, которыми эти результаты были получены, он пишет: «Я... вижу, как господин доктор, наставник мой, наблюдения всех времен вместе со своими собственными всегда имеет перед глазами, собранные в полном порядке, как бы в указателях, а если понадобится что-нибудь или установить, или превратить в практические правила, он идет от первых произведенных наблюдений вплоть до своих собственных и обдумывает, как их согласовать; затем, получив под руководством Урании [157] правильные выводы, он возвращается к гипотезам Птолемея и древних и, наконец, обдумав с величайшей тщательностью, убеждается в силу астрономической необходимости в том, что их нужно отбросить и принять новые гипотезы, но без некоторого божественного вдохновения и соизволения богов. С помощью математики он из них геометрически получает добрые следствия, какие можно вывести; затем с принятыми гипотезами согласует наблюдения древних и свои собственные; и только тогда, выполнив все эти труда, он выводит астрономические законы» [158].

В «Первом повествовании» приводятся и другие свидетельства того, что Ретик ближе других познакомился с творческой лабораторией своего великого учителя, с фактами его жизни и деятельности, остававшимися неизвестными для многих лиц из его окружения, а также доказательства того, насколько безоговорочно разделял он взгляды Коперника. Подчеркивая это, Ретик утверждает, что новое учение своей логичностью и силой доказательства убедило бы даже Аристотеля и Птолемея, если бы они могли с ним ознакомиться: «Я также считаю... что Аристотель, так обдуманно писавший о тяжелом и легком, о круговом вращении, покое и движении Земли, ознакомившись с обоснованием новых гипотез, без сомнения, чистосердечно признал бы, что именно было им доказано в его произведениях и что было принято без доказательства в качестве основного принципа. Поэтому я думаю, что и он бы подал голос за господина доктора, моего наставника, так как всем очень хорошо известно, что, как передают, сказал о нем Платон: Аристотель является философом истины...» [159].

«Я также далек от мысли, что Птолемей, если бы только ему дано было вернуться к жизни, остался бы верен своей системе. Увидя, как завалена руинами столетий, как непроходима стала столбовая дорога астрономии, Птолемей сам бы начал искать нового пути» [160].

Ретик прожил в Вармии до осени 1541 г., совершив за это время также путешествие по Пруссии. Если веротерпимость Ретика и Коперника совершенно понятны, то странно терпение Дантиска, не предпринимавшего против пребывания видного протестанта на территории его капитула никаких явных шагов.

При Ретике сочинение Коперника приобретает свой окончательный облик. Дополнения и изменения, внесенные Коперником в рукопись своей книги во время пребывания у него Ретика, сводятся в основном к следующему.

Переработана XIV глава первой книги, посвященная сферической тригонометрии. Текст последних трех предложений этой главы явно написан позже остальных (подробнее об этом - в следующей главе «Коперник, коперниканское учение и математика»).

Добавлен новый текст - первая половина второй книги с изложением теории первого движения, т. е. вращения Земли вокруг своей оси. Это подтверждается свидетельством ученика Ретика Валентином Ото, который в предисловии к посмертно изданному им сочинению Ретика «Opus Palatinum», содержащему трактат по тригонометрии и обширные таблицы тригонометрических функций, пишет: «Коперник тогда [во время приезда Ретика] занимался своим трудом «О вращениях» и уже закончил теорию второго движения (движения Земли по орбите.- Авт.), так что кроме теории первого движения ничего уже не оставалось. Этой теории Коперник решил вообще не касаться, но он [Ретик] настаивал, и притом так настойчиво, что тот не мог отказаться. И поскольку из имевшихся у него в очень малом количестве книг он не мог получить помощи, то сам обратился к нахождению удобного доказательства исследуемого предмета... и, наконец, нашел то, что ему так хотелось».

Есть еще одно доказательство предположения, что первые четырнадцать глав второй книги написаны Коперником после приезда Ретика. В конце XIII главы второй книги есть такие слова: «Во всем промежутке, в течение которого остаток ночи уступает место дневному свету и который охватывает вечерние или утренние сумерки, заключается 18 градусов... Если Солнце опустится па такое расстояние вниз, то начнут появляться даже малые звезды. Некоторые полагают, что на этом расстоянии под горизонтом находится подземная параллель, по достижении которой Солнцем, как они говорят, начинает появляться день или наполняться ночь» [161]. Но ранее у Коперника arcuus visionis - дуги видимости - для неподвижных звезд первой величины указываются равными примерно 12 градусов, для Сатурна - 11, Юпитера - 10 и т. д. Эти числа названы и у Птолемея, и в «Эпитоме» Региомонтана, но термина «arcus visionis» у них нет, отсутствует у них и упоминание о 18 градусах. Зато все это имеется в подаренной Копернику Ретпком книге Апиана «Instrumentum primi mobilis». Следует полагать, что под «некоторыми» в приведенной выше цитате Коперник и подразумевает Апиана [162].

3. Завершена теория движения Меркурия - XXX - XXXII главы пятой книги, и добавлен новый текст - XXXV и XXXVI главы той же книги.

Остается сказать еще о шестой книге «Вращений». Здесь Коперник не использует собственные наблюдения, а лишь приспосабливает построения Птолемея к движению Земли, а иногда просто дает перевод «Альмагеста» (например, в гл. VII). В связи с этим следует отметить, что в греческом тексте «Альмагеста», который привез с собой в Фромборк Ретик, имеется большое количество заметок Коперника, свидетельствующих о его тщательной работе над этим источником.

Итак, речь идет о вычислении шпрот верхних и нижних планет. Для верхних планет это делается так.

Пусть наблюдатель находится на плоскости средней линии зодиака, отрезок abc - проекция Великого круга Земли (так Коперник называл орбиту Земли), a fbk - проекция плоскости действительной орбиты планеты с учетом изменения широты, угол наклона будем считать постоянным. Пусть планета в данный момент находится в точке f. Предположим, что она остается в f неподвижной, а Земля совершает движение по своей орбите. Если она находится img/image055.gif в точке а, то широта планеты будет измеряться углом fag. Проведем через центр большого круга отрезок bo, параллельный aj и равный bf. Тогда при наблюдении из точки а увидим планету находящейся в точке о. Когда увидим Землю находящейся в точке b широта планеты будет измеряться углом fbg, а точка о перейдет в f. Далее, в момент нахождения Земли в точке с широта планеты будет измеряться углом fcg. Если провести отрезок bo' равный bf и параллельный cf, то точка f перейдет в o'. Это периодическое изменение широты планеты f Коперник изображает колебательным движением орбиты планеты около среднего положения kf - истинной орбиты; период этого колебания соизмерим с периодом параллактического обращения планеты.

Для нижних планет, например Венеры, построение будет несколько иным.

Пусть abed - Великий круг Земли с центром в е, a gf - эксцентрическая орбита Венеры, в точке g находится нисходящий, а в точке f восходящий узел; левая часть орбиты Венеры расположена к югу от плоскости средней линии зодиака. Пусть точка a представляет начало отсчета дуг движения Земли по орбите. Первое положение Земли Коперник принимает в точке b Когда Венера находится в точке g или f, ее широта равна нулю, в положении 1 она в наибольшем расстоянии имеет северную широту, в положении 2 - южную. Когда Земля находится в точке d, широты Венеры имеют обратные значения. Когда Земля в точке c и подходит к f, Венера будет находиться к востоку от Солнца (положение 3),

img/image056.gif

т. е. наблюдаться как вечерняя звезда, она будет иметь южную широту; при нахождении же к западу от Солнца (положение 4) она будет иметь северную широту. Когда Земля в точке а, положение обратное.

Совершенно аналогично объясняется движение Меркурия, только в данном случае левая часть орбиты планеты находится севернее эклиптики, а правая - южнее ее.

Общий механизм изменения шпроты планет представлен у Коперника в таком виде. Видимая широта определяется двумя факторами: местом Земли на Великом круге и местом планеты на ее орбите. Изменение широты вследствие движения Земли получается от колебательного движения (как и у верхних планет), которое Коперник называет деклинационным. Период этого колебания соизмерим с периодом движения Земли, но если для верхних планет Коперник просто указывал на соизмеримость, то для нижних он полагает его в 2 раза меньше периода движения Земли. Это объясняется тем, что нижние планеты движутся быстрее Земли, так что в течение года с Земли их можно увидеть и вблизи верхнего, и вблизи нижнего пределов широты.

К деклинации примешивается и другое изменение широты, происходящее от движения планеты по своей орбите. Это изменение Коперник первоначально называл отражением (reflexio); теперь, следуя Птолемею, он называет его скосом, или обликвацией. Когда Земля находится в плоскости орбиты планеты, изменение широты будет происходить только вследствие обликвации; при нахождении же Земли в средних долготах, где планета имеет максимальную северную или южную широту, основное изменение шпроты будет происходить вследствие деклинации. В промежуточных положениях Земли оба эти изменения широты будут накладываться одно на другое, но очереди возрастая и убывая и взаимно уступая друг другу место.

Для нижних планет на эти колебания накладывается еще одно - девиационное. Необходимость принять его была вызвана тем, что наибольшие отклонения Венеры к северу превышали отклонения к югу, а для Меркурия - наоборот. Поэтому Коперник, следуя Птолемею, вводит особый девиационный круг, который вращается вокруг оси, расположенной в плоскости орбиты планеты. Эта ось делает в плоскости орбиты полный оборот за одни год. По девиацнонному кругу будет двигаться некоторая точка, изображающая планету, по довольно сложному закону, но так, чтобы часть девиационного круга, в которой находится эта точка, всегда располагалась или выше плоскости Великого круга (в случае Венеры), или ниже ее (в случае Меркурия).

Следует отметить, что оба круга - деклинационный и девиационный - считаются движущимися совершенно независимо один от другого и обе получающиеся таким образом широты потом складываются. Для нас возможность таких соединений кажется противоестественной; повидимому, так же было и для Птолемея, но он, во всяком случае, с этим мирился. Коперник же просто следовал Птолемею. Он пишет: «Вместо такого (девиационного. - Авт.) круга при объяснении неравенства в движении по долготе мы пользовались эпициклом... Достаточно ясно, что имеется единственное движение По кругу, Являющемуся одновременно эксцентричным и наклонным, и одно и то же колебание, которое может произвести обе разновидности, и, кроме высказанной гипотезы, нет никакой другой, о чем подробнее скажем ниже» [163].

После возвращения из Вармии в Виттенберг осенью 1541 г. Ретик возобновляет преподавательскую работу и в течение одного семестра выполняет обязанности декана факультета свободных искусств (т. е. подготовительного). Однако его деятельность, связанная с распространением идей Коперника, вызывает, по-видимому, неудовольствие со стороны лидеров лютеранства и недоброжелательность среди коллег. Во всяком случае, в одном из писем Меланхтон осуждающе отмечает «антисократический», т. е. не идеалистический, образ мыслей Ретика, его склонность к новым идеям. Видимо, эти обстоятельства способствовали тому, что весной 1542 г., издав выдержки из сочинения Коперника, относящиеся к тригонометрии (о чем подробнее будет сказано в следующей главе), Ретик переезжает в Лейпциг, но по дороге посещает Нюрнберг, чтобы организовать там печатание книги Коперника «О вращениях небесных сфер». В дальнейшем Ретику приходится часто менять места жительства. Мы видим его то в Италии, где он приобретает квалификацию врача, то в Вене, то в Праге, то во Вроцлаве. Сравнительно надолго он задерживается в Кракове, где зарабатывает на жизнь врачеванием, одно время он даже состоит лейб-медиком польского короля Сигизмунда Августа.

Все свободное время Ретика уходит на составление обширнейших математических таблиц. В 1555 г. он сооружает под Краковом одну из первых в Европе постоянных обсерваторий, где проводит наблюдения, с помощью которых надеется получить данные для развития системы Коперника. Готовившийся им комментарий к книге Коперника так и не был, по-видимому, окончен и никогда не был издан, но во время его деятельности в обсерватории Краков был единственным местом в Европе, где продолжались исследования по коперниканской астрономии, хотя и не давшие ощутимых результатов. После отъезда Ретика из Кракова в 1572 г. группа фанатически настроенных студентов-католиков разрушила обсерваторию. Через два года, в 1574 г., в возрасте 60 лет Ретик умирает в словацком городе Кошице.

Если в астрономии Ретик проявил себя как блестящий популяризатор идей Коперника и борец за его учение, р его самостоятельное творчество в этой области было совершенно незначительным, то иначе обстояло дело в другой области, в которой деятельность Ретика также была тесно связана с деятельностью Коперника. Но об этом - в следующей главе.

КОПЕРНИК, КОПЕРНИКАНСКОЕ УЧЕНИЕ И МАТЕМАТИКА

Одно из самых ранних изображений Коперника - так называемая кауфманновская гравюра, оригиналом для которой, как полагают, послужил автопортрет ученого, имеет надпись: «Nikolaus Copernicus Turenaeus Воrussus Mathematicus». Примерно такая же надпись обрамляет гравированный портрет Коперника работы И. ван Меурса, украшавший один из первых биографических очерков астронома, написанный французским ученым Пьером Гассенди в 1654 г. Николай Коперник и математика - не звучит ли это несколько непривычно? Мы знаем, что Коперник был великим астрономом, но был ли он и математиком?

Во времена Коперника и позже совокупность наук, охватывавшаяся этим собирательным названием, была значительно шире, чем в наше время, и, пожалуй, более соответствовала этимологии этого слова, ибо «математика» происходит от греческого слова, первоначально означавшего «знание», «наука», «учение» вообще. Конкретно же еще в XVII в. к математике причисляли помимо, разумеется, традиционных арифметики с алгеброй и геометрии с тригонометрией механику с гидростатикой, архитектуру с фортификацией, географию с навигацией, оптику с перспективой и даже музыку. Астрономия же была, пожалуй, первой в этом списке. И в паше время трудно представить астронома, который не был бы математиком. Тогда же это было просто невозможно. Поэтому на поставленный вопрос можно ответить так: раз астроном, значит, и математик.

Каково было состояние собственно математических знаний во времена Коперника? После длительного застоя и упадка европейская математика только-только заканчивала усвоение античного (и арабоязычного) наследия и предпринимала весьма робкие попытки делать первые самостоятельные шаги. Специалистов-математиков тогда не готовили ни в одном университете Европы, но с математикой и астрономией знакомили - обычно на подготовительных факультетах - философском или факультете искусств. Но что это была за математика? Выше мы познакомились с планом ее изучения в Болонском университете - одном из ведущих в Италии и Европе. Три книги «Начал» Евклида, арифметика целых и дробных чисел - и, пожалуй, все (не считая математических сведений из трактата о сфере Сакробоско, «Альмагеста» Птолемея и астрологических трактатов). Конечно, такие профессора, как уже упоминавшиеся Лука Пачоли и Шипионе дель Ферро, давали, как мы теперь выражаемся, дополнительный материал, и в этом отношении Копернику «крупно повезло» - и в Краковском, и в Болонском университетах постановка преподавания точных наук была наилучшей в Европе, что, безусловно, позволило Копернику усвоить всю сумму математических знаний своего времени и облегчило в последующем решение поставленных им перед собой задач.

Николай Коперник. Так называемая кауфманновская гравюра на дереве из книги Рейсвера, вышедшей в Вюртемберге около 1600 г..

Однако математические познания Коперника были для него не просто средством исследований, рабочим инструментом, слепо заимствованным у предшественников, и этот тезис мы попытаемся обосновать. В 1542 г., за год до выхода «De Revolutionibus» в Виттенберге, городе-оплоте лютеранства, вышла небольшая книжка с достаточно пространным (в духе того времени) заглавием. Вот оно: «De lateribus et angulis trianguloriim turn planorum rectilineorum, turn sphaericorum libellus eruditis- simus et utilissimus cum ad plerasque Ptolemaei demonstrationes intelligendas, turn vero ad alia multa, scriptus a clarissimo et doctissimo viro D. Nicolao Copernico Toronensi. Additus est Canon semissium subtensarum rectarum linearum in Circulo. Excusum Vittembergae per Iohannem Lufft. Anno M. D. XLII», т. е. «О сторонах и углах треугольников как плоских прямолинейных, так и сферических. Ученейшая и полезнейшая книжечка как для понимания большей части доказательств Птолемея, так и для многого другого. Написана славнейшим и ученейшим мужем господином Николаем Коперником из Торуни. Добавлена таблица половин хорд окружности. Издано в Виттенберге Иоганном Люффтом в 1542 году». Из предисловия к книжке мы узнаем, что своим изданием она обязана Георгу Иоахиму Ретику, молодому профессору математики Виттенбергского университета, специально приехавшему в 1539 г. в Фромборк, чтобы подробно ознакомиться с работами Коперника. Ретик, еще зимой 1539/1540 г. опубликовавший «Первое повествование» о системе Коперника, сначала не мог убедить Коперника напечатать свою гениальную работу в полном виде и добился лишь согласия на публикацию чисто математической ее части, которая по первоначальному замыслу должна была составлять вторую книгу «Вращений», но в окончательном варианте вошла в виде трех глав - XII, XIII и XIV - в первую книгу. Какой же фактический материал заключался в этих главах? Самое общее представление об этом дает название книги и названия глав (правда, между материалом книжки и XII-XIV главами «Вращений» имеются некоторые отличия, о которых мы скажем ниже): «О прямых линиях, стягиваемых дугами» (XII), «О сторонах и углах плоских прямолинейных треугольников» (XIII) и «О сферических треугольниках» (XIV).

Прежде всего отметим, что содержание этих глав очень близко к содержанию 9-111 глав книги I «Альмагеста» Птолемея. Как и у него, изложение начинается выражением через диаметр сторон правильных, вписанных в окружность трех-, четырех-, пяти-, шести- и десятиугольников, причем для определения сторон двух последних многоугольников применяется деление в крайнем и среднем отношении.

В качестве следующего предложения, называемого им самим вводным, Коперник рассматривает знаменитую теорему Птолемея, которая в современной формулировке звучит так: «Во всяком выпуклом вписанном в окружность четырехугольнике произведение диагоналей равно сумме произведений противоположных сторон». Для знакомства с характером и стилем доказательства математических предложений во времена Коперника воспроизведем здесь соответствующий текст.

«Если вписать в круг [164] четырехугольник, то Николай Коперник. Гравюра И. ван Меурса из книги П. Гассенди (1654). прямоугольник [165] на диагоналях равен вместе взятым прямоугольникам, построенным на противолежащих сторонах.

Пусть abed будет четырехугольник, вписанный в круг; я утверждаю, что произведение ас на bd диагоналей равно вместе взятым произведениям ab на cd и ad на be. Сделаем угол abc равным углу cbd. Тогда весь угол abd будет равен всему ebc, ибо представляет их общую часть. Также равны друг другу углы acb и bda, как находящиеся в одном и том же сегменте круга. Следовательно, два подобных треугольника bee, bda имеют стороны пропорциональными: как be к bd, так будет и ее к arf, и произведение ее на bd равно произведению be на ad. Также подобны и треугольники abe и cbd, поскольку углы abe и cbd сделаны равными, а углы bас и bde равны, как стягивающие одну и ту же дугу окружности. Опять как ab к bd, так будет и ае к cdy и произведение ab на ed равно произведению ае и bd. Но уже сказано, что ad, помноженное на be, составляет столько же, сколько и bd на ее. Следовательно, после сложения произведение bd на ас будет равно вместе взятым произведениям ad па be и ab на cd; это и надо было доказать».

Здесь еще Коперник почти дословно следует за Птолемеем. Далее он доказывает, что по данным хордам, стягивающим неравные дуги в полуокружности, можно определить и хорду, соответствующую дуге - разности данных дуг; по хорде, стягивающей данную дугу, может быть определена и хорда, стягивающая ее половину, а если известны хорды, стягивающие две дуги, то может быть найдена и хорда, стягивающая дугу, равную сумме данных дуг; кроме того, устанавливается, что отношение большей дуги к меньшей будет больше отношения соответствующих хорд. Все это необходимо Копернику для построения таблицы синусов, или, по его выражению, «половин хорд удвоенных дуг». Но перед таблицей он рассматривает еще одну задачу, связанную с определением хорд (и синусов) достаточно малых дуг (в 1 градус, пол- и треть градуса). Эта задача начинается любопытным утверждением, которого нет у Птолемея: «Хотя дуга всегда будет больше стягивающей ее прямой, ибо прямая является кратчайшей из всех липой, имеющих одинаковые концы, однако это неравенство при переходе от больших отрезков круга к меньшим стремится к равенству, так что в самом последнем касании с кругом прямая и ее объемлющая одновременно исчезают; следовательно, необходимо, чтобы перед этим они отличались друг от друга на незаметную разность».

Легко видеть, что здесь Коперник по существу говорит о замечательном пределе lim sin х/х=1 при (х->0) точнее, о пределе, ему эквивалентном.

В самом деле, если положить, что в окружности единичного радиуса дуга АВ = х (в радианной мере), AOB = х, то АВ = 2sin х/2 и из утверждения Коперника, что при х->0, х-> 2sin х/2, следует, что lim [(2sin x/2)/ x] =1 при (х->0), откуда уже совсем элементарно получается упомянутый выше предел. Конечно, к своему утверждению Коперник приходит на чисто интуитивной основе, не предпринимая попыток его формального доказательства.

Далее в «De Revolutionibus» приводится, как уже упоминалось, таблица синусов - «канон половин хорд удвоенных дуг». Вот для общего представления небольшая ее часть:

Дуги,

град. мин.

Половины хорд

удвоенных дуг

Разности

30 0

50 000

252 252

30 10

50 252

251 251

30 20

50 503

1 251

30 30

50 754

0 250

30 40

51 004

0 250

30 50

51 254

250 250

31 00

51 504

249 249

32 0

52 992

6246

В какой мере при составлении этих таблиц Коперник был независим от Птолемея и других своих предшественников? Во-первых, у Птолемея таблицы синусов как таковые вообще отсутствовали - им были составлены таблицы хорд. Во-вторых, таблицы хорд у Птолемея имели шаг в полградуса, а если их пересчитать для синусов, то в четверть градуса, т. е. 15 минут, и притом в шестидесятеричных вавилонских дробях. Коперник же пользуется десятичной системой счисления, принимает диаметр равным 200 000 частей, радиус у него, следовательно, равен 100 000. А шаг таблиц у него - 10 минут. Наконец, вместо птолемеевых хорд он рассматривает полухорды удвоенных дуг, которые, будучи выражены в частях радиуса, представляют собой синусы; впрочем, этот термин ни Коперник, пи его ученик и преемник по части составления таблиц Ретин не употребляют. Все это позволяет с большой вероятностью утверждать, что в составлении этих таблиц Коперник был независим от Птолемея. Но дело не только в этом. В приложении к книжке «О сторонах и углах треугольников» также приведены таблицы синусов, но какие! Радиус здесь увеличен против прежних в 100 раз и принимается равным 10 000 000, а шаг доведен до 1 минуты, т. е. уменьшен в 10 раз. Притом, по всеобщему признанию историков математики, это первые таблицы, приспособленные непосредственно и для вычисления косинусов. Тут уже говорить о простом заимствовании табличных значений у Птолемея просто нет никакого смысла.

И все же нельзя обойти два возражения. Первое из них состоит в том, что подобные таблицы были составлены Региомонтаном еще во второй половине XVI в. (для радиуса 6 000 000 и шага в 1 минуту). Однако эти таблицы были изданы почти одновременно с книжкой Коперника (в 1541 г.) учителем Ретика Шонером в типографии того же Петрея в Нюрнберге, который через два года издаст «De Revolutionisms». Они отличались от коперниковых таблиц по построению и по допущенным ошибкам, не были приспособлены к вычислению косинусов и, наконец, не могли быть известны Копернику. Второе возражение заключается в следующем. Следом за А. Браунмюлем и М. Кантором [166] многие историки математики высказывают предположение, что эти таблицы были составлены не Коперником, а Ретиком, причем Браунмюль мотивирует это именно отсутствием в приведенных в «De Revolulionibus» таблицах синусов дополнительных углов, предназначенных для вычисления косинусов. Но обратимся к фактам.

Составление семизначных таблиц тригонометрических функций в те времена, когда отсутствовали вспомогательные технические вычислительные средства, было делом чрезвычайно длительным и трудоемким. Ни в годы учебы, пи в начале своей преподавательской деятельности, ни во время пребывания в Вармин у Коперника Ретик не мог сосредоточиться на составлении таких таблиц. Его время и интересы были заняты другим, и это легко прослеживается. Ретик возвращается в Виттенберг в конце 1541 г., с головой уходит в преподавательскую деятельность, исполняет обязанности декана, озабочен проблемами, связанными с изданием «De Revolutionibus», а в мае 1542 г. книжка Коперника с приложением этих обширных таблиц и с предисловием Ретика, в котором тот в самых восторженных выражениях характеризует своего наставника, выходит из печати. Таким образом, и после возвращения из Фромборка Ретик не мог составить эти таблицы.

О том, что интерес Ретика к тригонометрии возникает под прямым влиянием Коперника и в связи с изданием книжки «О сторонах и углах треугольников...», свидетельствует и автор недавно вышедшего трехтомного монографического исследования о Ретике К. Г. Бурмейстер [167].

Значит, вывод один: таблицы составлены самим Коперником; после 1530 г. он располагал временем, необходимым для их составления, и был непосредственно заинтересован в них. Об этом свидетельствует и таблица синусов, помещенная в «De Revolutionibus», значительно уменьшенная по объему, но соответствующая точности вычислений, принятой в этом произведении, и сохранившаяся в рукописи таблица секансов, составленная Коперником впервые в мире. Если бы Ретик имел к составлению этих таблиц отношение, он не преминул бы отметить это в предисловии, тем более что двухлетнее отсутствие в Виттенбергском университете и открытая поддержка осуждавшихся лютеранскими лидерами взглядов Коперника уже сказывались и реноме искусного вычислителя могло бы несколько поправить его дела.

Титульный лист книги Коперника «De lateribus et angulis» (1512).

Реноме искусного вычислителя, значение работ которого сохранялось вплоть до XX в., Ретик приобрел. Если в астрономии он остался только популяризатором идей Коперника, активным борцом за их распространение, не сумев дать ничего нового для развития теории своего учителя, то в развитии тригонометрии и составлении математических таблиц он стал достойным его продолжателем. В 1551 г. Ретик издает работу, явившуюся результатом почти десятилетнего его труда (при участии нескольких помощников) - семизначные таблицы шести тригонометрических функций с шагом в 1 минуту, в том числе и впервые опубликованные, составленные, несомненно, под влиянием Коперника таблицы секансов, позволявшие в соответствующих случаях заменять деление па синус или косинус умножением. Так через. Ретика коперникова функция секанса была введена в научный и практический оборот. (Между прочим, французские геометры Деламбр и Шаль изобретение секанса приписывали итальянцу Мавролику, очень быстро отреагировавшему на появление таблиц Ретика.) По свидетельству И. Тропфке, эти таблицы Ретика были первыми тригонометрическими таблицами, имевшими вполне современный вид [168].

Остаток жизни Ретик потратил на составление еще более обширных и подробных таблиц тригонометрических функций - десятизначных с шагом в 10 секунд. Хотя колоссальная вычислительная работа была закончена в основном еще при жизни Ретика, эти таблицы впервые были изданы его учеником Валентином Ото (Otho) только в 1596 г. вместе с довольно обстоятельным и оригинальным руководством по тригонометрии и известны под названием «Opus Palatinum de Triangulis». Впоследствии они неоднократно переиздавались. Последнее издание части таблиц относится к 1897 г. [169], а в 1923 г.

Портрет тюбингенского астронома И. Штефлера, часто ошибочно выдаваемый за портрет Коперника в старости.

Г. Бранденбург издает на их базе тригонометрические таблицы для вычислений с помощью счетных машин настольного типа. Но и это не все. Ретиком были составлены также пятнадцатизначные таблицы тригонометрических функций с шагом в 10 секунд и даже в 1 секунду. Этим он намного опередил потребности своего времени, и таблицы на базе его работ были изданы только совсем недавно [170].

Но возвратимся к математическим разделам «De Revolutionibus». В главе «О сторонах и углах плоских прямолинейных треугольников» рассматриваются различные случаи решения треугольников, в общем хорошо известные и до Коперника. Современного читателя может несколько озадачить формулировка первого предложения этой главы: «В [плоском прямолинейном] треугольнике с данными углами даются (т. е. могут быть найдены.- Авт.) и стороны». Оказывается, при этом предполагается, что, поскольку, «согласно пятой проблеме четвертой книги Евклида», около всякого треугольника может быть описана окружность, радиус ее может быть определен, после чего по таблицам синусов могут быть выражены в частях радиуса и стороны. Заметим, что самый легкий случай решения треугольников (по двум заданным углам и стороне) Коперником вообще не рассматривается.

Наибольший интерес представляет следующая глава, посвященная сферической тригонометрии. Именно содержание этой главы позволяет прийти к выводу, что, хотя основные профессиональные интересы Коперника и лежали в стороне от традиционных - в нашем понимании - областей математики, он и здесь проявил глубокую эрудицию, самостоятельность, оригинальность и зрелость мышления и сделал заметный вклад в основной фонд математики.

Прежде всего отметим, что данный им вывод теорем сферической тригонометрии оригинален и основан на принадлежащей ему чрезвычайно удачной идее рассмотрения трехгранной пирамиды со сферическим основанием и вершиной в центре сферы.

Важное значение здесь имеет так называемая теорема синусов для сферических треугольников, которая в формулировке Коперника выглядит так: «В сферических треугольниках, имеющих прямой угол, хорда, стягивающая удвоенную дугу, лежащую против прямого угла, к хорде, стягивающей удвоенную сторону, одну из прилежащих к прямому углу, относится как диаметр сферы к хорде, стягивающей на Великом круге сферы угол, вдвое больший угла, заключенного между последней и первой сторонами сферического треугольника» [171].

Эта формулировка близка к птолемеевой, но доказательство значительно изящнее и (в несколько модернизированном изложении) состоит в следующем.

Пусть треугольник abe при вершине с прямоуголен. Дополним дуги ас и ab до 90° каждую и построим трехгранные углы abif и aedf, вершины которых совпадают с центром сферы. Если теперь опустить перпендикуляры bg, bi, dk на af, fс, еf соответственно и провести gi, то плоскости def и img/image061.gif bfc будут перпендикулярны к плоскости aef; поэтому dk||bi и fdk=gib.

Отсюда следует, что dk : bg=dk : bi, или, так как bi= sin ab, dk=sin a, df=r, sin a/sin bc = г/sin ab, что и требовалось доказать.

Это доказательство отличается не только от доказательств древних, но и от приводимых в более позднем источнике доказательств Джабира ибн Афлаха, а также Региомонтана, оно значительно проще и тоньше их.

Теорема синусов тут же используется Коперником для доказательства ряда других теорем сферической тригонометрии, список которых заканчивается важнейшими теоремами о решении сферического треугольника по всем сторонам (теорема XIII: «Наконец, если в сферическом треугольнике даны все стороны, то будут данными и углы» [172]) и по углам стороны (теорема XV: «Если в треугольнике даны все углы, хотя бы никакой из них не был прямым, то даны и все стороны») [173].

Возникает вопрос, когда Коперник занялся вопросами сферической тригонометрии - до прибытия Ретика, который привез ему в подарок известное сочинение Региомонтана о треугольниках, или уже после того, как он смог ознакомиться с этим сочинением?

В пользу второго предположения говорит уже упоминавшееся место из предисловия Валентина Ото к сочинению Ретиrа «Opus Palatinum» о том, что Коперник изложил теорию первого движения Земли (т. е. ее суточного вращения) непосредственно по настоянию Ретика, а необходимость в сферической тригонометрии появилась именно при этом изложении.

С другой стороны, сам Ретик в предисловии к книжке Коперника «О сторонах и углах треугольников» говорит: «Недавно были изданы сочинения Региомонтана, но славнейший и ученейший муж господин Николай Коперник еще задолго до того, как мог увидеть эту книгу, во время своей работы над объяснением Птолемея и подготовкой учения о небесных движениях написал в высшей степени ученейшее сочинение о треугольниках» [174].

Исследование сохранившегося манускрипта книги «Вращения» позволяет сделать вывод, что первоначально написанный текст подвергался переработке, а теоремы XIII, XIV и XV написаны на бумаге другого сорта и более позднего происхождения. По крайней мере, эти теоремы - результат более поздней работы Коперника, проведенной, весьма возможно, после ознакомления с произведением Региомонтана, по и их доказательства отличаются от Региомонтаyовых простотой и изяществом, и, несомненно, оригинальны. Поэтому не прав был Шонер, подозревавший Коперника после выхода его книги о треугольниках едва ли не в плагиате.

Выдающиеся математические дарования Коперника проявляются и во многих других местах его книги «О вращениях». В IV главе третьей книги, называющейся «О том, каким образом колебательное или либрационное движение составляется из круговых», Коперник рассматривает имеющую математический интерес задачу представления прямолинейного колебательного движения из сложения двух вращательных. Не менее интересна и задача предыдущей главы, которую в настоящее время можно было бы назвать проблемой сложения двух взаимно перпендикулярных гармонических колебаний, у одною из которых период вдвое больший, чем у другого. Коперник рассматривает эту задачу в связи с изучением прецессии и получает восьмеркообразную кривую, представляющую собой, по современной терминологии, алгебраическую кривую четвертого порядка, одну из так называемых фигур Лиссажу.

В VII главе шестой книги при определении угла наклона орбит Венеры и Меркурия рассуждения Коперника о применении средней арифметической для анализа результатов серии измерений в некоторой мере близки возникшей значительно позже теории погрешностей.

Однако роль Коперника в развитии математики не ограничивается его личным вкладом. Коперниканское учение оказало мощное стимулирующее воздействие на развитие математики в трудах его последователей.

Уже Кеплер, отказавшись от аксиомы равномерного движения планет, в ходе своих исследований предположил, исходя из физических соображений, что планеты, обращаясь вокруг Солнца, находящегося в эксцентре, движутся быстрее вблизи него и медленнее - в удалении. Предстояло выразить математически зависимость между расстояниями планеты от Солнца и временем, в течение которого проходится тот или иной участок пути. К тому времени алгебра, геометрия и тригонометрия, составлявшие математику постоянных величин, накопили определенное количество сведений, чтобы представлять собой определенную систему знаний, хотя многое еще было неясно, многое не завершено.

Однако при решении данной задачи Кеплеру пришлось встретиться со случаем, который, вообще говоря, методами математики постоянных величин решен быть не мог. Дело сводилось к вычислению площади сектора эксцентрического круга. Если эту задачу перевести на современный математический язык, придем к эллиптическому интегралу. Дать решение задачи в квадратурах Кеплер, естественно, не мог, по оп не отступает перед возникшими трудностями и решает задачу путем суммирования бесконечно большого числа «актуализированных» бесконечно малых. Этот инфинитезимально-атомистический подход к решению важной и сложной практической задачи представлял собой в новое время первый шаг в предыстории математического анализа (самый первый был сделан еще в античные времена Архимедом). То, что в нашем понимании представляет определенный интеграл, Кеплер трактует как площадь, ограниченную криволинейной трапецией (кривой в данном случае является конхоида). И это было принципиально новым шагом в математике переменных величин. Примененные им здесь методы вычисления площади по существу совпадают с современными методами приближенного интегрирования.

Решение данной задачи для случая эксцентрической окружности привело Кеплера уже в самом начале XVII в., в 1602 г., к открытию второго закона движения планет, так называемого закона площадей. Разработка и применение для выводов этого важного закона новой астрономии принципиально новых математических методов ознаменовали собой начало нового в развитии математики периода переменных величин. Это один из наиболее ярких примеров того, как потребности развивающегося естествознания, требования практики вызывают к жизни появление новых математических методов изучения природы - развитие повой астрономии влекло за собой развитие математики, а применение новых математических методов ускоряло развитие астрономии.

В скором времени Кеплер открывает второй закон движения планет - закон эллипсов. И для этого случая решенная Кеплером задача сохраняет свой смысл.

Оба закона Кеплера стали достоянием науки с 1609 г., когда была опубликована его знаменитая «Новая астрономия» - изложение основ новой небесной механики. В книге содержится и несколько других случаев применения интеграционных методов, представляющих большой интерес. Однако выход этого замечательного произведения не сразу привлек к себе должное внимание: даже великий Галилей, по-видимому, до конца дней своих так и не воспринял законов Кеплера. И продолжение разработки предложенных им методов новой математики могло бы задержаться, если бы он сам не предпринял важных мер для их развития и популяризации: в 1615 г. он выпустил сравнительно небольшую по объему, но весьма емкую по содержанию книгу - «Новая стереометрия винных бочек», в которой продолжил разработку своих интеграционных методов и применил их для нахождения объемов более чем 90 тел вращения, подчас довольно сложных. Там же им были рассмотрены и экстремальные задачи, что подводило уже к другому разделу математики бесконечно малых - дифференциальному исчислению.

Эта работа Кеплера не осталась незамеченной - уже через год после ее выхода А. Андерсон, а позже П. Гульдин выступили против предложенных Кеплером методов суммирования бесконечно малых величин, не поняв, что при всей их нестрогости, очевидной и для самого Кеплера, они были чрезвычайно продуктивны и заключали в себе важные для дальнейшего развития математики идеи. С другой стороны, уже тогда ученик Галилея Б. Кавальери дал работам Кеплера высокую оценку и сам многое сделал для развития заложенных в них идей. Вскоре приемы и результаты Кеплера, а затем и Кавальери привлекли к себе внимание многих крупных математиков XVIII в., вызвав целый поток исследований в новой области математики, завершившихся в последней четверти столетия оформлением в трудах И. Ньютона и Г. В. Лейбница дифференциального и интегрального исчислений.

Потребности коперниканской астрономии стимулировали и развитие вычислительных средств математики, область, где многое было сделано самим Коперником и его учеником Ретиком. И в данном случае этот процесс удобнее всего проиллюстрировать на примере деятельности Кеплера. Именно необходимость совершенствования средств астрономических вычислений, составление таблиц движении планет на основе системы Коперника привлекли Кеплера к вопросам теории и практики логарифмов. Известно, что, воодушевленный работами Непера, Кеплер самостоятельно построил теорию логарифмов на чисто арифметической базе и с ее помощью составил близкие к неперовым, но более точные логарифмические таблицы, впервые изданные в 1624 г. и переиздававшиеся до 1700 г. Кеплер же первым применил логарифмические вычисления в астрономии, и опубликованные в 1627 г. «Рудольфинские таблицы» планетных движений он смог завершить только благодаря новому средству вычислений.

Потребности коперниканской астрономии в определенной степени стимулировали и развитие средств механизированных вычислений: друг Кеплера Вильгельм Шикард уже около 1623 г. построил первую в мире вычислительную машину, предназначенную для выполнения четырех арифметических действий. Две другие известные нам конструкции вычислительных машин XVII в. принадлежат крупнейшим представителям новой математики Паскалю (1642) и Лейбницу (1674). Впрочем, уровень развития техники в то время еще не позволял наладить серийного производства достаточно надежных вычислительных устройств.

Проявленный Кеплером интерес к кривым второго порядка и к проблемам астрономической оптики - а все это в конечном счете также вызывалось потребностями в развитии коперниканской астрономии - привел его к разработке общего принципа непрерывности - своеобразного эвристического приема, который позволяет находить свойства одного объекта по свойствам другого, если первый получается предельным переходом из второго. В книге «Дополнения к Вителлию, или оптическая часть астрономии» (1604) Кеплер, изучая конические сечения, интерпретирует параболу как гиперболу или эллипс с бесконечно удаленным фокусом - это первый в истории математики случай применения общего принципа непрерывности. Введением понятия бесконечно удаленной точки Кеплер предпринял важный шаг на пути к созданию еще одного раздела математики - проективной геометрии, дальнейшие шаги в развитии которой были сделаны три с лишним десятилетия спустя Ж. Дезаргом и Б, Паскалем,

Но случайно в этом разделе так много раз названо имя Кеплера. Именно в деятельности этого ученого связь между проблемами развития учения Коперника и развитием математических методов исследования природы проявляется особенно ярко и наглядно. Именно работы Кеплера подняли астрономическую теорию Коперника на принципиально более высокий уровень, именно Кеплер первым среди ученых Нового времени так много сделал для формирования нового этапа в развитии математики. Высоко поднятое Кеплером знамя новой науки было подхвачено последующими поколениями ученых, и, хотя сочинения Кеплера, пропагандировавшие учение Коперника, попали в папский «Список запрещенных книг», торжествующее шествие коперниканского учения, вылившееся в естественнонаучную революцию, уже никогда больше не приостанавливалось!

КОНЕЦ И... НАЧАЛО

Когда осенью 1541 г. Ретик отправился в обратный путь в Виттенберг, в его дорожной сумке лежала готовая к печати рукопись сочинения Коперника «О вращениях небесных сфер» (возможно, в копии, выполненной рукой Ретика). К тому времени слухи о вармийском ученом и его астрономической теории стали особенно сильными - к Дантиску не раз приходили письма с запросами, когда же труд его каноника, о котором все так наслышаны, наконец увидит свет, и тот постарался не упустить случая прославиться в роли мецената, прислав в качество эпиграфа к книге свое стихотворение. Коперник вежливо поблагодарил, но в книгу стихотворение не попало.

Однако от оформления рукописи до ее издания прошло еще значительное время, предстояло преодолеть еще немало трудностей. Холодный прием, оказанный Ретику после его возвращения в цитадель лютеранства, вынудил его в скором времени не только отказаться от издания книги в Виттенберге, как он сначала предполагал, но и вообще оставить там работу. Как мы знаем, в Виттенберге его стараниями в мае 1542 г. была издана лишь небольшая часть сочинения, посвященная тригонометрии с добавлением весьма совершенных и оригинальных тригонометрических таблиц. А сам Ретик в это время был уже далеко - па пути в Лейпциг, к новому месту работы. По дороге он заехал в Нюрнберг - крупнейший книгоиздательский центр того времени, где договорился о печатании книги Коперника с одним из лучших тогдашних издателей Иоанном Петреем. Но и тут не обошлось без неприятностей - бывший учитель Ретика Иоанн Шонер, которому посвящалось «Первое повествование», узнав о выходе тригонометрического сочинения Коперника, увидел в нем конкурента сочинениям Региомонтаиа, распространению которых он содействовал, более того, Шонер, как мы знаем, даже заподозрил Коперника в плагиате - заимствовании нескольких теорем у Региомонтана (между тем как у Коперника доказательства исходили из других положений, были проще и изящнее). Тем не менее Шонер перенес свое недоброжелательство на все произведение Коперника в целом, а заодно и на своего бывшего ученика Ретика - столь ярого сторонника нового учения.

Ретик, по-видимому, весьма болезненно воспринял нападки Шонера. Но не это вынудило его покинуть Нюрнберг - нужно было спешить к новому месту работы. Не имея возможности осуществить личное наблюдение за изданием книги «О вращениях», он обращается с просьбой об этом к уже известному нам Осиандеру. Осиандер согласился, по в скором времени он пишет письмо Копернику с предложением предпослать книге предисловие, в котором новая теория трактовалась бы как простая гипотеза, позволяющая математически проще описывать наблюдаемые движения небесных светил. Этим самым предлагалось умерить возмущение перипатетиков, т. е. сторонников учения Аристотеля, и теологов. Аналогичное письмо Осиандер направил Ретику. Коперник отказался последовать совету Осиандера и вместо ожидаемого предисловия посылает в протестантский Нюрнберг свое последнее произведение - посвящение «De Revolutionibus» главе католической церкви папе Павлу III.

Это посвящение само по себе представляет значительный интерес. Но нужно знать и кому оно адресовалось: Павел III (1468-1549) был последним представителем гуманизма на папском престоле. Получив гуманистическое образование у Помпонио Лето, а затем в Флорентийской академии, он принимал участие в движении гуманизма, состоял в переписке с рядом видных его представителей, в том числе с Эразмом Роттердамским. С 1493 г. он - кардинал. Искусное лавирование между французской и испанской партиями привело его в 1534 г. к избранию на папский престол. Однако при Павле III ясное гуманистическое небо Европы стало весьма заметно заволакиваться тучами: в 1539 г. был учрежден Орден иезуитов, в 1541 г. реорганизована инквизиция, а в 1542 г. состоялся вселенский собор в Триденте, возвестивший начало католической реакции...

Впрочем, когда Коперник писая свое обращение, он еще не учитывал надвигавшихся перемен. - это не почтительное письмо скромного каноника к его святейшеству, главе католической церкви, а, скорее, послание гуманиста к гуманисту, насыщенное цитатами из греческих авторов и ссылками на классиков. Это рассказ о сомнениях автора, решающего трудный вопрос о публикации труда всей своей жизни.

«Наедине сам с собою я долго размышлял, до какой степени неленой моя ακρόαμα [175] покажется тем, которые на основании суждений многих веков считают твердо установленным, что Земля неподвижно расположена в середине неба, являясь как бы его центром, лишь только они узнают, что я, вопреки этому мнению, утверждаю о движении Земли. Поэтому я долго в душе колебался, следует ли выпускать в свет мои сочинения, написанные для доказательства движения Земли, и не будет ли лучше последовать примеру пифагорейцев и некоторых других, передававших тайны философии не письменно, а из рук в руки, и только родным и друзьям, как об этом свидетельствует послание Лисида к Гиппарху. Мне кажется, что они, конечно, это делали не из какой-то ревности к сообщаемым учениям, как полагают некоторые, а для того, чтобы прекраснейшие исследования, полученные большим трудом великих людей, не подверглись презрению тех, кому лень хорошо заняться какими-нибудь науками, если они не принесут им прибыли, или если увещания и пример других подвигнут их к занятиям свободными науками и философией, то они вследствие низости ума будут вращаться среди философов, как трутни среди пчел. Когда я все это взвешивал в своем уме, то боязнь презрения за новизну и кажущуюся бессмысленность моих мнений чуть было не побудила меня отказаться от продолжения задуманного произведения» [176].

Далее Коперник вскрывает причины, побудившие его прийти к мысли о движении Земли: «...Я не хочу скрывать от Твоего святейшества, что к размышлениям о другом способе расчета мировых сфер меня побудило именно то, что сами математики не имеют у себя ничего вполне установленного относительно исследования этих движений.

Прежде всего они до такой степени не уверены в движении Солнца и Луны, что не могут при помощи наблюдений и вычислений точно установить на все времена величину тропического года. Далее, при определении движений, как этих светил, так и других пяти блуждающих звезд, они не пользуются одними и теми же принципами и предпосылками или одинаковыми способами представления видимых вращений и движений...

И самое главное, так они и не смогли определить форму мира и точную соразмерность его частей» [177].

Итак, вот что побудило Коперника к коренной перестройке всей астрономической науки - точное определение продолжительности тропического года, требовавшее правильного обоснования прецессионного движения Земли (это настойчиво подчеркивал и Ретик в «Первом повествовании»), а также определение формы мира и точной соразмерности его частей.

Свои построения Коперник строит не па голом месте. Он «...принял на себя труд прочитать книги всех философов, которые только мог достать, желая найти, не высказывал ли когда кто-нибудь мнения, что у мировых сфер существуют движения, отличные от тех, которые предполагают преподающие в математических школах» [178].

И он обнаруживает, что такие взгляды имели еще ученые античности - у Цицерона встречается упоминание о том, что Никетас (правильно Гикетас) считал, что Земля движется, у Плутарха упоминание о ранних сторонниках этой идеи - Филолае, Гераклиде из Понта, пифагорейце Экфанте. Но все это, естественно, стало только отправной точкой при построении новой теории.

Во всем обращении неоднократно и настойчиво повторяется тезис о движении Земли: «...В предположении какого-нибудь движения Земли, если с круговым движением Земли сравнить движения и остальных блуждающих светил и вычислить эти движения... движения остальных светил и всех орбит я буду относить к движению Земли»... можно... «соблюсти явления и движения остальных светил и сфер при наличии движения Земли» и т. п. Коперник не боится задеть и авторитетного христианского писателя Лактация, говорившего «совсем по-детски о форме Земли, издеваясь над теми, кто открыл, что Земля имеет форму шара». Предвидя возражения теологов, он сразу же занимает активную оборону против них: «Если и найдутся какие-нибудь ματαιολογοι [179], которые, будучи невеждами во всех математических пауках, все-таки берутся о них судить и на основании какого-нибудь места Священного писания, неверно понятого и извращенного для их цели, осмелятся преследовать и порицать это мое произведение, то я, ничуть не задерживаясь, смогу пренебречь их суждением как легкомысленным» [180].

В поддержку своего учения Коперник приводит мнения князей католической церкви - епископов Павла Миддельбургского и Тидемана Гизе, кардинала Шомберга. Лютеранина Ретика он не упоминает по попятным причинам, что не может не вызвать у того чувства горечи…

И заканчивается это обращение гордым заявлением: «Я не сомневаюсь, что способные и ученые математики будут согласны со мной».

Получив послание Коперника к главе католической церкви, лютеранский богослов Осиандер вынужден был проглотить горькую пилюлю, однако не поместить его в книге, нарушив тем волю Коперника, не рискнул. Тогда он поступает иначе: пишет «Обращение к читателю о предположениях, лежащих в основе этой книги», в котором представляет дело так, будто бы излагаемое учение совсем не имеет в виду дать правильное объяснение строению системы мира, а является лишь как бы вспомогательным математическим средством, удобным для вычисления планетных движений. Это, конечно, противоречило духу книги и убеждениям самого Коперника, уверенного в том, что ему удалось открыть истинное строение планетной системы. Обращение было помещено без подписи, и можно было подумать, что написано оно самим Коперником,- все это дает основание признать, что своим действием Осиандер совершил подлог.

Сам Коперник заметить этот подлог уже не успел. Открывавшее книгу «Обращение» было его лебединой песней - вскоре после его отправки в Нюрнберг Коперник серьезно занемог. Он и раньше чувствовал себя неважно и в середине сентября 1540 г. стал хлопотать о назначении себе заместителя (хотя еще в 1541 г. исполнял обязанности председателя строительной кассы капитула). На эту должность Коперник просил назначить Яна Лоича, своего дальнего родственника. Папское утверждение, последовавшее в июне 1542 г., пришло в Вармию весной 1543 г., когда Коперник уже не поднимался с постели: в начале декабря предыдущего года он перенес кровоизлияние, вызвавшее правосторонний паралич. Находившиеся возле Коперника в последние месяцы его жизни каноник Георг Допнер и капитульный нотариус Фабиан Эммерих, выполнявший роль врача, мало чем могли облегчить его участь. Состояние Коперника было настолько тяжелым, что фрисландский ученый Гемма Фризий в письме к Дантиску высказывает предположение, что конца следует ожидать в самом начало 1543 г. Умер Коперник 24 мая. Относительно обстоятельств его смерти существует весьма трогательный и довольно достоверный рассказ одного из первых его биографов, знаменитого французского философа и астронома Пьера Гассенди, который в разных вариациях повторяется в большинстве жизнеописаний Коперника.

«Время его последней болезни почти совпадает с появлением из-под типографского станка бессмертного его творения. До сего времени обладавший удовлетворительным здоровьем Коперник начал страдать кровотечением, за которым последовал паралич правого бока. С этого времени его умственные способности и память стали ослабевать.

За несколько часов до смерти принесли ему экземпляр только что отпечатанного его сочинения... Он взял книгу в руки и смотрел на нее, но мысли его уже были далеко...»

В самом деле, первые экземпляры книги «О вращениях» были отпечатаны в типографии Петрея в конце марта 1543 г. Вполне вероятно, что издатель направил авторский экземпляр в Фромборк, и он вполне мог прибыть туда еще при жизни Коперника, но уже тогда, когда событие это не могло доставить автору ни радости, ни огорчения - радости увидеть свой труд в готовом для распространения виде, огорчения за обманным путем включенное в него анонимное предисловие, в котором, между прочим, писалось: «Я не сомневаюсь, что после того, как распространилась молва о новизне гипотезы, лежащей в основе этой книги, согласно которой Земля движется, а Солнце остается неподвижным в середине мира, некоторые ученые будут сильно поражены и выскажут мнение, что не следует ниспровергать издавна правильно обоснованные свободные искусства... Всякому астроному свойственно на основании тщательных и искусных наблюдений составлять повествования о небесных движениях... Поскольку никакой разум не в состоянии исследовать истинные причины этих движений, астроном должен изобрести и разработать хоть какие-нибудь гипотезы, при помощи которых можно было бы... правильно вычислить эти движения... Нет необходимости, Титульный лист книги Коперника «De Revolutionibus», 1-е издание 1543 г.. чтобы эти гипотезы были верными или даже вероятными; достаточно только одного, чтобы они давали сходящийся с наблюдениями способ расчета...» [181]

Если на Коперника эти слова уже не могли произвести впечатления, то у него оставались друзья и единомышленники. О реакции Тидемана Гизе мы можем узнать из нижеследующего письма его к Ретину:

«Возвратившись из Кракова с королевского бракосочетания, я нашел в Любаве посланные тобой два экземпляра недавно отпечатанного труда нашего Коперника, о смерти которого я узнал, только приехав в Пруссию. Я мог бы уравновесить боль от кончины собрата и великого мужа чтением книги, которая как будто возвращала мне его к жизни, но уже в самом начале я увидел нарушение доверия, или, чтобы сказать более верно, бесчестность Петрея, что возбудило во мне негодование, еще более усилившееся первоначальной печалью. Как же не возмущаться столь большим преступлением, совершенным под покровом доверия? Я, однако, не знаю, следует ли в этом обвинять самого издателя, зависящего от деятельности других, или какого-нибудь завистника, который с горя, что ему придется расстаться с бывшей профессией, если эта книга станет известной, воспользовался простотой издателя для того, чтобы уничтожить доверие к этому труду. Чтобы он все-таки не остался безнаказанным за то, что позволил испортить дело чужим обманом, я написал письмо нюренбергскому сенату, указывая, что, по моему мнению, следует сделать для восстановления доверия к автору. Я посылаю тебе письмо с копией этого обращения, чтобы ты, когда дело уже сделано, мог бы судить, как следует провести это предприятие, потому что для переговоров с этим сенатом я не вижу никого более пригодного и даже более хотящего, чем ты, который бы играл роль предводителя хора во всей этой драме, так как ты, по-видимому, не менее самого автора заинтересован в восстановлении того, в чем были отступления от истины. Я усиленно прошу тебя тщательнейшим образом выполнить все, что касается этого. Если первые листы нужно будет перепечатать, то следует прибавить от тебя предисловие, чтобы очистить от клеветы уже выпущенные в свет экземпляры. Я хотел бы, чтобы в начале была помещена жизнь автора, которая когда-то была хорошо тобой написана, я ее читал и думаю, что в ней не хватает только конца, а именно его кончины, которая от излияния крови и последовавшего паралича правой стороны последовала на девятый день до июньских календ; при этом уже за много дней до того он лишился памяти и умственных сил и только при последнем издыхании увидел весь свои труд, в самый день своей смерти. Никто не помешает Страница из книги 'Dе Revolutionibus'. тому, чтобы этот труд считался напечатанным как бы до его смерти, этому не помешают и год, и то, что печатник не приписал даты окончания работы. Мне хотелось бы, чтобы ты прибавил также свою статью, в которой ты очень хорошо защитил теорию движения Земли от несогласия ее со Священным писанием. Так ты дополнишь том до настоящей величины и исправишь ту неловкость, что в предисловии к своему труду твой наставник ничего не сказал о тебе. Я полагаю, что это произошло не от невнимания к тебе, но от некоторой медлительности и беззаботности (так как он мало обращал внимания на то, что не относилось к философии, в особенности когда он уже был нездоровым), я хорошо знаю, как высоко он ценил всегда твои труды и помощь для его облегчения.

 А. Лессер. Смерть Коперника.

За то, что ты послал мне экземпляры труда, я много тебе благодарен, они будут мне в качестве вечной памяти не только об авторе, который был всегда мне дорог, но и о тебе, который играл роль Тезея в его трудах; ты приложил своп заботы и старания и для нашей пользы, чтобы мы не лишились плодов уже законченного труда. И так уже ясно, скольким мы все обязаны тебе за эти старания. Я хотел бы, чтобы ты уведомил меня, послана ли книга святейшему папе, если это еще не сделано, то я сам окажу эту услугу покойному. Будь здоров» [182].

Увы! Пожелание Тидемана Гизе о переделке начала книги так и осталось пожеланием. Видимо, к тому времени уже весь тираж был отпечатан и основная его часть разошлась. К тому же Ретик был далеко от Нюрнберга - в Лейпциге. Более того, биография Коперника, написанная Ретиком, о которой упоминает здесь Тидеман Гизе, бесследно исчезла, а уж Ретик-то, проведший рядом с Коперником почти два года, несомненно, располагал куда более подробными и достоверными сведениями, чем, скажем, Гассенди через 100 с лишним лет после того.

И второе издание книги «О вращениях небесных сфер», вышедшее в Базеле в 1566 г., и третье, амстердамское издание 1617 г. сохраняли фальшивку Осиандера, пытавшуюся исказить, впрочем тщетно, революционную сущность коперниканского учения. Уже выдающийся последователь Коперника Иоганн Кеплер установил, что автором фальсификации был Осиандер. Он сообщил об этом еще в 1609 г. на страницах «Новой астрономии», в которой выводились два первых закона движения планет вокруг Солнца. Подробно Кеплер написал об этом в своем произведении «Apologia Tychonis contra Nicolaum Ursum» - «Апология Тихо [Браге] протнв Николая Урса», которое, к сожалению, долго - до 1858 г. - оставалось неопубликованным, а ныне хранится в составе богатейшего собрания манускриптов Кеплера в Архиве АН СССР в Ленинграде. Кеплер писал здесь: «Автором этого предисловия был Андрей Осиандер, как об этом свидетельствует рука нюрнбергского гражданина Иеронима в моем экземпляре «De Revolutionibns». Он был в Нюрнберге, когда там издавался труд Коперника...» И далее: «Осиандер, более преследуя корыстные цели, чем науку, самую искреннюю серьезную мысль Коперника захотел скрыть своим предисловием. Этот замысел Осиапдера сохранял свою силу в течение более 60 лет. Пришло наконец время, как мне кажется, разоблачить эту подделку с помощью частных писем Осиандера» [183]. Затем Кеплер приводит содержание этих писем, которыми он располагал.

Кеплер ошибся в том, что замысел Осиандера сохранял свою силу только 60 лет. Лишь в польском издании трудов Коперника в 1854 г. была публично оглашена истина об авторстве «Обращения к читателю».

***

Николай Коперник скончался 24 мая 1543 г. Он был похоронен под плитами фромборкского кафедрального собора. К тому времени все или почти все его друзья 10-х и 20-х годов, когда его деятельность в капитуле была особенно интенсивной, уже сошли в могилу, поэтому похороны престарелого каноника были скромными и капитул не отметил его могилы пи отдельным надгробием, ни мемориальной доской-эпитафией. Лишь в 1581 г. епископом Марцином Кромером была установлена в соборе мемориальная доска, но к тому времени уже никто не помнил точного положения могилы великого ученого. И впоследствии место захоронения Коперника, несмотря на тщательные многократные поиски, так и не было установлено. Таким образом, весь фромборкский собор стал как бы огромной гробницей, где покоится прах великого астронома.

По завещанию Коперника оставшиеся после него небольшие денежные суммы отошли к его родственникам, главным образом к дочерям его сестры Катажины Гертнер. Книжное собрание досталось библиотеке Вармийского капитула, за исключением книг по медицине, отошедших библиотеке лидзбаркского замка и частично лечившему Коперника канонику Фабиану Эммериху. Впоследствии в ходе Тридцатилетней войны большая часть книжного собрания Коперника была вывезена в Швецию, где находится до сих пор в библиотеках Упсалы и Стокгольма. Астрономические приборы Коперника пропали бесследно... но его астрономическое учение стало достоянием человечества.

Существует предание, что, когда Ретик узнал о смерти Коперника, он воскликнул: «Конец? Нет, это начало бессмертия!»

БОРЬБА ЗА ВЕЛИКОЕ УЧЕНИЕ

В Варшаве 11 (24) мая 1830 г. был открыт памятник Копернику работы известного датского скульптора Topвальдсена. На пьедестале этого первого памятника великому ученому высечены слова:

«Solis stator

Тtrrае motor»

«Остановивший Солнце

Сдвинувший Землю».

Это, пожалуй, наиболее лаконичное и в то же время достаточно яркое выражение сущности великого открытия Коперника. Для нас это истина, и тем более трудно себе представить, как непросто было остановить в сознании людей Солнце, повседневно наблюдаемое ими в движении, и сдвинуть покоящуюся под ногами Землю. Предстояла борьба за новое учение, длительная и упорная, требовавшая усилий и жертв. Самому Копернику в этой борьбе участвовать не пришлось...

Прийдя к выводу, что видимые планетные движения и прецессия могут быть объяснены только движением Земли, Коперник не сомневался в реальности своего открытия. Однако в течение длительного времени большинство ученых, даже выдающихся умов того времени, последователей Коперника, не понимали смысла введенного им третьего (прецессионного) вращения Земли и считали его теорию хотя весьма вероятной, но не вполне доказанной гипотезой.

Противники теории Коперника выдвигали довольно серьезный аргумент - отсутствие параллакса у неподвижных звезд: при перемещении Земли в пространстве совершенно не замечалось смещение их положения на небосводе, а ведь в коперниканской модели сохранялась сфера неподвижных звезд пусть и очень большого, но конечного диаметра, которая как бы замыкала мир со всех сторон.

Дань античности и средневековью в модели мира Коперника заключалась и в сохранении им аристотелевских принципов равномерных круговых движений небесных светил и определенного числа эпициклов, без которых не удавалось привести хотя бы в приблизительное соответствие видимые движения планет с теоретически предвидимыми. И по мере возрастания точности наблюдений это несоответствие делается все более заметным.

И хотя имя Коперника становилось все более известным и почитаемым в среде астрономов, его ценили скорее не за революционную теорию строения планетной системы, смысл которой слишком медленно доходил до сознания, а за («практический выход» этой теории, позволявшей более просто предвычислять движения небесных светил. Мы уже упоминали о том, что в 1551 г. приятель Ретика Эразм Рейнгольд издал так называемые Прусские таблицы планетных движений. При этом им было использовано не только учение Коперника само по себе, по и составленные тем таблицы, впрочем, без ссылки на автора. Пытаясь примирить учение Коперника со Священным писанием, Ретик и Тидеман Гизе составили к его сочинению комментарии, которые, впрочем, так и не были изданы.

Сведения об учении Коперника распространялись крайне медленно. Первое издание его книги «О вращениях небесных сфер» имело тираж всего 1000 экземпляров. Не без участия Ретика в Базеле в 1566 г. вышло второе издание. Первая попытка изложить новое учение студентам отмечена в Саламанкском университете в 1561 г. В Испании же в 1584 г. вышла книжка, в которой предпринималась попытка доказательства того, что учение Коперника о движении Земли не противоречит Библии. Определенный интерес к теории Коперника появляется в эти годы и в Англии, где Томас Диггес (Digges) в 1576 г. переводит на английский язык небольшую часть сочинения Коперника. Позже отдельные университетские профессора полулегально знакомят студентов с основными положениями теории Коперника - так было, например, в Тюбингенском университете, где Кеплер о новом учении узнал от своего учителя Мёстлина.

Первым страстным борцом за учение Коперника, который не только его отстаивал, но, разрушив «небесную твердь» - сферу неподвижных звезд, развил его дальше, был великий итальянский мыслитель, материалист и атеист Джордано Бруно. Он родился близ Неаполя через пять лет после смерти Коперника, в 1548 г. С пятнадцати лет Бруно монах в монастыре св. Доминика в Неаполе. Там он познакомился с теорией Коперника и стал последователем великого астронома. В 1575 г., обвиненный в ереси, он бежит в Рим, затем в Северную Италию и Швейцарию, где за критику кальвинизма попадает в тюрьму. После освобождения из тюрьмы Бруно некоторое время читает лекции по астрономии и философии во Франции - в Тулузе, а затем в парижской Сорбонне. В 1583 г. он переселяется в Англию, где в следующем году издает на итальянском языке несколько своих произведений, в том числе основные философские труды - диалоги «О причине, начале и едином» и «О бесконечности Вселенной и мирах».

Дальнейшие скитания Джордано Бруно - Париж, Марбург, Виттенберг, Гельмштедт, Прага - приводят его в центр книжной торговли того времени - Франкфурт-на-Майне, где он пишет и издает ряд произведений на латинском языке, в частности в 1591 г. «О монаде, числе и фигурах» и «О несоизмеримом и неисчислимых».

Слава Бруно - ученого и философа,- гремевшая по всей Европе, дошла и до Италии. Приняв приглашение богатого венецианца Мочениго обучить его мнемонике и философии, истосковавшийся по родине Бруно в конце 1591 г. приезжает в Венецию, но вскоре Мочениго выдает его инквизиции.

Среди многочисленных обвинений, предъявленных судом инквизиции Бруно, было и такое: ревностная пропаганда учения о движении Земли, о бесконечности Вселенной и бесчисленности обитаемых миров в пей. В этом плане Бруно пошел дальше Коперника. По его мнению, Солнечная система не уникальна и сферы неподвижных звезд как таковой не существует. «Небо - единое безмерное пространство, лоно которого содержит все, эфирная область, в которой все пробегает и движется. В нем - бесчисленные звезды, созвездия, шары, солнца и земли, чувственно воспринимаемые; разумом мы заключаем о бесконечном количестве других» [184].

«Все они,- писал он о небесных телах,- имеют свои собственные движения, независимые от того мирового движения, видимость которого вызывается движением Земли», причем «одни кружатся вокруг других» [185].

Не останавливаясь здесь на философских взглядах Джордано Бруно, отметим, что учение его с такой силой вскрывало догматизм и реакционность Священного писания, что заставило церковников решиться на гнуснейший акт физического уничтожения выдающегося мыслителя, ставший особенно ярким примером проявления религиозного мракобесия, жестокой борьбы церкви против прогресса. После восьмилетнего тюремного заключения суд инквизиции, так и не добившись от Бруно отречения от своих убеждений, приговаривает его к смертной казни «без пролития крови». 17 февраля 1600 г. в Риме, на площади Цветов, Джордано Бруно был сожжен на костре.

Дальнейшее развитие учения Коперника связано с именем выдающегося датского астронома Тихо Браге.

Браге - представитель того же поколения, что и Бруно. Он родился через три года после смерти Коперника в старинной датской дворянской семье. Уже в 13 лет он стал студентом Копенгагенского университета, чтобы, следуя семейной традиции, подготовиться к государственной деятельности. Но в 14 лет ему пришлось наблюдать заранее предсказанное солнечное затмение. После этого он страстно увлекается астрономией и не изменяет ей до конца жизни.

Пополняя свои формально юридические, а фактически скорее астрономические знания в Лейпцигском, Виттенбергском, Ростокском, Базельском и Аугсбургском университетах, Браге собирает библиотеку из астрономических сочинений, заказывает, а позже и сам проектирует и изготовляет астрономические инструменты, среди которых постепенно появляются самые лучшие и самые точные в дотелескопической астрономии приборы.

В 1576 г. он при финансовой поддержке датского короля начинает строительство на острове Вен в Зундском проливе, километрах в 20 от Копенгагена, лучшей в мире обсерватории, названной им Ураниборг - Небесный замок; позже, в 1584 г., им было

построено еще одно здание обсерватории, Стьернеборг - Звездный замок, в котором астрономические приборы для уменьшения влияния ветра и температуры размещались под землей. Благодаря точным инструментам, хорошей методике измерения, продолжительности и систематичности наблюдений Тихо Браге произвел настоящее обновление практической астрономии, за четверть века им были накоплены ценнейшие данные, так необходимые для дальнейшего развития астрономии.

Однако использовать накопленные им богатства Браге не смог, так как не смог подняться до восприятия коперниканской гелиоцентрической системы. Браге исходил из предположения о существовании сферы неподвижных звезд некоторого конечного радиуса, он считал, что если бы Земля вращалась вокруг Солнца, то за полгода ее положение должно было бы измениться на двойное ее расстояние от Солнца, величину, саму по себе весьма значительную, и при этом должно было бы стать заметным изменение положения неподвижных звезд. В 1589 г. он писал астроному Ротману, что если принять систему Коперника, то «годовое движение Земли должно было бы отодвинуть сферу неподвижных звезд в такую даль, что путь Земли вокруг Солнца стал бы исчезающе мал по сравнению с этим расстоянием. Считаешь ли ты возможным, чтобы расстояние между Солнцем, этим предполагаемым центром мира, и Сатурном не составило бы даже 1/700 расстояния от сферы неподвижных звезд? К тому же это пространство должно быть пустым, лишенным звезд. А между тем так должно быть непременно, если годичный путь Земли, рассматриваемый с неподвижных звезд, должен составлять по величине только одну минуту. Но ведь тогда и неподвижные звезды третьей величины, видимый диаметр которых также равен минуте, должны были бы иметь размеры земной орбиты» [186].

Для того времени возражение Браге было весьма серьезным; устранить его удалось не сразу, а как бы в два этапа. Сначала, после изобретения телескопа, убедились, что «неподвижные звезды» вообще не имеют видимого диаметра и представляются наблюдателю как светящиеся точки. Значительно позже, лишь в XIX в., с помощью особо мощных телескопов удалось обнаружить и параллакс звезд, о чем речь будет ниже.

Воспринять учение Коперника Браге мешало и характерное для того времени отсутствие у него правильных механических представлений. Если Земля движется, то как же может падать на нее отвесно какое-либо тело?

Однако Браге достаточно явно ощущал и недостатки Птолемеевой геоцентрической системы. Поэтому им была разработана «компромиссная» система, занимавшая промежуточное место между геоцентрической и гелиоцентрической. По этой системе, Солнце движется по эксцентрической окружности вокруг неподвижной Земли, а планеты обращаются вокруг Солнца. Однако система мира по Браге почти не нашла сторонников.

Будучи независимым, резким и своенравным человеком, Браге восстановил против себя многих придворных и нового датского короля, что привело к тому, что его лишили средств на содержание обсерватории. Это вынудило его уехать из Ураниборга. Весной 1597 г. он покинул навсегда остров Вен, а затем и датскую землю. Оставшийся без присмотра, Ураниборг был вскоре разрушен, а Браге, прожив некоторое время в замке Вандбек близ Гамбурга, затем в Дрездене, Виттенберге, с июня 1599 г. становится придворным математиком императора «Священной Римской империи германской нации» Рудольфа II, имевшего резиденцию в Праге. В замке Бенатек близ Праги, где была устроена новая обсерватория, в феврале 1600 г. произошла встреча Браге с молодым немецким математиком и астрономом Кеплером, которому суждено было, используя данные наблюдений Браге, внести важный вклад в развитие и распространение коперниканского учения.

Иоганн Кеплер был почти на 100 лет моложе Коперника и па четверть века моложе Тихо Браге. Он родился 27 декабря 1571 г. в маленьком городке Вейле близ Штутгарта. В 1589 г. он поступает в Тюбингенский университет, где через своего учителя Мёстлина знакомится с учением Коперника и уже тогда становится горячим его сторонником. Еще до окончания университета, в 1594 г., его посылают преподавать математику в протестантское училище г. Граца, столицы австрийской провинции Штирии. Уже в 1596 г. он издает «Космографическую тайну», где, принимая вывод Коперника о центральном положении Солнца в планетной системе, пытается найти связь между расстояниями планетных орбит и радиусами сфер, в которые в определенном порядке вписаны и вокруг которых описаны правильные многогранники. В качестве приложения в книге было помещено «Первое повествование» Ретика. Несмотря на то, что этот труд Кеплера оставался еще образцом схоластического, квазинаучного мудрствования,- закономерности не искались в самой природе, а конструировались априорно, и под созданные таким образом схемы подгонялись явления природы, - он принес автору известность. Тихо Браге, скептически отнесшийся к самой схеме, отдал должное самостоятельности мышления молодого ученого, знанию им астрономии, искусству и настойчивости в вычислениях и выразил желание встретиться с ним. Состоявшаяся позже встреча имела исключительное значение для дальнейшего развития астрономии.

При всех своих недостатках книга была определенным шагом в распространении идей коперниканства. Напомним, что в эти годы даже Галилей, старше Кеплера почти на 10 лет, в написанном в те годы трактате (который, к счастью, тогда издан не был), в главе «Che la Terra stia immobile», т. е. «О том, что Земля стоит неподвижно», придерживался системы Птолемея.

Гонения на протестантов вынудили Кеплера покинуть Штирию и переехать в Прагу. Так судьба сводит его с Браге. Однако их совместная работа длится недолго: в октябре 1601 г. после кратковременной, но тяжелой болезни Браге умирает, завещая Кеплеру «проработать все согласно его, Браге, собственной гипотезе». Кеплер, как известно, будучи Иоганн Кеплер. привержен взглядам Коперника, завещания не выполнил, но своими открытиями, которые стали возможным благодаря данным наблюдении Браге, обессмертил его имя.

В ходе обработки данных наблюдений Кеплер постепенно освобождался от некоторых догм, не считаясь с авторитетами, смело отбрасывал балласт, мешавший ему в достижении цели, пока не освободился от всего груза ложных представлений античности и средневековья, заменив их обоснованными положениями новой астрономии.

Первое нововведение Кеплера состояло в том, что он, считая, что планеты движутся под воздействием силы, исходящей из Солнца, поместил центр планетной системы в центр Солнца, в то время как еще Коперник принимал за центр планетной системы центр орбиты Земли. Кстати, до этого попытки пояснить небесные явления с физической точки зрения вообще не предпринимались, движение планет стремились объяснять с помощью фиктивных механизмов, которые неизвестно каким образом приводили планеты в движение по сложным орбитам. До того также никем не ставился вопрос о взаимном расположении плоскостей планетных орбит, что очень усложняло пояснение некоторых особенностей в видимом движении планет. Коперник, например, считал, что орбита Марса колеблется в пространстве, не объясняя этого странного явления с физической точки зрения.

Кеплер предположил, что орбиты планет расположены в разных плоскостях. Справедливость гипотезы он проверяет по данным наблюдений Браге: угол между плоскостями орбит Земли и Марса он определяет равным 1 градусу 50 минутам, ошибившись всего на 1 минуту.

Следующее ого нововведение было еще более радикальным: от Птолемея до Коперника и Браге астрономы были уверены, что планеты движутся по окружностям с равномерной скоростью. Сохраняя на первых порах движение круговым, но со смещенным относительно центра окружности Солнцем, Кеплер отвергает аксиому равномерного движения и, руководствуясь не априорными рассуждениями, а физическими соображениями, полагает, что если Солнце управляет движением планет, является его источником, то его действие па планету усиливается, когда она ближе к нему, и слабеет при ее удалении, от чего и зависит скорость движения планеты. Это было не только отрицанием античной традиции, но исправляло и самого Коперника, считавшего, что «не может быть, чтобы простое тело двигалось неравномерно по своей орбите...» [187].

Как уже упоминалось, исследуя зависимость между площадью, заключенной между двумя радиусами- векторами эксцентрического круга, и временем, за которое планета проходит расстояние между концами этих радиусов-векторов по дуге орбиты, Кеплер разрабатывает принципиально новый математический аппарат, делая важный шаг в развитии математики переменных величин. При этом он открывает второй закон движения планет. «Площади, описываемые радиусами-векторами планета - Солнце в равные Системы мира по Тихо Браге, Птолемею и Копернику. Из книги Кеплера 'Новая астрономия' (1609). промежутки времени, равны между собой». Это произошло в 1602 г. В 1605 г. Кеплер открывает так называемый первый закон: «Планеты движутся вокруг Солнца по эллипсам, в одном из фокусов которых оно расположено». Оба закона Кеплера были опубликованы им в 1609 г. в «Новой астрономии».

Работы Кеплера над созданием небесной механики сыграли важнейшую роль в утверждении и развитии учения Коперника. Им была подготовлена почва и для последующих исследований, в частности для открытия Ньютоном закона всемирного тяготения. Законы Кеплера и сейчас сохраняют свое значение: научившись учитывать взаимодействие небесных тел, ученые их используют не только для расчета движений естественных небесных тел, но, что особенно важно, и искусственных, таких, как космические корабли, свидетелями появления и совершенствования которых является паше поколение.

В дальнейшем Кеплеру, терпевшему гонения и со стороны католических правителей, которым он служил, и со стороны единоверцев-лютеран, не все догмы которых он мог принять, приходится много переезжать. Прага, Линц, Ульи, Саган - неполный список городов, в которых он трудился. Умер он во время поездки в Регенсбург в конце 1630 г., когда тщетно пытался получить хоть часть жалования, которое за много лет задолжала ему императорская казна. Но вся его жизнь была посвящена открытой борьбе за учение Коперника. В 1617-1621 гг., в разгар Тридцатилетней войны, когда книга Коперника уже попала в ватиканский «Список запрещенных книг» («Index librorum prohibitorum»), а сам Кеплер переживал особенно трудный период в своей жизни, он издает тремя выпусками общим объемом примерно в 1000 страниц «Очерки коперниканской астрономии». Название книги неточно отражает ее содержание - Солнце там занимает место, указанное Коперником, а планеты, Луна и незадолго до того открытые Галилеем спутники Юпитера обращаются по открытым Кеплером законам. Это был фактически первый учебник повой астрономии, и издан он был в период особенно ожесточенной борьбы церкви с революционным учением, когда учитель Кеплера Местлин, коперниканец по убеждениям, выпустил учебник астрономии по Птолемею!

В этп же годы Кеплер издает и «Гармонию мира», где он формулирует третий закон планетных движений: «Квадраты сидерических периодов обращений планет вокруг Солнца пропорциональны кубам больших полуосей их эллиптических орбит», - с помощью которого устанавливается общность планетной системы как целого.

В течение многих лет он ведет работу по составлению новых планетных таблиц, напечатанных в 1627 г. под названием «Рудольфинские таблицы», которые в течение длительного времени были настольной книгой астрономов. Кеплеру принадлежат также важные результаты в других науках, в частности в оптике. Разработанная им оптическая схема рефрактора уже к 1640 г. стала основной в астрономических наблюдениях.

Во времена Кеплера жил и творил еще один крупнейший ученый-коперниканец, философ, физик и астроном, итальянец Галилео Галилей. Он родился в 1564 г., готовился к деятельности врача в Пизанском университете, но несоответствие научных интересов выбранной профессии вынудило его оставить университет до его окончания. Вскоре после этого, в 1589 г., он становится профессором математики в том же университете, а с 1592 г.- в Падуе. Работая в Падуе, Галилей открывает законы падения тяжелых тел, изобретает термоскоп, несколько позже строит телескоп и обогащает астрономию своими открытиями. Здесь же он разрабатывает физическую и философскую аргументацию в пользу системы Коперника, но это происходит позже.

Только в 1609 г. вышло первое печатное произведение Галилея - наставление по применению пропорционального циркуля в военном деле. К тому времени 42-летний профессор Падуанского университета был уже известен в научных кругах.

В марте 1610 г. увидел свет еще один его труд под названием «Sidereus nuntius» - «Звездный вестник». Вряд ли когда-либо в одном произведении сообщалось столько сенсационных астрономических сведений, сделанных к тому же буквально в течение нескольких ночных наблюдений в январе - феврале того же 1610 г.

Узнав об изобретении телескопа и располагая неплохой собственной мастерской, Галилей изготовляет несколько образцов зрительных труб, раз от раза улучшая их качество. В ночь на 7 января 1610 г. одну из таких труб он направляет на небо. То, что он увидел там - лунный пейзаж, горные цепи и вершины, бросавшие тени, долины и моря,- уже приводило к мысли о том, что Луна похожа на Землю, - факт не в пользу религиозных догм и учения Аристотеля об особом положении Земли среди небесных тел. Млечный путь он увидел состоящим из отдельных бесчисленных звезд. Возле Юпитера заметил маленькие звездочки (сначала три, затем еще одну), которые уже па следующую ночь изменили Галилео Галилей. свое положение относительно планеты. Галилею с его кинематическим восприятием явлений природы не нужно было долго раздумывать - перед ним спутники Юпитера! - еще один довод против исключительного положения Земли.

Позже Галилей обнаружил феномен Сатурна (хотя и не понял, в чем дело) и открыл фазы Венеры.

Телескопические открытии Галилея были многими встречены с недоверием, даже с враждебностью, но сторонники коперниканского учения, и прежде всего Кеплер, тут же опубликовавший «Dissertatio cum nuntio sidereo» - «Разговор со звездным вестником», отнеслись к ним с восторгом, видя в этом подтверждение правоты своих убеждений.

В силу различных причин католическая церковь довольно долго не вступала в открытую борьбу с коперниканским учением. Это было связано и с необходимостью реформы церковного календаря, и с отрицательной позицией, занятой по отношению к новому учению лидерами лютеранской церкви, с которой католическая церковь вела непримиримую борьбу. Известную роль, возможно, сыграло и злополучное предисловие Осиандера, которое хотя и противоречило всему содержанию книги, служило своеобразной маскировкой, сбивавшей с толку папских цензоров.

Однако уже процесс над Джордано Бруно внес ясность: коперниканское учение несовместимо с догмами Священного писания, и вскоре, в 1616 г., книга Коперника официально вносится в «Список запрещенных книг». Примерно в это же время Галилей получает предупреждение о недопустимости пропаганды коперниканизма. Тем не менее в 1632 г. он выпускает свое знаменитое произведение «Диалог о двух главнейших системах мира - птолемеевой и коперниковой». По цензурным соображениям Галилей вынужден проявлять осторожность: книга написана в форме диалога между двумя сторонниками Коперника и одним приверженцем Аристотеля и Птолемея, причем каждый из собеседников старается понять точку зрения другого, допустив ее справедливость. В предисловии Галилеи вынужден заявить, что, поскольку учение Коперника противно святой вере и запрещено, он вовсе не является его сторонником и в книге теория Коперника только обсуждается, а не утверждается. Но пи предисловие, ни форма изложения не могли скрыть истины: догмы аристотелевской физики и птолемеевской астрономии терпят здесь такой очевидный крах, а теория Коперника настолько убедительно торжествует, что вопреки сказанному в предисловии личное отношение Галилея к учению Коперника и его убежденность в справедливости этого учения не вызывают сомнений.

Правда, из изложения вытекает, что Галилей все еще верил в равномерное и круговое движение планет вокруг Солнца, т. е. не сумел оцепить и не принял кеплеровых законов движения планет, а также не согласился с предположениями Кеплера относительно причин возникновения приливов и отливов (притяжение Луны!), развив взамен собственную теорию этого явления, оказавшуюся неверной.

Хотя «Диалоги» и вышли с разрешения цензуры, церковь быстро спохватилась - сочинения Галилея попали в «Список запрещенных книг», а его самого, больного семидесятилетнего старика, привлекли к суду инквизиции. Под угрозой пыток Галилей, опровергая обвинение в том, что он нарушил запрет о пропаганде учения Коперника, вынужден был признать, что «неосознанно» способствовал подтверждению правоты этого учения, и публично от него отречься. Поступая так, униженный Галилей понимал, что затеянный инквизицией процесс но остановит триумфального шествия нового учения, ему же самому нужно было время и возможность для дальнейшего развития заложенных в «Диалоге» идей, чтобы они стали началом классической системы мира, в которой не осталось бы места ни церковным, ни перипатетическим догмам. Церкви же этот процесс нанес непоправимый ущерб.

Предполагалось, что после процесса Галилей будет заключен в тюрьму, но впоследствии это наказание было заменено домашним арестом под надзором агентов инквизиции, в присутствии которых он и умер в 1642 г.

После Кеплера и Галилея развитие естествознания и математики продолжалось со все возрастающей интенсивностью. В трудах многих ученых развивались основные положения механики, математики переменных величин, получила развитие высказывавшаяся в самом общем виде еще Коперником идея тяготения. Но для дальнейшего развития гелиоцентрической теории особое значение имели работы знаменитого английского математика, физика, оптика, астронома и философа Исаака Ньютона (1643-1727), родившегося через 100 лет после смерти Коперника.

Обобщив результаты исследований Кеплера, Галилея и других своих предшественников, Ньютон в 1687 г. в своем главном труде «Математические начала натуральной философии» сформулировал основные понятия и принципы классической механики - закон инерции, закон изменения количества движения, закон равенства действия и противодействия - и применил их к теории движения тел. Здесь же он излагает свое учение о всемирном тяготении, доказывает, что любые два тела во Вселенной притягиваются друг к другу с силой, прямо пропорциональной их массам и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними. С помощью закона всемирного тяготения Ньютон дает динамический вывод законов движения планет Кеплера, показывает, что траекториями движений небесных тел могут быть не только эллипсы, но и любые другие конические сечения, распространяет обобщенные законы движения небесных тел на кометы. Закон всемирного тяготения позволил Ньютону не только вывести законы Кеплера, по и объяснить основные отступления от них, обнаруживающиеся при наблюдениях: так, для Луны он смог объяснить явления вариации, попятного движения узлов, годичного и параллактического неравенств. Он объяснил также явления прецессии, сжатия Юпитера, разработал теорию фигуры Земли.

Памятник Копернику в Варшаве работы датского скульптора Торвальдсена (1830).

Значительным вкладом Ньютона в развитие астрономии была также предложенная им конструкция зеркального телескопа - рефлектора. Для наблюдательной астрономии это было важным техническим усовершенствованием, значительно повысившим качество изображений, так как линзы рефракторов, изготовлявшиеся вручную и к тому же из неподходящих сортов стекла, давали темное и неотчетливое изображение.

После открытий Кеплера, Галилея и Ньютона факт движения Земли уже не вызывал сомнений у образованных людей.

Но попытки измерения звездных параллаксов продолжались уже не столько с целью прямого доказательства движения Земли, сколько для определения расстояний от Земли до звезд. И хотя с совершенствованием оптических астрономических инструментов точность наблюдений постоянно возрастала, параллакс еще долго обнаружить не удавалось. Однако при очередной попытке его обнаружить англичанину Джемсу Брадлею (1692-1762) удалось в 1726 г. открыть явление аберрации света, вызывавшееся тем, что скорость распространения света конечна и, согласно законам физики, скорость света, приходящего от звезды, складывается по правилу параллелограмма со скоростью движения Земли по орбите. Это открытие и стало первым физическим доказательством орбитального движения Земли.

Дальнейшие исследования в этом направлении привели к выводу, что малость звездных параллаксов, которые все еще не удавалось обнаружить, свидетельствует об огромном удалении звезд от Солнечной системы. Но тогда из фотометрических соображений следовал вывод: действительная яркость звезд сравнима с яркостью Солнца, т. е. Солнце - одна из бесчисленных звезд.

К концу XVIII в. было обнаружено довольно много звездных пар, у которых составляющие их звезды сильно различались блеском. При попытках косвенного определения звездного параллакса на предположения, что более близкая из этих звезд будет иметь значительно больший параллакс, чем более удаленная, и разность параллаксов может быть обнаружена при измерении угловых расстояний между этими звездами, английский астроном Уильям Гершель в 1803 г., после исследований, продолжавшихся четверть века, пришел к выводу, что в большинстве таких пар имеет место движение орбитального типа физически связанных между собой звезд. Это подтвердило универсальность закона всемирного тяготения Ньютона.

И все же метод косвенного определения звездного параллакса измерением угловых расстояний ярких звезд от слабых в конце концов привел к успеху: в конце 30-х годов XIX в. звездные параллаксы были обнаружены почти одновременно в трех местах. Первым сообщил о параллаксе яркой звезды Беги (а Лиры) в 1837 г. русский ученый В. Я. Струве, измеривший его в Дерпте (ныне Тарту). В 1838 г. Ф. Бессель в Кенигсберге (ныне Калининград) измерил параллакс звезды 61 созвездия Лебедя, а в 1839 г. Т. Гендерсон в Капштате (ныне Кейптаун) параллакс яркой звезды а Центавра в южном полушарии.

Наиболее близкой к нам оказалась а Центавра, по и ее уточненный параллакс равен всего 3/4 секунды, что соответствует расстоянию, в 280 тысяч раз большему, чем расстояние от Земли до Солнца, свет от этой звезды идет до Земли 4,3 года!

Что касается доказательств суточного, т. е. осевого, движения Земли, то одно из них, предсказанное Ньютоном па основе законов механики - центробежная сила растягивает Землю по экватору и сплющивает у полюсов,- было подтверждено во второй половине XVIII в. при измерениях длины градуса земного меридиана в северной части и близ экватора, а второе, также предсказанное Ньютоном - отклонение падающих тел к востоку,- в 1791 г. в опытах итальянского ученого Д. Гильемини. Наиболее наглядно и убедительно это явление иллюстрируется свободно подвешенным маятником, который сохраняет неизменным направление плоскости колебаний, в то время как земной шар под ним поворачивается. Этот опыт был впервые продемонстрирован широкой аудитории французским физиком Л. Фуко в парижском Пантеоне.

В настоящее время явление вращения Земли широко используется па практике в морской и аэронавигации при устройстве гирокомпасов.

Так поиски прямых доказательств орбитального и осевого движения Земли привели ко многим открытиям, чрезвычайно важным и интересным не только для науки и техники вообще, для астрономии в частности, но и для установления правильного научного мировоззрения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Хотя имя Коперника давно стало символом передового в науке, церковь еще долго боролась с распространением его учения. Только после 1822 г. «De Revolutionibus» перестало упоминаться в ватиканском «Списке запрещенных книг». - через сотни лет после открытий Кеплера, Галилея и Ньютона, подтвердивших и развивших повое учение, после открытия прямых физических доказательств орбитального и суточного вращений Земли.

Последнее испытание па долю теории Коперника выпало уже в наше время, после установления принципа относительности. В самом деле, революционным нововведением Коперника был переход от системы отсчета с началом в центре Земли к системе отсчета с началом (в трактовке Ньютона) в центре инерции Солнечной системы. А так как согласно принципу относительности безразлично, к какой системе отсчета следует относить наблюдаемое движение, стали раздаваться голоса о том, что с точки зрения выбора начала отсчета системы Коперника и Птолемея вполне равноправны. Появились даже высказывания, что результаты известного опыта Майкельсона, поставленного с целью измерения влияния движения Земли на скорость света и не обнаружившего этого влияния, следует считать доказательством неподвижности Земли.

Дело в том, что теорема Кориолиса (согласно которой при движении тела во вращающейся системе отсчета действует дополнительная сила инерции и на основании которой выводятся дифференциальные уравнения относительного движения) с точки зрения кинематики применима ко всяким системам отсчета. Но в области динамики к возможным системам отсчета предъявляются некоторые вполне определенные дополнительные требования.

Вернемся к начальным стадиям развития механики, когда были в ходу представления о «естественном» и «насильственном» движении. Естественными движениями назывались те, которые не требовали приложения силы - совершались по инерции. Системы отсчета, к которым эти движения относились, должны были иметь три, а с учетом времени даже четыре координатные оси и двигаться таким образом, чтобы их точки перемещались кратчайшим путем, по так называемым геодезическим кривым. Если наблюдаемые тела перемещались по таким кривым л притом в кратчайшие промежутки времени, то никаких посторонних воздействий (сил) не требовалось: тело совершало естественное движение и соответствующая система отсчета могла быть выбрана в качестве основной и считаться неподвижной.

Рассмотрим с этой точки зрения системы Птолемея и Коперника. Естественным движением «надлунного мира», т. е. небесных тел, как в древности, так и во времена Коперника считалось равномерное круговое движение. Если рассматривать движения планет по отношению к Солнцу, то наблюдения покажут, что вокруг неподвижного Солнца планеты (в первом приближении) будут двигаться по круговым орбитам с постоянной скоростью, иными словами, движения планет будут совпадать с естественными движениями в рассматриваемой системе отсчета. Если же движения планет относить к «неподвижной» Земле, то они будут изображаться при помощи эксцентров и эпициклов, т. е. их нельзя будет рассматривать как естественные. Отсюда следует, что Солнце можно рассматривать как неподвижное, а Землю - нет и, следовательно, в качестве начала системы отсчета должно быть выбрано Солнце. Конечно, нельзя сказать, что Коперник рассуждал именно так, но с пашей точки зрения его рассуждения должны были сводиться к этому.

Кроме круговых, к естественным в древности также относили движения, совершавшиеся по вертикальной прямой, например падение тяжелых тел.

Но со времен Галилея стало извечно, что эти движения совершаются равноускоренно и под действием силы тяжести - если устранить силу тяжести, то движение станет равномерным и сможет совершаться не только по вертикали, но и по любой прямой. Эти соображения привели Ньютона (а еще до него Декарта) к представлению о том, что движения материальной точки, совершающиеся без воздействия сил, должны быть прямолинейными и равномерными; тем самым определялись и требования, которым должна была удовлетворять основная система отсчета: она должна совершать поступательное равномерное и прямолинейное движение. Таких систем отсчета могло быть бесконечное множество, но только их можно было рассматривать как инерционные: требование абсолютной неподвижности системы отсчета отпадало (таким образом устранялись и возражения, выдвинутые Гюйгенсом против аксиом движения Ньютона).

Дальнейшее развитие этой проблемы осуществлялось следующим образом. Требование равномерности и прямолинейности инерционного движения материальной точки давало определение понятию силы: сила есть то, что изменяет это движение, сообщает точке ускорение. Так сложилась классическая механика Ньютона, в которой переход от одной возможной инерционной системы отсчета к другой совершался при помощи так называемых галилеевых преобразований уравнений координат; к трем координатам аналитической геометрии прибавлялось требование одинаковости течения времени.

Механика Ньютона не вызывала никаких возражений до конца XIX в. Впервые ей был нанесен удар результатом опыта Майкельсона; галилеевы преобразования уравнений координат пришлось заменить преобразованиями Лоренца, в которых вводилось четвертое уравнение, связывающее времена в обеих координатных системах: радиус-вектор трех координат превратился в четырехмерный вектор. Когда была создана релятивистская механика, появилось новое определение силы, характеризующее ее действие свойствами пространственно-временной совокупности, в которой движутся материальные точки. Но так как классическая механика Ньютона сохранила свое значение в некоторых, достаточно широких, пределах величин скоростей, а также размеров движущихся тел, вместе с ней сохранила свое значение и теория Коперника.

* * *

В марте 1973 г. исполнилось 430 лет со дня выхода в свет книги Коперника «О вращениях небесных сфер», а за месяц до этого, 19 февраля 1973 г., - 500 лет со дня рождения ее автора. Немного примеров в истории человечества можно привести, когда чествование памяти ученого приобретало бы столь широкий размах. Международными организациями 1973 год объявлен Годом Коперника, а на родине ученого в Польше - Годом польской науки.

Среди многочисленных мероприятий, посвященных его памяти в юбилейном году, есть одно, имеющее символический смысл. Весной 1973 г. в Советском Союзе запущен спутник под названием «Интеркосмос-Коперник-500». Коперник решил проблему кинематической связи Земли и Солнца. Носящий его имя космический корабль должен помочь в решении важных вопросов астрофизической связи между явлениями, происходящими на Солнце и на Земле, в проверке предположений, которые еще недавно считались «еретическими». Но поиск истины был смыслом жизни Коперника, и это - девиз современной науки.

РЕДКОЛЛЕГИЯ СЕРИИ "НАУЧНО-БИОГРАФИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА" И ИСТОРИКО - МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ И ТЕХНИКИ АН СССР ПО РАЗРАБОТКЕ НАУЧНЫХ БИОГРАФИЙ ДЕЯТЕЛЕЙ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ И ТЕХНИКИ:

доктор биол. паук. Л. Я. Бляхер, доктор (физ.мат. паук А. Т. Григоръян, доктор физ.-мат. наук Я. Г. Дорфман, академик В. М. Кедров, доктор экон. наук Б. Г. Кузнецов, доктор хим. паук В. И. Кузнецов, доктор биол. наук А. //. Купцов, канд. истор. наук Б. В. Левшин, чл.-корр. АН СССР С. Р. Микулинский, доктор истор. паук Д. В. Ознобишин, канд. техн. наук 3. К. Соколовская (ученый секретарь), канд. техн. наук В. 11. Сокольский, доктор хим. наук Ю. И. Соловьев, канд. техн. наук А. С. Федоров (зам. председателя), канд. техн. наук //. А. Федосеев, доктор хим. наук Я. А. Фигуровский (зам. председателя), доктор техн. наук А. А. Чеканов, доктор техн. наук С. В. Шухардин, доктор физ.-мат. наук А. П. Юшкевич, академик А. Л..Яншин (председатель), доктор пед. паук М. Г. Ярошевский.

Ответственный редактор академик А. А. Михайлов

© Издательство «Наука», 1974 г.



[1] orbis terrarum (лат.) - круга земель, т. е. мира.

[2] К. Maptx и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 508.

[3] Там же. стр. 346.

[4] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 347.

[5] Николай Коперник. Малый комментарий. В кн. Николай Коперник, О вращениях небесных сфер. M., «Наука», 1964, стр. 420.

[6] Имеются в виду металлические монеты различного качества, т. е. с разным процентом содержания драгоценных металлов.

[7] Реконкиста (исп. Reconqulsta от reconquistar - отвоевывать) - борьба испанцев и португальцев за изгнание мавров (арабов и берберов), захвативших Пиренейский полуостров в VIII в.

[8] В состав Великой Польши - одной из самых больших исторически сложившихся польских территорий - входили следующие земли: Познаньская (центр - Познань), Калишская (Калиш), Серадзская (Серадзь, в верхнем течении р. Варты), Лепчицкая (Ленчица на р. Бзуре), Брестско-Куявская (Брест-Куявский), Иновроцлав- сиая (Иновроцлав), Добжинская (Добжип па р. Висле). Кроме того, в состав Великой Польши входили в разное время и другие земли, например Хелминская с центром Хелмно (Кульм). В состав Малой Польши входили Краковская, Сандомирская и Люблинская земли.

[9] В начале XIV в. пражский грога содержал 3,7 г. высокопробного серебра. Хотя позже его вес и содержание серебра несколько уменьшились, в 6 млн. грошей содержалось около 20 тыс. кг серебра.

[10] Именно два «р» в этом германизированном написании дало повод, притом явно, как видим, неубедительный, некоторым историкам предпринять попытку доказательства немецкого происхождения предков польского астронома.

[11] Барбара пострижется в монахини польского монастыря бенедиктинок в Хелмно, смерть застанет се настоятельницей; младшая, Катажина, выйдет замуж за краковского купца Бартоломея Гертнера.

[12] Водка» (польск. wódka) - здесь уменьшительное от «вода».

[13] Риторика - лат. rhetorice.

[14] Параллель 36° проходит примерно через Мальту, Крит и Кипр.

[15] Такое же явление наблюдалось также 21 июля 171G г. и вызвало большое беспокойство умов во многих местах в Европе.

[16] Об этом сообщал, например, нюрнбергский астроном Бернард Вальтер: Observationes Bernard! Waltherl, ed. I. Heller. Norlmberg, 1544. p. 53, 56.

[17] Nеpos - позднелат. племянник.

[18] В. И. Лeнин. Полное собрание сочинений, т. 25, стр. 37.

[19] Здесь и далее переводы из Буридана и Орема выполнены И. Н. Веселовским по книге: Mieczyslaw Markowski. Burydonlsm w Police w okresie przedkopernikanskim. Wroclaw (i. I.), Ossollneum, 1971.

[20] Эквант, по учению Птолемея,- воображаемая точна, пе совпадающая с центром орбиты, относительно которой движение планет происходит равномерно.

[21] J. Wasiutyhski. Kopernlk, tworca nowego njeba. Warszawa, wyd. j. Przeworeklego, 1938, s. 53-56.

[22] Цит. по кн.: «Sesja Kopernikowska», PAN. Warszawa, 1955, 8. 161.

[23] Аристотель. «О небе». Перевод с греческого И. Н. Веселовского.

[24] Цицерон. Диалоги, м., «Наука», I960, стр. 84.

[25] См. Витрувий. Десять книг об архитектуре. Перевод Ф. А. Петровского. M., 1935, стр. 175 («Обвиваясь своими путями вокруг лучей Солнца, как средоточия...»).

[26] См. Plinius. Historia naturalis, кн. II, стр. 17 («Повернутые внутрь апспды...»).

[27] Mieczyslaw Markowski. Burydanism w Polece w okresic przedkoperntkaliskim. Wroclaw (i. i.), Ossolineum, 1971.

[28] Николай Коперник. О вращениях небесных сфер. Пер. И. Н. Веселовского. M., «Наука», 1964, стр. 26-27 (далее в ссылках «О вращениях...о, в тексте -«Вращения»).

[29] Здесь и далее в скобках указаны немецкие названия этих городов, часто встречающиеся в литературе.

[30] От лат. homo - человек, humanus - человеческий.

[31] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 22, стр. 382.

[32] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 346.

[33] буквально: пятисотое годы, т. с. шестнадцатое столетие,

[34] буквально: круг земель, так назывался у древних римлян мир, земля.

[35] К. Mapкс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 345-346.

[36] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 347.

[37] Под directio (лат. - направление) здесь понималась разность высот наблюдаемого светила и некоторого пункта, имевшего астрологическое значение.

[38] Николай Коперник. О вращениях.... стр. 489.

[39] См. Н. Rashdall. The Universities of Europe in the Middle Ages. Oxаord, 1936.

[40] См. P. Gassendi. Tychonis Brahcl vita. Accessit N. Copcrnici vita. Parisils, 1654, p. 294.

[41] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 489.

[42] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 260.

[43] 27 июля.

[44] Дукат - распространенная в западноевропейских странах в течение длительного времени монета из высокопробного золота (3,4-3,5 г).

[45] См. К. Л. Баев. Коперник. M., 1935, стр. 37; Г. Резин. Николай Коперник. М., «Молодая гвардия», 1949, стр. 180.

[46] См., например, М. Biskup. Regestal Copernicana. Ossollneum. Wroсlaw, 1973, s. 63-64.

[47] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 553.

[48] От лат. suffraganus - в католической церкви заместитель епископа» викарий.

[49] См. Jan Sniadecki. О Koperniku. Warszawa, 1802.

[50] См. Bartosztwicz, Julian. Nicolai Copernici Torimensis... vita. Warszavsa, 1855.

[51] См. Николай Коперник. О вращениях..., стр. 259.

[52] Образцы писем Симокатты можно найти в кн. М. А. Энгельгардт. Н. Коперник. Его жизнь и научная деятельность. СП б., 1895, а также в уже упомянутых биографиях К. Л. Баева, Г. Ревзина и в статье И. П. Толстого «Коперник и его латинский перевод «Писем» Феофилакта Симокатты» в кн. «Николай Коперник». М.-Л., Изд-во АН СССР, 1947, стр. С. 64-83.

[53] Это прозвище, конечно, не означает, что Симокатта был представителем схоластического направления средневековой науки, возможно, что Симокатта читал лекции или ведал вопросами обучения.

[54] Перевод И. И. Толстого. «Николай Коперник». М.- Л., Изд-во АН СССР, 1947, стр. 80-87.

[55] Там же, стр. 72-74.

[56] См. К. Л. Баев. Цит. соч., стр. 47.

[57] См. L. Л. Birkenmajer. Mikolaj Kopernik. Krakow, 1900 "Sexternus - секстерн, тетрадь в шесть двойных листов, т.е. 24 страницы.

[58] См. «Lt Oреге di Galileo Galilei», v. V. Firenze, 1932.

[59] L. Sighinolfi. Domeaico Maria Novara e Nlcolo Copernico allo studio di Bologna. Studi e memorie per la storia dell universita di Во1оgпа. .1920, v. 5, S. 205.

[60] Николай Коперник. О вращениях... стр. 262-263.

[61] Пелион и Осса - горы в Греции. Пo греческой мифологии, гиганты взгромоздили Пелион на Оссу, чтобы взобраться на Олимп.

[62] Цит. по кн. К.Л. Баев. Коперник. M., 1035, стр. 59-60.

[63] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 74.

[64] См. Marian Bishup. Nowe materialy do dziafalnosci publlcznej Mikolaja Kopernika z lat 1512-1537. Warszawa, PAN, 1971, 8. 14. Автор статьи, исследовав почерни оригинала письма, хранящегося ныне в государственном архиве в Стокгольме, и черновика из архива г. Ольштына, утверждает, что оба документа написаны рукой друга Коперника, тогдашнего канцлера Вармийского капитула Тидемана Гизе.

[65] Цит. по кн. I. A. Birhcnmajer. Mikolaj Kopernik. Krakow, 1900.

[66] По современным измерениям - за 26 тыс. лет.

[67] Но современным данным - за 69,5 лет.

[68] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 433.

[69] Календарем с непрерывным отсчетом дней (без лет и месяцев) пользуются и в современной астрономии. При этом применяется так называемая юлианская, или скалигерова, эра, введенная в конце XVI в. французским ученым Жозефом Скалигером (1540-1609) и названная им в честь своего отца, тоже ученого Юлия Цезаря (Жюля Сезара) Скалигера, юлианской. Отсчет дней в ней ведется от 1 января 4713 г. до н.э.

[70] Николай Кузанский утверждал, что Земля не есть центр Вселенной и что она вращается.

[71] Как следует из самой ранней сохранившейся биографии Н. Коперника, написанной итальянцем Бернардино Бальди еще в 1588 г. (но впервые опубликованной только в 1707 г.), Коперник был лично знаком с Павлом Миддеяьбургским еще в итальянский период своей жизни. По-видимому, астрономические познания молодого поляка произвели на Павла столь благоприятное впечатление, что тот впоследствии счел нужным привлечь Коперника для разработки календарной реформы. Работа Б. Бальди недавно опубликована в Польше-см. В. Вilinski. Najstarszy zyclorys Mlkolaja Kopernlka z roku 1588 piora Bernardina Baldlego. Wroclaw, Ossollneum, 1973.

[72] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 14-15.

[73] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 190.

[74] Там же, стр. 105.

[75] Опровержение мнения Птолемея, см. Николай Коперник. О вращениях..., стр. 26-29.

[76] Здесь и далее перевод с греческого И. Н. Веселовского.

[77] Например, древнегреческий ученый Анаксимандр (прим. авт.).

[78] Николай Коперник. О вращениях..., стр 22.

[79] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 26-27.

[80] Там же, стр. 27.

[81] Там же, стр. 28.

[82] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 20-29.

[83] См. «Николая Коперника Малый комментарий относительно установленных им гипотез о небесных движениях». В кн. Николай Коперник. О вращениях небесных сфер. Пер. II. Н. Веселовского. «Наука», 1964, стр. 419-430.

[84] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 419-420.

[85] Николай Коперник, О вращениях..., стр. 39.

[86] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 36.

[87] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 39.

[88] Там же, стр. 421.

[89] Там же.

[90] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 421-422.

[91] Там же, стр 423.

[92] Там же, стр. 14.

[93] По другим данным, 8 ноября.- Mikolaja Kopernika lokacje lanow opusczczonych, wyd. Marian Biskup. Olsztyn, 1970, S. 16.

[94] J. Pagaczewski. Obserwatorium Mikolaja Kopernika w Olsztynie. «Urania», 1966. N 1. S. 10-16.

[101] Николай Коперник. Малый комментарий. В кн. Николай Коперник. О вращениях..., стр. 420.

[96] Nicolai Copcrnici De Revolutionibus Orbium coelestium Libri VI. Ex auctoris autographo recudi curavit Societas Copernicana Thorunensis. Accedit Georgii Joachimi Rhttici De libris revolutionum narratio prima. Thoruni, 1873.

[97] Prove, Leopold. Nicolaus Copperncus. Bd. II. Urkunden. Berlin, 1884.

[98] Three Copernican Treatises: The Commentariolus of Copernicus. «The Letter Against Werner», The Narratio Prima of Rheticus. Transl. with Introd. and notes by E. Rosen. N. Y., Col. UP, 1939.

[99] «Георгия Иоахима Ретина о книгах вращений Николая Коперника первое повествование...» В кн. Николай Коперник. О вращениях..., стр. 488-647.

[100] «Георгия Иоахима Ретина о книгах вращений Николая Коперника первое повествование...» В кн. Николай Коперник. О вращениях..., стр. 543-545.

[101] Там же, стр. 545.

[102] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 28- 29.

[103] Там же, стр. 421.

10 Там же, стр. 32,

[105] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 264--265 и 266-267. Напомним, что, по современным данным, среднее расстояние Земля - Луна равно 60,267 земных радиусов.

[106] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 514.

[107] Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить рисунок на стр. 64 с рисунками на стр. 76 и 77 или рисунок на стр. 65 с рисунком на стр. 95 цитируемой книги «О вращениях».

[108] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 454, 401.

[109] См. там же, стр. 348.

[110] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 7, стр. 371.

[111] Цит. по кн. А. Н. Чанышев. Протестантизм. M., «Наука», 1969, стр. 30.

[112] Там же.

[113] См. L. A. Birkenmajer. Mikolaj Kopernik. Krakow, 1900, s. 510- 524.

[114] Перевод на русский язык см. в кн. Николай Коперник. О вращениях..., стр. 431-437.

[115] К. Маркс и ф. Энгельс. Сочинения, т. 4, стр. 425.

[116] Об этой рукописи, датированной 15 августа 1517 г., сообщает Г. Шмаух: Я. Schmauch. Nikolaus Copernicus und die preussische Munzreform. Gumbinnen, 1940.

[117] Н. Коперник. Трактат о чеканке монет. В кн. М.П. Герасименко. Николай Коперник - выдающийся экономист эпохи раннего капитализма. Киев, Изд-во АН УССР, 1953, стр. 101.

[118] Модий - римская мера сыпучих тел, по-польски корец.

[119] Н. Коперник. Цит. соч., стр. 101- 102.

[120] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 140.

[121] Н. Коперник. Цит. соч., стр. 102.

[122] Там же.

[123] Н. Коперник. Об оценке монет. В кн. М. П. Герасименко. Николай Коперник - выдающийся экономист эпохи раннего капитализма. Киев, Изд-во АН УССР, 1953, стр. 98-99.

[124] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 13, стр. 90.

[125] Первоначально марка была и денежной, и весовой единицей, причем фунт соответствовал двум маркам чистого серебра. Как денежная единица в Пруссии 1 марка = 24 скотам (скойцам) = 60 солидам (шиллингам) = 720 оболам.

[126] Н. Коперник. Трактат о чеканке монет, стр. 105-106.

[127] Э. Липинский. Экономические работы Коперника. «Вопросы истории естествознания и техники», вып. 2 (39). М., "Наука", 1972, стр. 88.

[128] Так как в то время, когда писались эти строки (1526), Орденская Пруссия стала княжеской и ее зависимость от Польского королевства усилилась, ставился вопрос об унификации монеты для обеих Пруссий.

[129] Н. Коперник. Трактат о чеканке монет, стр. 107-108.

[130] М. П. Герасименко. Николай Коперник - выдающийся экономист эпохи раннего капитализма. Киев, Изд-во АН УССР, 1953, стр. 60.

[131] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 158-159.

[132] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 160.

[133] Там же, стр. 161-162.

[134] Николай Коперник. О вращениях...» стр. 162.

[135] Там же.

[136] О. Нейгебауэр. Точные науки в древности. M., «Наука», 1968, стр. 196.

[137] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 205.

[138] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 211.

[139] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 227.

[140] Николай Коперник. О обращениях..., стр. 227-228

[141] О. Нейгебаур, Точные науки в древности, отр. 192.

[142] Перевод с греческого И. Н. Веселовского.

[143] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 309-310,

[144] Там же, стр. 311.

[145] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 311

[146] Там же, стр. 316.

[147] «Фармути» и встречающиеся далее в тексте "тота", «атира» и т. д.- названия месяцев египетского календаря.

[148] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 352-353. Слова в угловых скобках написаны Коперником на полях манускрипта.

[149] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 353.

[150] В 1504 г. Шонер в Нюрнберге еще не жил.

[151] См. Е. F, Appelt. Die Reformation der Sternkunde. Jena, 1852, S. 158, 261.

[152] Николай Коперник. О вращениях... Комментарии, стр. 551-552.

[153] Цит. по ни. К. Л. Баев. Коперник. М., 1935, стр. 182.

[154] Альфонсинские таблицы были составлены большой группой астрономов по поручению и при участии будущего короля Кастилии и Леона Альфонса X в 1252 г. (составление их было завершено в день его коронации).

[155] Г. И. Ретик. Первое повествование. В кн. Николай Коперник. О вращениях..., стр. 489.

[156] Цит. по кн. М. Е. Набоков. Георг Иоахим Ретик и его «Первый рассказ». Горький, Обл. изд., 1941, стр. 130.

[157] Урания - муза астрономии.

[158] Г. И. Ретик. Первое повествование. В кн. Николай Коперник» О вращениях..., стр. 523.

[159] Там же, стр. 509.

[160] Там же, стр. 508.

[161] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 104.

[162] См. L. A. Birkenmajer. Mikolaj Kopernik. Krakow, 1900, s. 375.

[163] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 394.

[164] Лат. circulus обозначало и «круг» и «окружность», мы сохраняем здесь термин «круг».

[165] Речь идет о геометрической интерпретации

[166] См. А. Braunmuhl. Vorlesungen Qber die Geschichte der Trigonometric, Bd. I. Lpz., S. 141; M. Cantor. Vorlesungen Qber Geschichte der Mathematik, Bd. II. Lpz., 1913, S. 274.

[167] См. А. Braunmuhl. Georg Ioachim Rheticus. Bd. I. Wiesbaden, 1967, S. 51.

[168] См. J. Tropfhe. Geschichte der Elementar-Mathematik. 2. Aull. В.-Lpr., 1921, 5.Bd., S. 181.

[169] W. Jordan. Opus Palatinum. Sinus-uod Cosinus Tafeln von 10* zu 1". Hannover, 1897.

[170]E.Gifford. Natural sines to every second of arc... computed... from Rheticus. Manchester, 1914; Он же. Natural tangents to every second of arc, computed, from Rhetjcus, Manchester, 1920 и 1927.

[171] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 61.

[172] Там же, стр. 68.

[173] Там же, стр. 70.

[174] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 563.

[175] Древнегреч. «рассказ», «повествование».

[176] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 11-12.

[177] Там же, стр. 12-13.

[178] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 13.

[179] Древнегреч. «пустословы».

[180] Николай Коперник. О вращениях..., стр. 14.

[181] В кн. Николай Коперник. О вращениях..., стр. 540.

[182] Николай Коперник. О вращениях.стр. 550-551.

[183] J. Kepleri. Opera Omnia, В. I. Francofurti, 1858. p. 164.

[184] Д. Бруно. О бесконечности Вселенной и мирах. M., ОГИЗ, 1936, стр. 128.

[185] Там же, стр. 125-126.

[186] Письмо Тихо Браге к астроному К. Ротману 24 ноября 1589 г. См. «Tyclionis Brahe Dani Opera Omnia», v. VI, 1919, p. 179.

[187] Николай Коперник. .О вращениях... стр. 221.

 
Top
[Home] [Maps] [Ziemia lidzka] [Наша Cлова] [Лідскі летапісец]
Web-master: Leon
© Pawet 1999-2009
PaWetCMS® by NOX