Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Годы правления династии Ягеллонов (1377-1572) отмечены эпохальными событиями в истории нашего народа. Эти события, в частности, имели судьбоносное значение для нашего языка и культуры. По большому счету именно благодаря этим событиям сегодня существуют беларуский народ и его язык в нынешнем виде.
Географический фактор - нахождение беларуских земель на границе культурных традиций Slavia Ortodoxa - Slavia Romana - способствовал чрезвычайно непростой культурной ситуации, у которой не было аналогов в других местах тогдашней Европы.
Как известно, славянская этническая территория превышала собственно литовскую (жамойтскую - Ред.) примерно в 15 раз (1). Известный историк восточнославянских языков А.И. Соболевский пишет, что новое государство состояло главным образом из русских областей, хотя его князья были литовского происхождения. В результате весьма значительного преобладания русских над литовцами и в количественном, и особенно в культурном отношении, русский элемент в новом государстве получил решительный перевес над литовским. Если Ольгерд и Кейстут еще ощущали себя литвинами, то сыновья Ольгерда, почти все православные, вряд ли были больше литвинами, чем русскими.
Естественно, русский язык сделачся государственным языком, на нем писали документы Кейстут, Ягайло, другие сыновья Ольгерда. Литовский язык остался вне письменного употребления, и не существу ет ни одной, хотя бы ничтожной по размерам грамоты, которая была бы написана по-литовски /т.е. по жамойтски. Ред./ (2).
Как свидетельствуют исследователи из современной Летувы, ВКЛ представляло собой «конгломерат народов с языческими и христианскими вероисповеданиями», с многократным превышением иной этнической территории над собственно литовской /автор имеет в виду земли Жамойтии и так называемой Аукштайтии - Ред./ (3). Становясь во главе этого преимущественно славянского государства или отдельных его регионов (при жизни Гедимина его сыновья получили в наследство: Манивид - Кернов и Слоним; Кориат - остатьную часть Черной Руси с Новогородком: Ольгерд, князь витебский - Крево и земли по Березине; Кейсгут - Троки. Городенскую и Берестейскую земли: Вильню с прилегающей областью получил младший сын Явнут), они волей-неволей вынуждены были воспринять беларуский язык и культуру, православную веру.
Дальнейший процесс образования ВКЛ. в котором значительным консолидирующим средством были старобеларуский и староукраинский языки и христианская религия, выглядел следующим образом. После убийства Треняты сын Миндовга Войшелк подчинил себе в 1264-65 гг. Нальщаны и Деволтву. Во время княжения Витеня (1293-1315) к ВКЛ было присоединено Полоцкое княжество (в 1307 г.). При Гедимине (1316-1341) в состав ВКЛ вошли Витебская, Берестейская, Турово-Пинская земли. Менское княжество. Ольгерд (1345-1377) присоединил беларуское Поднепровье, Киевскую землю, Мозырскую и Брагинскую волости. Черннгово-Северскую. Подольскую и Волынскую земли. Смоленское княжество.
Превращение Ягайло в 1386 году в польского короля Владислава и его переход в католичество определенным образом повлияли на языковую ситуацию в ВКЛ. но радикально не изменили статус беларуского языка в сторону понижения. Это можно объяснять патриотизмом основоположника династии (дети Ягайло воспитывались в православии, учили беларуский язык).
Судьбоносную роль в истории беларуского языка сыграла Реформация, начавшаяся при Жигимонте I «Старом» (занимал трон в 1506-1548 гг.). Она ярко отразилась, помимо прочего, в нарушении традиционного соответствия культурной и жанровой принадлежности определенного произведения - с одной стороны, и характера его письменной фиксации - с другой.
Упомянутое традиционное соответствие возможно при ситуации диглоссии, когда разговорный и книжный язык в языковом сознании субъекта объединяются как два варианта одного и того же языка (правильный и неправильный, испорченный), на основании чего они и называются одинаково (4). Особенностью этой ситуации является функциональное распределение двух языковых образований (невозможно их сосуществование в границах одной и той же функциональной сферы).
На беларуских землях, благодаря географическому и политическому их положению. довольно рано произошел переход этой ситуации, сдерживавшей развитие народного языка, в прогрессивную ситуацию двуязычия, что утверждало параллелизм функций ритуального и народного языков (5). Столь раннее наступление указанной ситуации в ВКЛ стало результатом копирования польско-латинского двуязычия, которое перед этим установилось в Польше. Именно в Польше уже в XIV веке появились первые переводы церковных книг с латыни на польский.
Диглоссия всегда имеет место там и тогда, где и когда роль ритуального языка исполняет заимствованный язык. Движение Реформации фактически выступало против диглоссии. Свидетельством этому стало распространение беларуского языка на канонические книги Библии (переводы библейских книг Ф. Скорины, В. Тяпинского, библейских книг начала ХVII века, псалтыря XVI и XVII вв. и др.). Таким образом, в XVII веке беларуский язык уже стал достаточно обычным языком христианской литературы. Между тем в тогдашней Московии при нераздельном господстве православия продолжала сохраняться прежняя ситуация диглоссии. Начало выхода там из нее связано с деятельностью нашего соотечественника Симеона Полоцкого, работавшего в Москве в 1664-1680 гг.
Самой распространенной областью употребления беларуского языка в это время была деловая письменность - в результате организации канцлером Львом Сапегой великокняжеской канцелярии. Развитие деловой письменности на беларуском языке благодаря официальному статусу последней пошло возрастающими темпами. Как следствие, во второй половине XVI века беларуский письменный язык достиг небывалого до сих пор уровня развития. Расширение масштабов практического использования беларуского делового языка влекло за собой его стабилизацию, ибо увеличение количества образцов письменного языка, компенсируя отсутствие кодификации, вело к унификации его норм, так как повышало уровень квалификации писцов (6).
Об авторитете деловой письменности на беларуском языке в этот период свидетельствует как ее объем (например, Метрика ВКЛ), так и значение отдельных ее произведений (прежде всего кодексов права - Статуты ВКЛ, Статут Главного Литовского Трибунала, а также документы вальных сеймов ВКЛ и др.). Именно это обстоятельство побудило канцлера ВКЛ Льва Сапегу с гордостью заявить в предисловии к шедевру правовой мысли своего времени - Статуту ВКЛ 1588 года:
«А естли которому народу встыд прав своих не умети, поготовю нам, которые не обчым яким языком, але своим аласным права списаные маем...» (7).О чрезвычайно высоком престиже беларуского языка в указанный период свидетельствует тот факт, что на него начали переводить свои религиозные книги неславянские этнические меньшинства ВКЛ. Первыми, уже в начале XVI века, на язык коренного населения княжества перевели «Ветхий завет» евреи. С середины XVI века на беларуский язык начали переводить мусульманскую литературу беларуские татары (8). Такого уровня развития беларуский язык смог достичь благодаря своему независимому от церковнославянского языка существованию.
Именно по этой причине старобеларуский деловой язык позднего времени фактически не знает церковнославянского влияния. В деловом языке выработались своеобразные нормы в области орфографии, грамматики и лексики, которые можно объяснить воздействием живого народного языка или сознательным стремлением приблизить его к народной речи. Деловая письменность оказалась самой прогрессивной и в области графики, где были отвергнуты дублетные графические средства, продолжавшие еще сохраняться в других разновидностях древней письменности (9).
Самодостаточность и высокий авторитет беларуского делового языка были подчеркнуты изданием самых важных юридических кодексов ВКЛ - Статута 1588 г. и Трибунала 1581 г. в виленской типографии братьев Мамоничей особым курсивным шрифтом - в отличие от традиционного уставного шрифта, закрепившегося за изданиями религиозного содержания. Таким образом у нас (на землях Беларуси) очень рано обозначилась та тенденция, которая в эпоху Петра I проявилась в Московском государстве в форме использования «гражданки» для книг светского содержания.
Есть языки, на которых по воле исторической судьбы были впервые изложены те или другие вероучения. Это так называемые «вещие» (профетические) или «апостольские» (посланнические) языки. В первую очередь это языки, письмо которых было создано специально для записи религиозного текста (ведийский, санскрит, иврит, авестийский, пали, старославянский).
Фатальность бытования кириллического письма на Беларуси заключается в его ритуальной природе и обусловленной этим фактом неконвенциональности ритуальных кириллических текстов, которая, как известно, касалась не только синтагматического, но и парадигматического плана этих текстов [1]. Из-за своей средневековой громоздкости (вариативности) средневековое кириллическое письмо не могло конкурировать с более совершенным латинским. Хотя в поздней деловой письменности эта громоздкость и была преодолена, однако процесс не смог распространиться на религиозную письменность именно из-за особого статуса соответствующих текстов в обществе.
Греческое письмо в Греции сохранилось несмотря на этот недостаток - вариативность, которая была сохранена и при разработке кириллицы, потому, что Греция в отличие от Беларуси была моноконфессиональной страной. Это исключало официальное параллельное функционирование латинского письма, лишенного такой вариативности (из-за отсутствия на греческих землях самой сферы функционирования латинского языка - католицизма) и конкуренцию его с греческим в плане практичности. А па беларуских землях кириллице было трудно конкурировать с практически лишенным вариативности и потому намного более практичным польским и, особенно, латинским письмом. Это служило дополнительной причиной вытеснения кириллического письма вместе с беларускнм языком из обихода на Беларуси, что, однако, началось уже при преемниках Ягеллонов.
После Люблинской унии 1569 года польская шляхта, равных прав с которой домогалась шляхта ВКЛ, стала для последней образцом норм поведения, в том числе речевых норм. Известно, что «изменение общественных функций влечет за собой как изменение отдельных элементов языка, так и постепенно самой его структуры вообще» (10). В результате неблагоприятных условий для развития беларуского языка, сложившихся после Люблинской унии из-за дискриминационной в отношении к восточнославянскому населению ВКЛ языковой политики королевского двора, начался фукциональный упадок и структурная деградация этого языка.
Ослаблению влияния церковнославянского языка (на светские и религиозные произведения) или вообще исключению такового (на деловой язык) содействовал упадок в силу ряда факторов церковнославянской языковой компетенции в ВКЛ. Эту особенность языковой ситуации в Княжестве неоднократно констатировали современники: сторонники - с озабоченностью, противники - с удовлетворением.
Так, непредвзято об этом свидетельствовал человек, весьма сведущий в этом вопросе - политэмигрант из Московии князь Андрей Курбский (жил в ВКЛ в 1564-1583 гг.). По его словам, в Западной Руси скорее можно было найти знатоков греческого или латинского языка, чем церковнославянского (11). Закономерным и безнадежным в существующих условиях считал в 1577 год) наличное положение церковнославянского языка в ВКЛ основатель Виленской академии иезуит Петр Скарга (12). О том, что церковнославянский язык был в ге времена уже малопонятен простом) народ); свидетельствует факт издания Симоном Будным «Катехизиса», где церковнославянские цитаты из Священного Писания объясняются по-беларуски. В предисловии к своем)изданию автор призывал беларускпх феодалов «того здавна славного языка словенъского розмиловати и онымъ ся бавити» (13).
Упадок церковнославянской языковой компетенции в ВКЛ стал результатом упадка самой сферы функционирования этого языка - православной церкви. Власть Константинопольского патриарха над церковью в Княжестве была чисто номинальной. К том)же княжество в силу своего географического и политического положения (в отличие от Московии) было поликонфессиональным государством. Православие здесь очень рано было потеснено католицизмом. Ведь с момента заключения Кревской унии 1385 года Ягайло и его преемники были не только великими князьями Литвы, но одновременно и польскими королями.
Упадок православия был вызван еще и тем, что великие князья литовские, будучи католиками, не обращали внимания на дела православной церкви, ограничиваясь назначением духовных лиц. При этом они не принимали во внимание ни степень образованности, ни моральные качества будущих митрополитов и игуменов, а руководствовались их личными засллтами и услугами, ходатайствами знатных панов, а чаще всего денежными подарками. Так, новогрудский подсудок Ф. Евлашовский писал в своих воспоминаниях под 1572 годом, что ему, чтобы получить для своего отца должность пинского епископа «до накладов пенезей не стало», и никто из знакомых, даже те, «кторым се часто в потребах их згожал», не хотел одолжить, и выручил его только шляхтич Андрей Жданович Даровский (14).
Духовные должности рассматривались в первую очередь как источники доходов. В результате многие епископы и игумены были мало или совсем необразованными (15). В сфере религиозной литературы это проявилось в крайней редкости церковнославянских списков (копий) библейских книг. Богослужебные книги, которые использовались на Беларуси во времена ВКЛ и которые сохранились, обычно не имеют в себе ничего беларуского, их явно привозили со стороны (16).
На судьбе церковнославянского языка в ВКЛ существенным образом отразилась Реформация. Реформационная инициатива, заявленная Скориной и доведенная до своего логического завершения его последователями Симоном Будным (ок. 1530-1593) и Василием Тяпинским (ок. 1535-1599), поставила церковнославянский язык на один уровень с исконным языком православного населения ВКЛ. Созданный беларускими реформаторами местный, беларуский вариант церковнославянского языка отличался прежде всего беларуской системой письма, что было отмечено Скориной в предисловии к Псалтырю: «повілел есми Псалтырю тиснута рускыми словами а словенскым языком», то есть беларуским письмом, но церковнославянским языком (17).
После этой церковной конверсии развитие беларуского и церковнославянского языков продолжалось параллельными путями [2]. В этом смысле очень интересным представляется история Супрасльского монастыря. По той причине, что этот монастырь после заключения Люблинской унии в условиях единого польско-беларуского государства превратился в форпост православной веры на Западе, лозунгом его деятельности стали слова дьякона Афанасия Селецкого: «Утверди нас, Господи, у Вери стояти. а от Востока к Западу не отступати». Даже превратившись в первой половине XVII века в униатский, он фактически оставался православным. Все богослужение происходило здесь на церковнославянском языке, по православному чину (18).
Но из-за того, что вследствие неуклонной вестернизации униатской церкви обстоятельства складывались для церковнославянского языка неблагоприятно, униатским проповедникам все чаще приходилось объяснять пастве церковно-славянские тексты по-польски. Поэтому в 1722 году был подготовлен уникальный по своему происхождению, а теоретически вообще невозможный «Церковнославяно-польский словарь». Именно это утверждал, имея в виду кризисное положение православного вероисповедания и его языка в ВКЛ, иезуит П. Скарга, обращаясь к православному духовенству в своей работе «О единстве Божьей церкви»:
«Z Slowieńskiego języka nigdy żaden vczonym być nie może. A iuż go teraz prawie nikt doskonale nie rozumie. Bo tey na świecie nacyiey nie masz, która by im tak, iako w księgach iest. mówiła: a swych też reguł, grammatyk i kalepinów do wkładu nie ma, ani iusz mieć może. Y stąd popi waszy. gdy co w Słowieńskim chcą rozumieć, do Polskiego się vdać po tłumactwo muszą». (19).
Об упадке церковнославянской языковой компетенции в ВКЛ свидетельствует также перевод в 1616 году православными деятелями М. Смотрицким и Л. Карповичем «Евангелия» Калиста на беларуский язык «для языка словенского неумеючих» (20). Для исправления катастрофического положения церковнославянского языка среди своих соотечественников Мелетий Смотрицкий создал также свою знаменитую грамматику этого языка (21).
* * *
Как известно, в ВКЛ постоянно проживали татары, составлявшие одно из национальных меньшинств. Начато татарским поселениям в ВКЛ положил Тохтамыш. Часть татар, пришедших с ним в Литву, осталась на службе у великого князя. Кроме того, Витовт в 1397 году, разгромив татар в окрестностях Волги, привел в Литву много тысяч татар с женами, детьми и стадами скота. Половину их он отправил в честь победы королю Владиславу (Ягайло), польским епископам, аббатам и панам, а половину оставил себе. В Польше пленных крестили и в результате смешанных браков татары «стали одним народом с поляками». В отличие от этого в Литве Витовт поселил татар в отдельных деревнях (22).
Исследователи установили, что оригинальный или переводной характер рукописей татар-мусульман ВКЛ зависит от принадлежности их к определенному жанру мусульманской литературы. С этой точки зрения они делятся на тэфсиры и китабы. Первые представляют собой арабский текст Корана с подстрочным переводом. Остальные рукописи относятся к китабам и являют собой сборники восточных легенд, сказок, приключенческих повестей, описаний мусульманских ритуалов. Они включают только цитаты из Корана.
Для арабского текста тэфсира характерны многочисленные ошибки и описки копиистов, в том числе в использовании диакритических знаков. Интерлинеарный перевод со стороны языка представляет собой, как отмечает исследователь, «polszczyzne kresowe», что свидетельствует о происхождении их с беларуских земель.
Подробно и квалифицированно сопоставляя перевод с оригиналом, автор отмечает разного рода особенности (толкования взамен переводов, парафразы, переводы отдельных слов словосочетаниями и предложениями, переводы рифмованных фраз прозой, глоссы, арабизмы, тюркизмы, персизмы), делая тем самым текст предельно понятным с точки зрения происхождения и семантики слов. Относительно цитат из Корана в китабах отмечено, что они имеют определенные расхождения с текстом тэфсира. Язык их, в отличие от тэфсира, беларуский, с польскими элементами. Норвежский славист Христиан Станг писал о языке китаба середины XVI века, сохранившемся в списке начала XVII века, что он имеет ценность в том смысле, что полностью независим от традиции церковной орфографии и дает ясный облик беларуского языка из окрестностей Вильни и Ошмян (23). Фактически здесь наблюдается тот же языковой спектр, что и описанный Ефимом Карским на примере западнорусских переводов Псалтыря: от церковнославянских с беларускими элементами - к беларуским с церковнославянскими (24).
* * *
Таким образом, в силу сложных исторических обстоятельств в ВКЛ сложный характер имела и языковая ситуация. Поскольку менялась социально-политическая обстановка в нашем балто-славяиском государстве, в динамике находилась и языковая ситуация.
Оказавшись в силу благоприятных исторических обстоятельств в центре социально-коммуникативной системы, под влиянием прогрессивных идеологических веяний из Центральной и Западной Европы, система пережила небывалый подъем и достигла совершенства своей структу ры.
В целом во времена правления династии Ягеллонов беларуский язык продолжал сохранять свое господствующее положение в обществе. В этот период в его судьбе произошли эпохальные изменения, положительные результаты которых ощущаются в Беларуси до сих пор. В период правления последнего Ягеллона Жигимонта II Августа (1529-1572) еще только обозначились те факторы (полонофильство магнатов и шляхты, контрреформация, Брестская церковная уния 1569 г.), которые при его преемниках привели к постепенной утрате беларуским языком прежних позиций в обществе, что приобрело свое логическое завершение в известном постановлении сейма 1697 года.
Литература
- Діні П. Роля беларускіх земляў у Вялікім княстве Літоўскім. // Ад Полацка і Нясвіжа да Падуі і Венецыі. Мінск, 1994, с. 49.
- Соболевский А. И. История русского литературного языка. Ленинград, 1980, с. 56.
- Зинкявичюс 3. Восточная Литва в прошлом и настоящем. Вильнюс, 1996, с. 100.
- Успенский Б.А. Языковая ситуация и языковое сознание в Московской Руси: Восприятие церковнославянского и русского языка. //Византия и Русь. Памяти Веры Дмитриевны Лихачевой. 1937-1981. Москва, 1989, с. 207.
- Отметим, что к идее церковнославянско-русской диглоссии пришли независимо друг от друга несколько исследователей: В. Марсо (1930); Ч. Фергюсон (1964); А. Журавский (1967); Г. Хюттль-Фотлер (1978); Б. Успенский (1989).
- Жураўскі А. Гісторыя беларускай літаратурнай мовы. Частка 1. Мінск, 1967, с. 240263.
- Статут ВКЛ 1588. С. 48.
- Антонович А.К. Белорусские тексты, писанные арабским письмом. Вильнюс, 1968.
- Жураўскі А. Гісторыя беларускай літаратурнай мовы, с. 262.
- Филин Ф.П. Очерки по теории языкознания. Москва, 1982, с. 154.
- Сказания князя Курбского. СПб., 1842, с. 257.
- Skarga Р. О jednosci kosciola bozego pod jednym pasterzem // Памятники полемической литературы Западной Руси. Книга 2. СПб., 1882, с. 485-486.
- Будны С. Катехисісь для деток хрістианских языка русского коротко выложена. Клецк, 1562, лист 46.
- Еўлашоўскі Ф. Гістарычныя запіскі // Свяжынскі У. «Гістарычныя запіскі» Ф. Еўлашоўскага. Мн., 1990, с. 96-97.
- Соболевский А.И. История русского литературного языка, с. 59-60.
- Там же, с. 58.
- Предьсловие в псалтирь // Францыск Скарына. Творы: Прадмова, сказанні, пасляслоўі, акафісты, пасхалія. Минск, 1990, с. 18.
- История книжной культуры Подляшья. Супрасльский церковнославяно-польский словарь 1722 г. Минск. 1995, с. 16.
- ...
- Евангеліе учителное, албо казаня на кождую неделю и свята урочистыи през светого отца нашого Калиста... з кгрецкого и словенского-;] языка на рускій переложеныи..., 1616.
- Думін С.В., Канапацкі И.Б. Беларускія татары: Мінулае і сучаснасць. Мн., 1993.
- Грамматики славенския правилное синтагма. Вевис, 1618-1619.
- Rocznik Slawistyczny. 1937. № XIII, s. 39-58.
- Карский Е.Ф. Западнорусские переводы псалтыри в XV-XVII веках. Варшава, 1896, с. 5, 30, 82-83.
[1] а) Фатальный (латан.) - обреченный на гибель или вырождение:
б) Неконвенциональиость - то, что не является общепринятым, не соответствует господствующей традиции:
в) Синтагматика - связь и отношения между единицами языка в тексте:
г) Парадигматика - противоположность синтагматики, выбор одного из взаимоисключающих элементов языка. - Прим. ред.
[2] В результате этого маркерами книжного стиля беларуского языка служат полонизмы, тогда как в русском - церковнославянизмы.